Политика «большого скачка» в Китае: мероприятия и итоги

Как бы то ни было, коммунистические одежды оказались слишком велики для китайской деревни конца 50 – х. Выступая в Чжэнчжоу, Мао отметил, что «поветрие обобществления имущества» обернулось тем, что «сотни миллионов крестьян вместе со своими звеньями стали бойкотировать партийные комитеты» и «утаивать продукцию». Всем стало очевидно, что крестьянина, сотни лет жившего в условиях частной собственности, атомизированного парцеллярного существования вмиг нельзя переделать в коммуниста, обобществление он воспринимает как экспроприацию и понимает только те меры, которые приносят ему непосредственное улучшение материального положения. Полное обобществление в условиях неразвитых производительных сил китайской деревни не могли принести крестьянину непосредственного улучшения положения, а неурожаи, вызванные стихийными бедствиями, привели к тому, что уравнительное распределение в коммунах значительная часть крестьян стала воспринимать как несправедливость.

Надо отдать должное руководству КПК и самому Мао, - они своевременно ликвидировали негативные тенденции «коммунизации». Уже к февралю 1959 года, по словам Мао, «были исправлены такие уклоны как «поветрие обобществления имущества», «уравниловка, безвозмездная передача имущества и аннулирование ссуд», другие левацкие загибы». В коммунах было установлено 6 – 8 разрядов зарплаты, в зависимости от количества и качества труда. В целом можно сказать, что после «левого загиба» распределение было приведено в соответствии с выдвинутым Марксом для первой стадии коммунизма (социализма) принципом «каждому по труду». Более того, «левый загиб» был даже необходим для перехода к этому принципу на селе, где нужно было сломить вековую инерцию крестьянской мелкособственнической психологии. Ибо, как заметил однажды Ленин, чтобы выпрямить палку, нужно выгнуть ее в другую сторону.  

1.3.  Итоги политики «Большого скачка»

Большинство проектов Мао обернулись громадными потерями. В результате значительного сокращения сбора зерновых , перерасхода большого количества зерна на потребление, а также в связи с серьезными стихийными бедствиями, постигшими сельское хозяйство КНР в 1959 и в 1960 гг., продовольственное положение страны резко ухудшилось, и в 1961 году население некоторых районов оказалось на грани голода.

   К не менее пагубным последствиям привел «большой скачок» и в промышленности. Если в результате усилий трудящихся Китая в первый год «большого скачка» произошел определенны рост валовой продукции промышленности ( с 70 млрд. юаней до 117 млрд. юаней)12 и сельского хозяйства, то в последующие годы промышленное производство неудержимо покатилось вниз.

   Основным фактором общего падения производства было продукции сельского хозяйства, которое давало около половины сырья для промышленности, а также энергетики, в особенности нехватка каменного угля, большое количество которого было сожжено в мелких доменных печах. Это привело к нарушению общего топливного баланса Китая, в котором уголь составляет около 90%. В экономике КНР возникли огромные диспропорции. Из-за нехватки сырья вначале сократилось, а затем остановилось производство многих промышленных предприятий. Прекратилось капитальное строительство. Массовая консервация строек привела к омертвлению колоссальных средств. Свертывание производства в легкой промышленности создало  огромный разрыв между производством потребительских товаров и потребностями рынка. Резко ухудшилось снабжение населения товарами первой необходимости, производство продовольствия упало.

Авантюризм китайского руководства в экономической политике привел к тому, что к 1961 году народное хозяйство КНР оказалось на грани катастрофы. Трудно оценить с достаточной степени точности  масштабы ущерба, который нанесли стране авантюристические действия китайских руководителей , поскольку сводных официальных данных о состоянии экономике КНР после 1959 г. в Китае не публиковалось.

Этот «эксперимент» можно назвать «большим скачком» ,  но скачком не вперед, а…назад. Подобно тому, как гордость китайского судостроения – корабль «Большой скачок», построенный в 1958 – 1959 гг., во время одного из первых рейсов сел на рифы и затонул, огромный корабль народного хозяйства КНР в результате ошибочных действий своих кормчих на долгие годы оказался на мели.

Провал политики «большого скачка» был закономерен, поскольку эта политика оказалась полностью оторванной от действительности. Мао Цзэдун и его группа совершенно не учитывали того, что в такой технической отсталой стране, как Китай, строительство социализма будет сопряжено с колоссальными трудностями, нежели чем в промышленно развитых странах.  Они игнорировали предупреждение В.И. Ленина о необходимости быть осмотрительными в проведении экономической политики. «Отсталая страна, - говорил В.И. Ленин, - может легко начать, потому что гнил ее противник, потому что неорганизованна ее буржуазия, но, чтобы продолжать, ей требуется в сто тысяч раз больше осмотрительности, осторожности и выдержки. В западной Европе это будет иначе, там неизмеримо труднее начать, там неизмеримо легче идти дальше. Это не может быть иначе, потому что там организованность и сплоченность пролетариата неизмеримо более велики»13

Уклонившись от анализа итогов «большого скачка» после его провала, китайское руководство лишь в весьма общей, неопределенной форме признало ошибочность некоторых своих действий в тот период, причинами которых явилось отсутствие правильного понимания обстановки и неопытность. В то же время основную вину за трудности, с которыми столкнулась КНР, ее руководители пытались свалить на различные «объективные факторы», а также на СССР.

Реальная жизнь подвела китайских руководителей к необходимости выработать новую хозяйственную политику, чтобы спасти страну от экономического краха. Продолжая на словах отстаивать свои прежние порочные установки, они вынуждены были предпринять ряд срочных мер по стабилизации экономического положения. На IX пленуме ЦК КПК (январь 1961 г. ) был принят курс на так называемое «урегулирование, закрепление, пополнение и повышение». Согласно новой хозяйственной политике, приоритет отдавался сельскому хозяйству, его восстановлению, развитию , и ,прежде всего, производству продовольствия. Руководство КНР отказалось от долгосрочных планов и перешло к оперативному управлению экономикой на основе годовых планов. К 1964 году занятость несельскохозяйственного населения была на 25% ниже уровня 1958 года. В деревню из городов было направлено около 30 млн. человек.

Курс на «урегулирование, закрепление, пополнение и повышение» в области экономики, имеющий своей целью устранение тяжелых последствий «большого скачка», проводился 5 лет. К 1965 г. размеры национального продукта были восстановлены до уровня 1958г. Китай потерял семь лет без какого – либо прироста производства, в то время как другие страны Азии достигали за этот же период определенного экономического прогресса. По расчетам зарубежных специалистов, за последние 8 лет среднегодовой прирост производства в Китае во всех отраслях народного хозяйства составлял около 4%14.

Коренные проблемы китайской экономики по – прежнему не были решены. Кита еще больше отстал в решении основной задачи – увеличение производства на душу населения. К 1966 году он оказался перед той же, но еще более обострившейся проблемой, что и в 1958 г., - необходимостью значительного повышения темпов экономического развития. В то же время внешние условия решения этой проблемы по сравнению с 50 – ми годами для КНР значительно ухудшились. Китайское руководство своими руками разрушило такой жизненно необходимый для Китая фактор. Как сотрудничество и братская помощь Советского Союза и других социалистических стран.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1.4. Критика политики  «большого скачка»

   С начала 60 – х. годов сложился разрыв между повседневной практической работой, прежде всего в области экономики, которую возглавляли сторонники Лю Шаоци, и руководством идеологией, которое стремился удержать в своих руках Мао Цзэдун.

   Столкновение двух  группировок, принявшее почти открытые  формы, произошло на совещании руководства партии, созванном в начале 1962 г. Это было, пожалуй, самым многочисленным совещанием партийной элиты – в нем участвовало около 7 тысяч кадровых работников всех уровней.

   Выступление Лю  Шаоци было открытой критикой  политики «трех красных знамен». Он подчеркнул, что данные меры  по преобразованию экономики  были совершены поспешно, и в  результате в течение 10 лет теперь  придется заниматься урегулированием  народного хозяйства, а также  поставил под сомнение целесообразность  создания народных коммун, что  являлось главным моментом курса  «трех красных знамен». Также, Лю  Шаоци предложил не только  отойти от политики коммунизации, но осуществить деколлективизацию  деревни.

Лю Шаоци назвал «битву за сталь» «мыльным пузырем», призвал отказаться от ставки на ликвидацию рыночных отношений в обществе, помимо государственной торговли восстановить и коллективную, и частную торговлю на сельских рынках. Ответственность за происходящее он возложил в первую очередь на ЦК партии, что можно было интерпретировать как обвинение, брошенное Председателю ЦК КПК. Лю Шаоци прямо заявил, что «…некоторым китайским руководителям не хватает скромности и осмотрительности, у них много зазнайства и самодовольства»15.

В выступлениях Дэн Сяопина было сказано о том, что для партии опасна ситуация, когда небольшая группа высших партийных лидеров, а тем более один человек, действует самовластно, не желая выслушивать противоположные мнения, а Чжу Дэ назвал «левый уклон» самым опасным для партии. Чэнь Юнь привлек внимание к тому, что в КПК забыт стиль самокритики, и возложил ответственность за последствия скачка на ЦК КПК.

Мао Цзэдун в сложившейся ситуации был вынужден взять на себя ответственность за сложившуюся ситуацию, заявив: «За все ошибки, допущенные непосредственно ЦК, ответственность несу я, за косвенные отвечаю также я, поскольку я являюсь Председателем ЦК. Тем не менее, он продолжал упорствовать, настаивая на принципиальной правильности курса «трех красных знамен», и стремился разделить ответственность за результаты «скачка» с партийными кадрами, начиная от руководства провинций и кончая секретарями парткомов предприятий и коммун. Разумеется, происходившее на «совещании семи тысяч» было тяжким ударом по репутации Мао Цзэдуна, было чревато для него политической «потерей лица» в присутствии многих тысяч представителей партийной элиты, таило угрозу ослабления установленного им режима личной власти.

Известным критиком Мао Цзэдуна стал публицист и партийный деятель Дэн То, бывший в то время главным редактором центральной партгазеты «Жэньминь жибао». Его фельетоны, хотя в них не называли имя председателя ЦК КПК, воспринимались как насмешка над руководством партии. В значительной мере за этим выступлениями стоял Лю Шаоци. Он в 1962 году опубликовал обновленный вариант одной из своих статей 30 – х гг., в которой писал о «некоторых товарищах»,  которые «…ничего не смысля в марксизме – ленинизме или жонглируя марксистско – ленинской теорией,  мнили себя «китайским Марксом» или «китайским Лениным». Более того, они без зазрения совести требовали, чтоб их уважали как Маркса и Ленина, чтоб их поддержали как «вождей», чтоб к ним питали верность и любовь»

   На совещаниях высшего руководства партии, проведенных в первой половине 1962 года, их участники требовали реабилитации тех, кто был репрессирован в период «скачка», предоставления большей свободы творчества литераторам и людям искусства. В этом оппозиционеры получили одобрение Чжоу Эньлая.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Вековая мечта человечества о справедливом устройстве общества

не раз поднимала людей на борьбу за ее реализацию. Люди после революции, если побеждали, строили, как им казалось, справедливое общество, без деления на миллионы бедных микросоциальную горстку богатых.

В своём труде о русской революции «Советская трагедия» Мартин

Мала говорит о «парадоксе великого идеала, приведшего к великому злодеянию». Крупный исследователь коммунизма Анни Кригель настаивает на взаимосвязи двух ликов коммунизма: один источает сияние, другой – покрыт мраком. Цветан Тодоров дал объяснение парадоксу идеала:

«Живущий в условиях западной демократии склонен считать, что тоталитарная система совершенно чужда устремлениям человека. Однако,

тоталитаризм не мог бы продержаться столь долго, не мог бы увлечь за собой стольких людей, если бы дело обстояло именно так». Но устрашающий механизм тоталитаризма, напротив, работает на редкость

эффективно. Коммунистическая идеология рисует перед нами соблазнительную картину будущего и побуждает нас стремиться к его созданию. Желание переделать мир во имя идеала, не есть ли это неотъемлемое качество человеческой личности? Более того, коммунистическое общество освобождает индивидуума от ответственности – всё решает оно. А ответственность зачастую представляется весьма тяжким бременем».

Изучив методы, применявшиеся в Китае при построении справедливого  общества, исторически сложившиеся традиции китайского народа, можно сделать следующие выводы:

1. Методы, применявшиеся для победы революции в Китае в течение нескольких десятилетий, были не просто жестокими, но даже бесчеловечными.

2. Ошибочная политика  правительства в период «большого  скачка» привела к голоду по всей стране, подняла крестьянство к сопротивлению, что привело к падению авторитета КПК.

3. Политика «большого скачка» и «культурной революции»  привела к гибели 65 млн. человек, уничтожению национального богатства народов Китая, созданного тысячелетиями существования этой страны.

4. Не было достигнуто построение общества социальной справедливости. В результате многолетней борьбы правительство возвращается к дореволюционным методам экономики – допускается частный сектор в промышленном производстве и выделяет земельные наделы крестьянам.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы и источников:

1. Яременко Ю. «Большой скачок» и народные коммуны в Китае. - М., 1968.
2. Усов В.И. История КНР. В 2 т. – М., 2006.
3. Меликсетов А.В. «История Китая» , Издательство МГУ, «Высшая школа» . – 2002
4. Коновалов Е.А. Социально – экономические последствия «большого скачка» в КНР – М. 1968
5. Владимиров А. «Большой скачок» и его последствия// МЭиМО. – 1967. - № 10
6. Хуан Линцзюнь. Лю Шаоци и большой скачок//Новейшая история Китая. 2003. №7. С. 107
7. Мао Цзэдун. Маленькая красная книжица. – Москва, Алгоритм, 2010. – 444с.
8. Усов В. Н. КНР: от "большого скачка" к "культурной революции" (1960-1966 гг.) ИДВ РАН. Москва, 1998. Часть 1, 221 стр.; Часть 2. - 241 с.
9. http://www.razlib.ru/istorija/istorija_kitaja/index.php
10. http://www.e-ng.ru/ekonomika_i_ekonomicheskaya_teoriya/socialno-ekonomicheskoe_razvitie_kitaya.html
11. Романюк В.Я. Красные иероглифы: очерки о перестройке в экономике Китая
12. Меликсетов А.В. «История Китая» , Издательство МГУ, «Высшая школа» . – 2002
13. Корягин Ю. Проблемы и противоречия индустриального развития КНР. М., 1974г.
14. http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/shev/01.php
15. Юн Чжан, Джон Холлидей. Неизвестный Мао;[перевод с английского И.А. Игоровского]. – Москва: Центрполиграф, 2007. – 844с.
16. Борисов О. Б., Колосков Б. Т. Советско-китайские отношения. 1945—1970. Краткий очерк, М., 1971;