Париж и Франция глазами египтянина

Любопытнее будет узнать, что же конкретно произвело впечатление на египтянина. Неоспорим тот факт, что особое место в жизни обитателей Парижа занимал театр, о котором довольно много говорит ат-Тахтави, однако делает он это с пониманием и уважением к делу. Его оценка театра очень интересна для понимания автора как личности, и говорит о его высокой образованности, а также о его желании оставаться непредвзятым наблюдателем. Спектакль ат-Тахтави описывает как «серьезное в шутливой форме»23, игру, где люди «рассуждают о трудных научных и других вопросах и углубляются в них»24.

Другим же действом, о котором говорит автор является бал. Ат-Тахтави довольно подробно рассказывает о том, что представляет из себя данное развлечение и дает свою оценку танцу в Париже, сравнивая его с танцами в Египте, рассказчик замечает, то танец у французов никогда не выходит за рамки благопристойности, и что танец в Париже – это лишь «телодвижения особого рода, от которых не исходит запах прелюбодеяния»25. Такое описание танцев у ат-Тахтави может говорить лишь о том, что он действительно старался с пониманием относиться ко всему диковинному, увиденному впервые.

Несмотря на то, что хоть развлечения и оставляют некоторое впечатление на ат-Тахтави, гораздо более подробно в своем произведении он останавливается на таком явлении, как благотворительность. Автор упоминает о том, что в Париже существует развитая система помощи неимущим и описывает эту систему настолько полно, насколько ему предоставляется возможным, и после всего сказанного делает вывод: «Ясно, что благотворительность в городе  Париже развита более, чем в других странах, на уровне общества или государства, а не отдельного человека»26, и затем объясняет свое мнение тем, что на улицах можно увидеть, как одни люди падают от  голода, а другие попрошайничают, и отмечает, что французам «далеко до щедрости арабов»27.

На самом же деле, замечания египтянина содержат объективный вывод о том, что благотворительность в Париже развита хорошо, ведь помощью больным и неимущим тогда занималась Служба общественного призрения, которая не зависела от префектуры. Общие направления ее работы определял Генеральный совет по делам больниц, домов призрения и найденышей28. Кроме того, за казенный счет в Париже содержался кроме больниц еще и Королевский институт слепых, где людей, лишенных зрения, учили заменять его осязанием и другими чувствами29.

Более положительную оценку встречает у египтянина отношение французов к деньгам и прибыли вообще, и без описания такого явления его сочинение явно не обходится. Начало своего повествования ат-Тахвави начинает с того, что говорит о французах как о людях, стремящихся прибыли, о людях, чьи помыслы лишь  на ней и сосредоточены. Французы в понимании египтянина представляются также как трудолюбивые и усердные люди30.

Автор не раз упоминает о любви жителей Парижа к деньгам, соответственно, можно сделать вывод о том, что его это беспокоит и удивляет. Интересны для исследования его замечания о банковских сделках – ат-Тахтави повествует о такой возможности, как предоставление банку любой суммы и получение с этой суммы процента, который был установлен законом. Путешественник обо всей этой деятельности рассуждает так: «Если бы их прибыль не была чаще всего замешена на  ростовщичестве, то они были бы лучшей торговой нацией»31. Это заключение говорит лишь о том, что как бы ат-Тахтави не старался быть объективным, религиозный оттенок его суждений можно заметить невооруженным взглядом. Данное суждение, скорее всего, было воспринято его соотечественниками как истина, однако же, если взглянуть на такие торговые операции с другой стороны, то, вероятнее всего, большинство французов о такой их интерпретации и не задумались бы.

В этом же разделе автор говорит о состоятельности как французских подданных, так и о состоятельности Франции в общем, объясняя это умением копить и правильно тратить накопленное. То, что мог почерпнуть ат-Тахтави для своего общества, и на что он обращает внимание, так это то, что французы это свое умение превратили в науку, а также сделали его частью науки управления государством32.

Таким образом, Париж видится египтянину не таким уж и плохим городом, напротив, он удивляется увиденному и отмечает именно то, что кажется ему необычным, находчивым и, возможно, приемлемым для его собственной страны.

Глава II. О жителях Парижа

Ат-Тахтави находит нужным и важным поделиться своими впечатлениями не только о городе в целом, но и о людях в частности. Нравы французов, их личные качества, увлечения, внешний вид, внутреннее состояние, вот лишь часть того, о чем говорит путешественник. Свое повествование он начинает с определения некой особенности парижан, в сравнении с другими христианами, а точнее, отмечает остроту их ума, тонкость понимания и умение прояснять неясное33.

Автор находит у французов любовь ко всему новому, а в доказательство данного утверждения, говорит о непостоянном отношении французов к одежде, в итоге, его рассуждения затрагивают не только одежду, но и сам нрав французов, который, кажется совсем диковинным для египтянина - ат-Тахтави пишет: «Им свойственны также  легкомыслие и перемена настроений. Человек здесь легко переходит от радости к печали и наоборот, или от серьезного к шутке и наоборот. В один и тот же день он способен совершить множество противоречивых поступков»34, но тут же замечает, что такое отношение не может касаться важных дел, таких, как, например, политика.

Близкими же автору кажутся правдивость, порядочность и добродетельность французов, и здесь нельзя не подумать о том, что ат-Тахтави неким образом пытается проповедовать эти идеи своему читателю, ведь в заключение своей мысли он пишет, что все перечисленные качества и чувства, безусловно, могут быть различными у разных людей, но они исконно присущи всем народам и нациям35. Такие рассуждения заставляют задуматься о внутренней жизни повествователя, ведь именно он обращает внимание на такие вещи и старается сказать о них правильно, с некоторой долей поучения.

Безусловно, если речь идет о жителях столицы Франции начала XIX века, одним из особых частей этого общества представляются женщины. Ат-Тахтави знакомит своего читателя с описанием всего того, что могло касаться данного предмета, выражая свою оценку вполне однозначно – представитель восточного мира видит, какое положение занимает женщина в мире запада, и старается каждый раз обратить на это внимание, ведь в понимании восточного мужчины, женщина, как правило, занята домашними делами и скромна по своей сути, а парижанки, каково бы ни было их  происхождение, отличались удивительной по тем временам независимостью36. Он даже приводит в пример одно высказывание: «Женщинам у варваров суждено быть зарезанными;  женщины в странах Востока все равно, что домашняя мебель; а у франков женщины как избалованные дети!»37, что, без сомнений, как нельзя ярче отражает его точку зрения на все происходящее. Однако замечает, что французы никогда не думают о женщинах плохо, хоть последние и ведут себя с ними неподобающим образом38.

Описывая одежду французов, ат-Тахтави все так же большее внимание уделяет внешнему облику женщин, что, в общем, неудивительно для молодого человека. Автор говорит, что француженки одеваются очень красиво, привлекая тем самым внимание представителей противоположного пола, подпоясывая свои платья тонким поясом, чтобы талия казалась тоньше39. Египтянина настолько впечатляет тонкий женский стан, что он даже сопровождает свое повествование стихами из дивана ал-Хаджири, хоть и делает оговорку, что они выходят за рамки благопристойности:

«О носящая поясок, почему я не ее хозяин,

чтобы иметь право обнять ее за талию!

Священник поит ее подобным цвету ее щек,

а мусульмане все ее пленники.

Клянусь, если бы не стройность ее стана,

мой ислам не смягчился бы перед лицом ее безбожия»40.

И, все-таки, ат-Тахтави заключает, что Париж в целом «как и другие большие города Франции и  франкских стран, полон разврата, ереси и заблуждений»41.

Казалось бы привычные для европейца вещи на самом деле очень диковинны и необычны для египтянина, и данное суждение касается многих вещей, о которых уже было и будет сказано. Без сомнений, внешние проявления жизни заметны сразу и описываются ат-Тахтави именно так, как он видит то или иное явление, но как насчет того, что нельзя увидеть, потрогать или испытать на себе? Путешественник в своем повествовании говорит о религии жителей Парижа, но в этом рассказе опять-таки нельзя найти ничего, кроме как описания внешних ее проявлений, однако несмотря на такое обстоятельство, эти сведения помогают оценить отношение самого ат-Тахтави к такому непростому предмету.

Автор упоминает «ужасный обычай»42, который гласит о том, что во Франции священнослужителям, вне зависимости от их сана нельзя жениться, и тут же заключает, что такой запрет ведет к распространению разврата43. С этим, конечно же, нельзя не согласиться, однако иностранец называет еще один обычай «достойный порицания»44 - исповедание священникам во всех своих грехах, чтобы те их отпускали45, тем самым поставив под сомнение одно из важнейших таинств христианской церкви.

Если говорить о жителях Парижа глазами египтянина, здесь стоит заметить, что все обстоит не так радужно, как например, с описанием города. Представителю восточного мира все видится несколько иначе, чем европейцам, но ат-Тахтави старается быть объективным и изобразить увиденное им максимально ясно и доступно для своего читателя. Всесторонняя характеристика, даваемая организации французского общества превращает сочинение ат-Тахтави в своего рода краткую энциклопедию Парижа конца 20-х годов ХIХ столетия46.

Стоит также обратить внимание на то, что установка на «твердость в вере» как при описании парижского общества, так и в книге вообще, проводится неукоснительно. Очевидно, эта позиция отражает и собственные взгляды ат-Тахтави, и настроения Мухаммеда Али, который, проявляя большой интерес к европейским техническим достижениям, был против насаждения чуждых мусульманам европейских христианских обычаев.

И все-таки,  при этом ат-Тахтави свободен от предвзятости и предрассудков, свойственных подавляющему большинству его соотечественников и был он способен объективно и по достоинству оценить все увиденное, что демонстрируется в его произведении47.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава III. О достижениях жителей Парижа

Находясь в Париже, столице одной из развитых стран того времени, путешественник, безусловно, интересуется не только повседневной стороной жизни французов, но и научными их достижениями. Так как и самому ат-Тахтави науки были не чужды, он с особой внимательностью отмечает те или иные вещи в данной области и привозит множество новых идей в Египет.

Ученое общество, с которым знакомится египтянин, оценивается им очень высоко: «Никто из франкских  ученых, а может быть, и из ученых древности, не сравнится с учеными Парижа»48. В таком впечатлении есть доля правды, но вряд ли такое высказывание можно считать абсолютной истиной.

Здесь же ат-Тахтави и оговаривается, что, к примеру, философские науки были начинены различными заблуждениями, которые противоречили, по мнению автора, всем «небесным книгам»49. Такие суждения опять-таки заставляют задуматься о доли религии в мировоззрении ат-Тахтави по отношению его ко всему окружающему. Доля эта, в свою очередь, является довольно внушительной, ведь в завершение своей мысли ат-Тахтави пишет: «И тот, кто пожелает углубиться в рассуждения  французов по философским вопросам, должен твердо знать Коран и Сунну, чтобы не поддаться соблазну и не усомниться в своих убеждениях, иначе он может потерять твердую почву под ногами»50.

Однако не только философские рассуждения французов занимают путешественника. Особое его внимание обращают на себя многочисленные библиотеки Парижа. Автор дает характеристику одной из них - Султанской библиотеке, где хранилось большое количество печатных и рукописных книг на разных языках и по разным научным дисциплинам, и замечает, что здесь можно найти огромное количество ценных арабских книг, которые являлись редкими как в Египте, так и где-либо еще. Египтянин не упускает случая упомянуть здесь и о священной книге мусульман, отмечая, что в библиотеке хранятся несколько бесподобных экземпляров Корана, которые хранятся французами чрезвычайно бережно51.

Полезными для человека ат-Тахтави нашел «ежедневные листки новостей, именуемые «журналат»»52, также у него вызвали восхищение книжные магазины и рынки, при описании которых автор рассуждает о большом выпуске книг в Париже «ради прибыли, а не для пользы»53, но, несмотря на это, считает, что «приверженность французов к знаниям достойна самой высокой похвалы»54, каковой эта приверженность и являлась для самого ат-Тахтави, который на протяжении всей своей жизни учился сам и старался обучить чему-то других.

Можно заключить, что  ат-Тахтави воспринимает реалии французской культуры и технические новинки уже не глазами «наивного провинциала», а сознанием прагматически мыслящего человека, примеряющего, какую пользу могло бы принести использование достижений европейцев на его родине55. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение

Обновительное движение, начавшееся в XIX веке на арабском востоке, безусловно, затронуло и Египет, однако интересно то, что нижней границей этого движения, получившего название ан-Нахда, в египетской культуре принято считать выход в свет сочинения Рифа’а ат-Тахтави, ведь идеологической базой литературного развития в этот период служат заимствуемые у запада просветительские идеи, что и происходит, но в рамках традиционных жанров56.

В связи с этим, произведение египтянина представляет огромное значение для развития Египта. В каждом разделе своего сочинения автор непременно сопоставляет положение дел в данной области во Франции и в Египте57.

Сопоставляя эти две страны, арабо-мусульманскую и европейскую культуру, ат- Тахтави с удивительной точностью называет слабости современной арабо-мусульманской цивилизации и выявляет их причины.Со временем, все больше погружаясь во французскую реальность, изумление и восторженность первых дней уступают место объективности и даже критичности58. Идеи, высказанные им в «Описании Парижа» и развитые в последующих сочинениях, стали программными идеями арабской Нахды59.