Политика индустриализации в СССР в 20-30-е гг

Искусственный во многом, неорганичный характер освоения новых районов наложил свой отпечаток на индустриализацию страны. В восточных районах ее однобокие и уродливые черты были особенно очевидны и способствовали целому ряду деформаций в экономической и социальной сферах. Разрыв и отставание многих отраслей на востоке по сравнению со старыми районами даже увеличились. Это касается инфраструктуры, сельского хозяйства, коммунального обслуживания. Вместе с тем бурная индустриализация меняла контуры производства и производственных связей, формировалась новая хозяйственная ткань страны, в которой начали складываться отраслевые и территориально-производственные комплексы (ТПК), основанные на сложившихся приоритетах и системе разделения труда. Раньше всего начали складываться топливно-энергетический и угольно-металлургический комплексы, каждый со своей системой ТПК, затем обозначились контуры машиностроительного комплекса - все отрасли, принадлежавшие к тяжелой индустрии4.

Упор на ее развитие в условиях СССР превратился в самоцель, приобрел инерционный и самоедский характер. В самой тяжелой промышленности под воздействием многих обстоятельств все более усиливались позиции отраслей, связанных с производством вооружений, приведшим уже в предвоенные годы к началу формирования военно-промышленного комплекса (ВПК). Система приоритетов и очередности фактически подменила собой плановое развитие и стала одной из сущностных черт советской экономики на долгие годы вперед. В этих условиях установка "план - любой ценой" способствовала деформации и всего общества, так как оказывала давление на все экономические, социальные и культурные процессы.

Перспектива развития такого общества очевидна: рано или поздно оно встанет перед необходимостью распутывания "узлов" и проведения экономических реформ с целью устранения сложившихся диспропорций.

Другой, более часто используемый показатель индустриализации, исходит из объема возрастания валового общественного продукта и доли в нем промышленного производства. Если руководствоваться этим критерием, то, согласно официальным данным, превращение СССР в индустриальную державу произошло в результате завершения первой пятилетки (1928-1932). Объем национального дохода якобы возрос тогда чуть ли не вдвое (на 75%). Если в 1928 г. доля промышленности в нем составляла 48%, то в 1932 г. - 70%. Но эти цифры в качестве критерия индустриализации следует подвергнуть большому сомнению и по целому ряду причин. Во-первых, нужно учитывать падение за тот же период объема сельскохозяйственного производства. Во-вторых, - явное несоответствие стоимостных показателей, измеряющих национальный доход (рубль 1928 г. был далеко не равен рублю 1932 г.). В-третьих, - значительную долю в национальном доходе новых, более дорогих видов продукции и стоимости незавершенных объектов. Наконец, стоит принять во внимание обыкновенные приписки, страсть к "округлению", свойственную советской статистике. В свете сказанного надо, видимо, отнести на более поздний срок превращение страны из аграрной в индустриальную и рассматривать его как общий результат "социалистического наступления". Вопрос же о завершении индустриализации в данном контексте вообще отпадает. Отличительные черты более или менее стабильного "индустриального общества" СССР обрел только после войны 1941-1945 гг., когда под влиянием научно-технической революции в ряде стран обозначились уже иные, постиндустриальные процессы. Громоздкая и неуклюжая экономика, основы которой были заложены в 1930-е годы, оказалась маловосприимчивой к новым веяниям. Ее перестройка на новый лад шла с неимоверным трудом, затрагивая по инерции лишь самые приоритетные отрасли, связанные с ВПК, роль которого возросла в годы войны и постоянно усиливалась в период "противостояния двух общественных систем", буквально высасывая соки из народного хозяйства.

4. Цена индустриализации

Индустриализация, в отличие от коллективизации и раскулачивания, являлась объективно-необходимым процессом, отвечающим интересам модернизации страны. От индустриализации напрямую зависели уровень промышленного развития страны, экономическая независимость, обороноспособность, переоснащение всех отраслей народного хозяйства на основе новой техники. Проблема индустриализации стояла остро и была обусловлена рядом обстоятельств, она велась без иностранных кредитов, только за счет внутренних ресурсов, совершалась начиная непосредственно с тяжёлой промышленности, без предварительного развития легкой, проводилась в слаборазвитой стране, при острой нехватке квалифицированных кадров.

В вопросе индустриализации в руководстве страны не было единства. Были левые - Троцкий, Зиновьев, Преображенский и др., которые выступали за ускоренное проведение индустриализации путем установления высокого налога на крестьян, высоких цен на промышленные и низких цен на сельскохозяйственные товары. Бухарин, Рыков были за умеренное, сбалансированное развитие промышленности и сельского хозяйства, за индустриализацию посредствам, в меру наличных ресурсов и при улучшении благосостояния народа. В середине 20-х годов, когда борьба велась с левыми Сталин придерживался бухаринской позиции. Но с поражением левых, а затем и правых, он стал проводить линию троцкистов и зиновьевцев на ускоренную индустриализацию. Его не смущало то, что он заимствовал у них идею о "сверхиндустриализации", против которой недавно вел борьбу5.

Идея ускоренной индустриализации легла в основу первого пятилетнего плана: из двух вариантов был принят оптимальный план, который предусматривал темпы развития на 20% выше, чем отправной. План начал осуществляться в 1928 г. и был утвержден V съездом Советов СССР в 1929 г. Согласно плану, промышленное производство должно было расти темпами в 21 -25% в год.

Чтобы ускорить ход индустриализации, в январе 1929 г. была впервые опубликована ленинская статья "Как организовать соревнование?", давшая импульс массовому соревнованию, охватившему за короткое время половину всех рабочих. Сталин считал необходимым подхлёстывать и подгонять страну. По его инициативе пересматривались и без того высокие показатели пятилетнего плана в сторону увеличения, устанавливались явно нереальные задания для важнейших отраслей промышленности. Вначале повсеместно был выдвинут лозунг "Пятилетку - в четыре года!". Новый председатель СНК Молотов сообщил, что план на 1931 г. по промышленности намечен в 45%, т.е. в 2 раза выше планового. Сталин вскоре пояснил, что это будет означать выполнение пятилетки за три года по основным отраслям6.

Внешне казалось, что развитие страны ускорилось. На деле же политическое прожектёрство сталинского руководства нарушало нормальное развитие экономики, навязывало авантюристические решения. С пересмотром плановых заданий закладывалось строительство новых производственных объектов сверх предусмотренного, что вело к распылению финансов, материальных средств, техники, рабочей силы, стройки превращались в долгострои, не сдавались в срок и не давали отдачи. Сверхтребования привели к ломке всей системы управления, планирования и снабжения. Трудовой порыв рабочего класса не мог предотвратить падение темпов роста. Если в первые годы пятилетки промышленность росла на 23%, то в 1933 г. - всего на 5,5%. Подобный сценарий, несмотря на его ущербность, повторялся и в последующих пятилетках.

«Подхлёстывание» нарушало нормальное развитие экономики, отрицательно сказалось на жизненном уровне населения. Годы пятилетки отмечены ростом цен, многочасовыми очередями за продуктами, забастовками, жилищным кризисом, введением в 1928 г. карточной системы распределения продовольственных товаров. Люди жили в бараках, подвалах, коммунальных квартирах. Социальное положение трудящихся ухудшалось, зато для растущей армии чиновничье-бюрократического аппарата создавалась целая система привилегий и ведомственных распределителей. Чтобы отвлечь внимание населения от истинных причин ухудшения жизненных условий, вождь нашел виновников, «козлов отпущения» - буржуазных специалистов, которых обвиняли в шпионаже и вредительстве. Для подтверждения этих ложных обвинений были организованы фальсифицированные судебные процессы.

Сталиным было объявлено, что первый пятилетний план выполнен за 4 года и 3 месяца, к концу 1932 г7. На деле же, рубежи, намеченные пятилетним планом, не были достигнуты ни по одному из важнейших показателей: ни по добыче угля или нефти, ни по выработке электроэнергии, ни по выпуску тракторов, автомобилей, ни по выплавке чугуна и стали. Многие из плановых заданий будут выполнены во второй половине 30-х или даже к середине 50-х годов. Не случайно решением Политбюро всем ведомствам, республикам и областям было запрещено публиковать какие-либо данные об итогах пятилетки.

Вторая пятилетка (1933-1937) имела более реалистичные задания, но и в этот период прежний сценарий повторился, плановые задания неоднократно перекраивались. Теперь больше стало новой техники, и её освоение и использование приобрело большое значение. Был выдвинут лозунг «Кадры решают все!», который ближе к 1937 г. стал иметь двойной смысл. Ставка делалась на трудовой подъем, энтузиазм рабочих, вовлечение их в стахановское движение. Его участники боролись за установление производственных рекордов, мало считаясь со своим временем, силами, качеством производимой продукции.

Стахановцы, передовики производства пользовались определенными привилегиями: им предоставлялась лучшая техника, особые условия труда, премии, ордена, квартиры. Их достижения нередко носили пропагандистский характер, чтобы поддержать постоянный трудовой энтузиазм масс. С другой стороны, соревнование давало возможность новому строю организовать массы, увлечь их высокой идеей, заставить ради нее ударно трудиться. Вторая пятилетка, хотя и была более успешной, также не была выполнена.

Тем не менее, достижения довоенных пятилеток были весьма впечатляющими. Уже в первой пятилетке удвоился промышленный потенциал. Было построено в первой пятилетке 1,5 тыс., во второй - 4,5 тыс. новых предприятий. Сделан скачок в развитии тяжёлой промышленности, в первую очередь в оборонной, которая росла втрое быстрее промышленности в целом. Вступили в строй такие гиганты, как Днепрогэс, Магнитогорский, Урало-Кузнецкий комбинаты, Сталинградский и Харьковский тракторные заводы, Уральский и Крематорский заводы тяжёлого машиностроения, Уральский вагоностроительный и Челябинский тракторный заводы, Криворожский, Новолипецкий, Новотульский металлургические заводы и др. Возникли новые отрасли - производство тракторов, автомобилей, танков, самолетов. Уже в первой пятилетке удвоилась численность рабочих и служащих, в орбиту индустрии втягивались окраины, выросли десятки новых городов и промышленных поселков, в 1930 г. было покончено с безработицей.

Сталинская индустриализация, как и при Петре I, основывалась не на частном предпринимательстве, а на государственном принуждении и дешевой рабочей силе. Эту силу составляли: рабочие-энтузиасты, которые при слабых материальных стимулах готовы были ради социализма трудиться бесплатно и круглые сутки; около полутора миллионов бывших безработных; миллионы крестьян, мобилизованных на крупные стройки, а также бежавших от коллективизации.

Бесплатную рабочую силу представляли миллионы заключенных системы ГУЛАГа. Сталин это обосновывал так: «Репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления». Принудительный труд в основном использовался для добычи природных ископаемых в тяжелых климатических условиях: на лесоповале, строительстве каналов, железных дорог, на земляных работах. Заключенные работали на стройках Беломоро-Балтийского канала, канала Москва-Волга, Байкало-Амурской магистрали (БАМ), начатой в 1933г. Колоссальную территорию занимал Дальстрой, больше известный как Колымские лагеря, где стабильно трудились 2-3 миллиона заключенных, добывавших золото, руду, строивших дороги и города. В системе ГУЛАГа строились многие военные объекты, атомная промышленность, предприятия энергетики, а заключенные особо засекреченного лагеря на Повой Земле трудились на добыче и очистке урана, откуда практически не возвращались. Большое насилие, большие жертвы были ценой «большого скачка»8.

Таким образом, существенным источником индустриализации была жесточайшая государственная эксплуатация населения, всяческое ограничение потребления, строжайший режим экономии на всем - на зарплате, еде, жилье и т.д. Продовольствие распределялось по карточкам. Государство стимулировало труд размерами пайка.

Ценой индустриализации являлось и то, что условия труда и быта людей не улучшились. Должного развития не получили легкая и пищевая промышленность, на одного горожанина приходилось жилой площади меньше, чем даже до революции, мяса и зерна - меньше, чем до начала сплошной коллективизации.

Источниками средств для индустриализации стали также принудительные займы, монополия на продажу водки. Отменив введенный еще царем "сухой закон", Сталин предлагал Молотову увеличить "елико возможно" производство водки. И это было сделано, т.к. водка была самой выгодной статьей бюджетных поступлений.

Дорого обошелся и вывоз зерна в голодные 1932-1933 гг. вместо того, чтобы спасти миллионы жизней. Трагедия миллионов показала, как дешево ценились жизни людей в СССР. Источниками средств для индустриализации стали не только традиционные товары - лес, пушнина, нефть, но и веками накопленные золотые и серебряные украшения, произведения искусства - картины, иконы, изымавшиеся из церквей и музеев, которые в несчетном количестве вывозились за границу и продавались по низким ценам.

«Большой скачок» состоялся. Сталинская индустриализация достигла своей цели. Она во многом напоминала петровскую и укрепила, прежде всего, военную мощь государства. Цена за нее уплачена неимоверно высокая - напряжение всех сил народа, голод, гибель миллионов, рабский труд миллионов заключенных, новое издание крепостничества для крестьян, низкий жизненный уровень населения, бюрократизация общества.

Сегодня общепризнанным считается факт, что главной жертвой «социалистической индустриализации» стала российская деревня. Здесь, однако, мы вплотную подходим к не менее сложной и запутанной проблеме преобразования сельского хозяйства как необходимого условия модернизации. Все авторы согласны в том, что традиционный уклад страны воплощался в ее деревне, в многомиллионном крестьянстве - самом «неповоротливом» и «неуклюжем» классе современной истории, - и большинство их не отрицает того, что в новейший период перед селом вставала проблема переделки экономических и социальных отношений. Возникает вопрос - на каких основах она должна была происходить? К началу «социалистического наступления» он не был ясен ни теоретически, ни практически, если не считать абстрактных доктринальных установок марксизма, в сущности третировавших крестьянство, не оформившегося окончательно «ленинского кооперативного плана» и отдельных соображений отечественных ученых-аграрников, не сложившихся, однако, в завершенный и ставший достоянием широкой общественности круг идей. Только сегодня стало очевидно (к сожалению, не для всех), что модернизация сельского хозяйства - процесс исключительно сложный, требующий учета многих исторических, природных, экономических, социальных и других особенностей отдельных стран.