Пакт Молотова-Риббентропа и его последствия для народов Европы

Вероятно, поэтому сообщение о  подписании договора не явилось полной неожиданностью для представителей СРПГ. Первая реакция Вилли Брандта^[36] была дословно следующей: «страна Октябрьской революции как революционная сила полностью выбыла из игры», он был готов поставить Сталина «рядом с Гитлером как реакционную силу первого порядка».^[37]

Через некоторое время  было опубликовано официальное заявление  СРПГ. В руководстве партии царило полное единодушие: сталинская политика не имеет ничего общего с социализмом  и находится в остром конфликте  с интересами рабочего движения. Была подчеркнута полная независимость  от СССР и объявлено, что с коммунистами не может быть никакого сотрудничества.^[38]

Б. Гольденберг ^[39] потребовал проклятия сталинской политики с точки зрения независимого социализма, отмены пароля «защита Советского Союза», ибо СССР неотделим от Сталина; ни в коем случае не идти на соглашения с «агентами Сталина»^[40].

Оценка пакта и изменившейся с его подписанием международной  обстановки представителями СРПГ была весьма схожа с оценкой Сопаде и ИСК. Не питая никаких иллюзий насчет возможных действий СССР, СРПГ лишь укрепилась в мысли о необходимости проведения независимой от коммунистов политики. 

 

Рассмотрев реакцию представителей четырех крупнейших течений в  немецкой социал-демократической эмиграции  на заключение пакта о ненападении, можно выделить некоторые общие черты. Это недоумение, отсутствие однозначных суждений, выжидание вначале и все более резкое отторжение пакта и последовавшего за ним развязывания войны затем. Заметнее всех этот переход был у группы Ной Бегиннен, слабее он был выражен у представителей СРПГ. 

 

 

 

Последствия подписания пакта  о ненападении

для развития международного социалистического движения 

 

По мнению Я. Фойтцика, реакция на пакт была «симптомом экстремальной психологической ситуации, в которой находились подпольщики и эмигранты. В этом экстремальном положении элементы волюнтаризма и компенсации стали несущими моментами атомизированной политической идентификации», Советский Союз играл до 1939г. важную роль именно как «несущий элемент политической компенсации». После пакта кажущийся характер этого элемента был осознан. Тем самым «Гитлер-Сталин-пакт выполнил функцию катализатора» ^[41] и способствовал протеканию в социалистичекой среде следующих процессов: 

 

1.     переосмысление отношения к СССР. Э. Маттиас интерпретировал этот процесс как прекращение «восточной ориентации» отдельных социал-демократических групп^[42], а именно:

·        большинство социал-демократов приняли определение пакта как «удара кинжалом в спину борцов-антифашистов». Сопаде связывает заключение пакта с тезисом о построении социализма в отдельно взятой стране;

·        даже самые лояльные по отношению к СССР избавились от иллюзии, что с уходом Сталина эра тоталитаризма в Советском Союзе закончится, впоследствии не делают различий между СССР и сталинским режимом;

·        после пакта много писали о внутренней слабости СССР (колосс на глиняных ногах), о большом количестве серьезных проблем. Эта, пока предполагаемая, слабость потом станет явной во время войны с Финляндией;

·        в конечном итоге у социал-демократов появился новый довод в политической борьбе: СССР показал свое истинное лицо. 

 

2. «переориентирование»  перешло в тенденцию к преодолению  разногласий в социал-демократическом  лагере. По этому поводу Р. Кац^[43] писал Ф. Штампферу: «Пакт Гитлер-Сталин, кажется, гонит к нам обратно всех известных представителей раннего народного фронта. Ауфхойзер^[44], Тони Зендер^[45], Зигфрид Марк^[46]и многие другие скромно стучатся сейчас снова в наши двери».^[47]

Развитие данной тенденции  привело весной 1941 к основанию  «Союза немецких социалистических организаций  в Великобритании», куда вошли СДПГ, СРПГ, Ной Бегиннен, ИСК, и ускорило возникновение подобных организаций в других странах. 

 

3.     отказ от сотрудничества с коммунистами. Пактом был дан окончательный «смертельный удар»^[48] усилиям по формированию единого социал-демократическо-коммунистического фронта.

Я. Фойтцик считает, что эта тенденция в глобально-политическом смысле заложила основы конфликта Восток-Запад, ибо коммунистическая партия «оставалась отмеченной стигматами связи с тоталитарной диктатурой. Антифашистское сопротивление перешло в антитоталитарное».^[49] 

 

4.     заключение пакта вызвало внутренний кризис в среде коммунистов и парализовало коммунистическое сопротивление, по крайней мере, до нападения Германии на Советский Союз.

Одним из самых значительных примеров коммунистического кризиса служит случай Вилли Мюнценберга^[50]. Все причины, побуждавшие его к лояльному молчанию в отношении Советского союза даже в 1937-38гг., после 23 сентября были исчерпаны. Пакт он расценил как удар кинжалом, в одной из статей назвал Сталина предателем,^[51] пошел на конфликт с КПГ и стал склоняться в сторону социал-демократии.^[52] 

 

5.     В целом пакт Молотов-Риббентроп был толчком, вызвавшим «перевод стрелок»^[53] в сторону теоретического и программного развития социализма в Германии и в Центральной Европе, которое после войны привело к укреплению мировоззренческих и политических позиций современного демократического социализма с его плюралистическими максимами. И, в конечном итоге, к такому же развитию «по ту сторону железного занавеса», получившему ироническую формулировку: «призрак бродит по Европе – призрак социал-демократии».

СУДЬЯ - ИСТОРИЯ 
 
В заключение интересно привести оценки пакта Молотова - Риббентропа, сделанные некоторыми западными дипломатами-очевидцами событий и историками наших дней. Так, 29 августа 1939 г. французский военный атташе в Москве Люге направил в Париж секретное донесение по поводу заключения советско-германского договора. Анализируя его цели, Люге приходит к выводу: "По-видимому, следует считать очевидным, что советское правительство жертвует идеологией во имя реальности. Главное, что превалирует над другими соображениями - это внутренняя безопасность. Свидетельствами этого являются размах и последовательность, с которыми проповедуется идея мира в СССР, и те жертвы, на которые идут Советы, чтобы укрепить границы государства". 
 
Наши современники - английские исследователи Э. Рид и Д. Фишер - также полагают, что в условиях военно-политической изоляции СССР в 1939 г. у Сталина не было иного выбора. Они пишут, что, не придя к согласию с Лондоном и Парижем и располагая информацией о начале германской агрессии против Польши, Сталин понял, что "все его надежды тщетны" и что "менее чем за неделю до нападения на Польшу не удастся добиться заключения антигитлеровского соглашения с Англией и Францией". "А тем временем Гитлер может совершенно безнаказанно начать свое наступление на восток - и кто знает, как далеко он зайдет?" - размышлял Сталин. Надо было принимать решение. И он сделал свой выбор: идти на сближение с Германией. "Совершенно очевидно, - отмечают историки, - что в тех условиях это был единственный оставшийся у Сталина шанс обеспечить безопасность своей страны". 
 
Можно соглашаться или не соглашаться с подобной трактовкой причин заключения пакта, можно привести не одну цитату диаметрально противоположного толка, важно одно - при анализе и оценке любого исторического события попытаться избежать однобокости и конъюнктурной за данности. 

 

Доклад 

По  истории

На  тему: »Пакт Молотова-Риббентропа  и его последствия для народов  Европы. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Подготовил  ученик

Группы Cmg-310

Хынку Максим.

Проверила 
Русу Н.Н

_________________