Особенности исторического развития России и проблемы ее модернизации в середине XIX века

Наиболее  крупным течением в исторической и общественной мысли России является идейно-теоретическое течение, отстаивающее идею самобытности России. Сторонниками этой идеи являются славянофилы, евразийцы и многие другие представители так называемой «патриотической идеологии». Славянофилы идею самобытности российской истории связывали с исключительно своеобразным путем развития России, и, следовательно, с исключительным своеобразием русской культуры. Исходный тезис славянофилов состоит в утверждении решающей роли православия для становления и развития русской цивилизации. Воспитание ею в народе глубокой религиозности, духа любви и сострадания (вместо царящих на Западе культа собственности и наживы), освещение союза самодержавного монарха со своими подданными создавало гарантию славного будущего нашего отечества. Русской цивилизации присуща высокая духовность, базирующаяся на аскетическом мировоззрении и коллективистское, общинное устройство социальной жизни. В борьбе против интеллектуальной и духовной экспансии Запада славянофилы искали естественных союзников в других славянских народах (в первую очередь исповедующих православие), что питало их идеи объединения всех славян, создания конфедерации славянских государств.

И славянофилы, и западники признавали отличие  России от Запада, но славянофилы в  отличие от западников не считали  Запад высшим достижением мировой  истории. Но проблема состояла не в  том, был или не был Запад идеалом, а в том, как, насколько, в каком  направлении он воздействовал на Россию. Простое признание России ветвью Запада западниками было также  неверно, как и огульно критическое  отношение славянофилов к достижениям  Запада, что неизменно приводило  их к проигрышу с западниками. Если западники могли назвать  имена, изобретения, указать на книги, то славянофилы в качестве аргумента  выдвигали утверждение о превосходстве  российской специфичности: религиозной  духовности, народности и соборности, но не всегда могли убедительно указать  на конкретные проявления этих свойств.

Однако была и точка соприкосновения обоих  идейных лагерей. Так, для западников Россия была «лишь на круг ниже Европы в движении по той же эволюционной лестнице». Славянофилы же соглашались  с тем, что «Россия является тем, чем Европа раньше была».

Образ жизни  и мыслей в России никогда не был  и в обозримом будущем не будет  ни чисто европейским, ни чисто азиатским, ни простой суммой двух начал. Психологическая  структура россиянина, независимо от его этнической и иной принадлежности, никогда полностью не совпадет с  психологической структурой европейца  или представителя какого-либо из азиатских регионов, например, Ближнего Востока, Китая, Индии или Японии. Политическая и экономическая система  России никогда не была и не будет  целиком идентична ни одной из политических и экономических систем Европы или Азии. А что говорить о природно-географических и климатических  условиях, об очертании территории, местоположении и многом другом, что присуще России и не присуще в данном сочетании никакой другой стране.

Не подвергают сомнению понимание России как самостоятельной  цивилизации зарубежные авторы независимо от своего отношения к России –  положительного или отрицательного. Ей отводят роль значительного и  самостоятельного фактора мировой  жизни. Известный исследователь  М. Лернер подчеркивает основные заслуги Шпенглера и Тойнби. Он пишет: «… они упорно отстаивали тезис о том, что великие цивилизации мировой истории – Западная Европа, Россия, исламский регион, Индия, Китай или Америка… – каждая из них имеет свою личную судьбу, свою собственную жизнь и смерть, у каждой есть свое сердце, своя воля и свой характер».

И многие современные  отечественные исследователи также  считают Россию самостоятельной  цивилизацией. Например, А.С.Панарин отмечает: «Россия – не этническое «государство русских», а особая цивилизация, обладающая своими суперэтническим потенциалом и соответствующим набором геополитических идей».

Другой известный  российский ученый Ю.В. Яковец относит Россию с Украиной и Белоруссией к самостоятельной локальной цивилизации со своей самобытной исторической судьбой,

экономическим и культурным пространством, менталитетом. По месту проживания основной части населения, историческим корням, православно-христианской религии, культуре эта локальная цивилизация принадлежит к Европе, ближе к западническому типу.

Иной точки  зрения придерживается Л.И. Семенникова, которая полагает, что Россия не является самостоятельной цивилизацией и не относится ни к одному из типов цивилизаций в чистом виде. Один из ее аргументов состоит в том, что «множество народов с разной цивилизационной ориентацией, входящих в состав государства… превращало Россию в неоднородное, сегментарное общество». Народы России «исповедуют ценности, которые не способны к сращиванию, синтезу, интеграции… Татаро-мусульманские, монголо-ламаистские, православные, католические, протестантские, языческие и другие ценности нельзя свести воедино… Россия не имеет социокультурного единства, целостности».

Однако подобные аргументы не выдерживают критики  со стороны современной теории цивилизаций, согласно которой локальная цивилизация  в большинстве случаев не является «монолитом»: в ее состав входят народы и индивиды с различными ценностными  ориентациями, возникшими на основе множества  религиозных направлений. Этот тезис  особенно ярко подтверждается на примере  цивилизаций современности. Ни одна из современных цивилизаций не является моноконфессионной и моноэтнической.

Простое перенесение  на русскую почву западного или  восточного опыта с надеждой воспроизвести  его максимально точно мало кому представлялось реальным. Трудно, если вообще возможно было оспаривать и  прямо противоположный, на первый взгляд, но столь же верный тезис — о  том, что Россия не может не взаимодействовать  с другими странами, не быть включенной в совокупное развитие европейских  и азиатских стран, в мировую  цивилизацию. Таковое взаимодействие России, населяющих ее народов —  и с Европой, и с Азией, и  с Америкой, и с народами других континентов — издревле имело  место и никак не могло, в силу коренных законов человеческой истории, в какой-либо момент исчезнуть. Против такого рода исторических фактов никто  из русских мыслителей и не возражал. Спор состоял, как правило, в другом и касался целого ряда трудных и чрезвычайно важных философско-исторических, социально-психологических, политических, философско-правовых, культурологических и общеметафизических проблем.

А они, в свою очередь, объединялись в следующий  основной вопрос:

Что плодотворнее для России — попытки изоляционизма  или активного взаимодействия с  Западом, с Европой?

Плодотворными ли для истории России были те этапы, когда она, не переставая (в силу ранее очерченных законов) идти по своему уникальному пути, обращала свои взоры  на Запад и пыталась, учась у  более цивилизованных западных стран, что-то заимствовать из их опыта?

Или более  благоприятными, отвечающими судьбе и чаяниям народа оказались как  раз те эпохи, когда Россия (в силу внешних причин или следуя специально разработанной политике) была (относительно) изолирована от западного опыта и активного взаимодействия с Западом?

Легко видеть, что по сравнению со спором славянофилов и западников в постановку проблемы вносилось мало нового — это было, скорее, продолжение и развитие на новом уровне старой дискуссии. Сегодня, строя новую Россию, жизненно важно  не потерять уважения, любви к Отечеству, которое имеет тысячелетнюю историю. За 500 лет деятельных контактов России с Западом проявили себя схемы  сближения с Европой, идеи сближения  с Востоком – евразийство, принципы общеатлантического объединения. Выбор России будет зависеть от типа избранной ею модернизации, от степени активности и позиции интеллигенции, от позиции внешнего мира, но, прежде всего, от национального самосознания.

Таким образом, в наши дни полемика вокруг русской  идеи, обретают особую актуальность. Некоторые  слова и тезисы звучат так, как  будто они высказаны сегодня. Так, еще в 1952 г. критик евразийства Г.П. Федотов говоря, в частности, о «сепаратистском характере украинофильства», писал: «На наших глазах рождалась на свет новая нация, но мы закрывали на это глаза». И нам, как и прежде, нужна та уверенность в будущем единой России, которую в начале 50-х годов выразил Федотов: «Конец России или новая страница ее истории? Разумеется, последнее. Россия не умрет, пока жив русский народ, пока он живет на своей земле, говорит своим языком».

2. Факторы,  определившие своеобразие развития  России

В отечественной  и зарубежной историографии обычно выделяются основные факторы, определившие своеобразие развития России, такие  как природно-климатический, геополитический, религиозный (и ряд других) определивших особенности русской истории (рис.1).

Рисунок 1 - Факторы  российского исторического процесса

Различные факторы  играют огромную роль в историческом развитии народов.

Взаимодействие  человека со средой в процессе производственной деятельности во многом влияет на характер, менталитет. Влияние географической среды многообразно. Разные географические зоны предоставляют различные возможности  для этого. Некоторые из них настолько  хорошо подходят для жизни человека, что не создают предпосылок для  изменения среды, а значит, и роста  потребностей и, в конечном счете, развития. Другие настолько неблагоприятны, что  препятствуют всяким преобразованиям. Наиболее быстро развиваются территории, расположенные на перекрестках географических путей, связывающих разные народы, вблизи центров цивилизаций. Прогрессу  способствует соседство с более  развитыми странами. Это вызывает устойчивое стремление к совершенствованию.

Самобытность  России во многом определяется ее географическим положением между Европой и Азией  – миром модернизации и миром  традиционности. Этот фактор накладывает  отпечаток на историческое развитие России. Она приближается в своем развитии то к Европе, прогрессивной цивилизации, то к Азии, восточной цивилизации. Поэтому российскую цивилизацию часто называют дрейфующим обществом. В самой России, начиная с XVIII в. общество разделено на две цивилизации – европейскую и почву. И до сих пор не закончен спор западников и славянофилов.

Главным среди  природных факторов был континентальный  характер расположения территории России. Море до XVIII в. не играло значительной роли в русской истории. Так как  Россия находилась вдали главных  торговых путей, в стране была слабо  развита торговля. Она отставала  от европейских стран в формировании рынка, развитии капитализма.

Постоянная  колонизация земель способствовала утверждению экстенсивного характера  экономического развития. Однообразие  природных факторов, характерных  для территорий, осваиваемых восточными славянами, обусловило однотипность хозяйственной  деятельности во всех зонах расселения. В Европе обилие гор благоприятствовало специализации хозяйства, способствовало развитию товарообмена между населением гор и долин. В России однообразие  ландшафта создавало слабые предпосылки  для специализации хозяйства, внутренней торговли. Народы Европы развивались  на базе Римской и много позаимствовали из античной культуры.

На пути расселения славян отсутствовали народы с древней  высокой культурой. Только контакты с Византией оказали влияние  на культуру России. Однако, ранний перевод  богослужебных книг на славянский язык монахами Кириллом и Мефодием в IX в. сделал необязательным изучение греческого языка и, следовательно, приобщение к античной культуре.

Россия постоянно  соприкасалась со Степью, до XVIII в. испытывала угрозу опустошительных нашествий  степняков. Это тормозило ее внутреннее развитие, исторический прогресс.

Особенности природной среды расселения русских  во многом определили их характер и  господствующие ценности. Плотность  населения Европы, ограниченность ресурсов способствовали интенсификации хозяйства, стремление к нововведениям. В России, наоборот, просторы, богатство ресурсов породили привычку к экстенсивному, потребительскому отношению к природным  ресурсам. Хорошо известно, что на всем пространстве территории, составившей  историческое ядро Русского государства, были малоплодородные почвы. Это  предопределяло стабильно низкую урожайность. Другой причиной низкой урожайности  было нехватка времени на тщательную обработку земли из-за очень короткого  цикла сельскохозяйственных работ  – 125–130 рабочих дней. Времени не хватало и на заготовку кормов для скота. Вместе с очень длительным периодом стойлового содержания скота это вело к низкой продуктивности скотоводства и как следствие – к острой нехватке удобрений.

Большое влияние  на историческое развитие оказывает  климатический фактор. В Европе колебания  температуры составляют до 10–20 градусов в год, в России они колеблются от 35 до 40. Более теплый климат позволял европейцам большую часть года заниматься сельским хозяйством и приучаться к  систематическому труду. Не было необходимости  спешить ни с севом, ни с уборкой. В России из-за короткой весны, переходящей  в жаркое лето, от скорости засева зависит  урожай – «день год кормит». Лето – это период предельного напряжения сил. А затем, в течение 5 – 6 месяцев  длительный период неторопливого пассивного труда. Находясь в жестком цейтноте, русский земледелец должен был в 21-25 рабочих дней реально вложить  в землю такой объем труда, который в более благоприятных  условиях занял бы 40 дней. Практически  это означало для крестьянина  неизбежность труда без сна и  отдыха, труда ночью и днем, с  использованием всех резервов семьи (труда  детей, стариков и женщин на мужской  работе).

Таким образом, крестьянское хозяйство коренной территории России обладало ограниченными возможностями  для производства товарной земледельческой  продукции. Эти ограничения обусловлены  неблагоприятными природно-климатическими условиями.

Необычайно  низкая урожайность, ограниченность размеров крестьянской запашки, слабая база скотоводства вели к тому, что российскому обществу был присущ относительно низкий объем  совокупного прибавочного продукта. Это имело огромное значение для  формирования определенного типа государственности. Господствующий класс был вынужден создавать жесткие рычаги государственного механизма, направленного на изъятие  той доли совокупного прибавочного продукта, которая шла на потребности  развития самого государства, господствующего  класса, общества в целом. Именно отсюда идет многовековая традиция деспотической  власти российского самодержца, отсюда идут истоки крепостного права, суровость  которого не имела аналогии в мире. Крепостной труд так же значительно  занизил стремление к высокому качеству труда. Население Севера России, не знавшее крепостного права, всегда было гораздо деятельнее. Подобное отношение к труду выработало и другую ценность – терпеливость. Тяжелые природные условия труда  требовали коллективной работы, отсюда коллективизм, как основная черта  русского менталитета. Крепостной крестьянин в Европе бежал в город, являвшийся островком демократии и права, свободы  от феодалов. Больше бежать было некуда, так как свободных мест не осталось. В России бежали не в город, где  были те же феодалы, а в казаки, на неосвоенные земли. В результате в Европе получили развитие городские, буржуазные ценности, а в России общинные, коллективистские. Европеец решал свои проблемы, развивая буржуазную расчетливость и своекорыстие, а русский – утверждая уравнительные коллективистские идеалы. Бегство населения на окраины затрудняло развитие городов.