Общественный строй германских племен в 1-2в н.э

Племена германцев  начинают обособляться еще на рубеже II–I тысячелетий до н. э. Они занимали южную часть Скандинавского полуострова, Ютландию, южные и западные острова Балтики, северные побережья Балтийского и Северного морей. Постепенно распространились к югу, востоку и западу континентальной Европы. В железном веке (вторая половина I тысячелетия до н. э.) германцы достигли уровня развития, позволяющего им вести борьбу с другими племенами за новые территории.

Их общество во многом уникально. От него остался мощнейший  пласт свидетельств (археологические  источники, свои и античные тексты), позволяющих детально проследить культурную и социальную историю германцев  в ее наиболее драматичные моменты  – в период кризиса родовых  отношений, когда возникает государство. Это эталон так называемых героических  обществ.

Блестящую по своей  полноте информацию о германцах  дают в своих сочинениях Гай Юлий Цезарь, Плутарх, Дион Кассий, Аммиан Марцеллин и в особенности Публий Корнелий Тацит.

На рубеже старой и новой эры германские племена  находились на стадии общественных отношений, которую римляне миновали лет  пятьсот до того. Это было классическое родовое общество, основой которого служили большие семьи. Они состояли из десятков человек, связанных между  собой прямым родством. Несколько  таких семей образовывали род. Разумеется, главную роль играли кровные узы, родственные отношения.

Еще более крупными единицами были племена, объединявшие несколько родов. Ими руководили духовные лидеры – жрецы – и  вожди. Однако на первых порах власть вождя ограничивалась исключительно  полем боя и военными экспедициями. Безусловный приоритет принадлежал  жрецам. Он основывался на традиционной харизме тех, кто общался с миром богов, и связывался с теми или иными жреческими семьями. Их представители и наследовали пост верховного посредника. Впрочем, значимость этой власти преувеличивать не стоит.

Фундамент общества составляли свободные соплеменники – основная военная и трудовая сила, оказывавшая решающее влияние  на жизнь племени. Это осуществлялось посредством народного собрания, которому принадлежал безусловный  приоритет в принятии всех принципиальных решений. Такая классическая система  военной демократии дополнялась  в древнегерманском обществе институтом рабовладения. Однако оно было патриархальным, т. е. рабы (главным образом военнопленные) находились почти на положении младших  членов семьи.

Экономической составляющей жизни германцев, во многом благодаря  климатическим условиям, продолжало служить скотоводство. Вместе с ним  – охота и не очень развитое земледелие. Лишь те племена, которые  расселялись в Центральной Европе (где хороший климат) и вблизи римских границ, в большей мере осваивали земледельческий труд. Да и римляне активнее втягивали  их в торговые отношения, считая Германию сырьевым придатком Империи. Именно торговля с Римом и поток престижных импортных товаров вызвали подвижки в традиционном укладе жизни германских племен, спровоцировав Великое переселение  народов.

Наряду с чертами, характерными для любого родового социума, у германцев были и свои особенности  – заметная роль женщин и акцент на всем, что касалось войны. О значимости женского участия свидетельствуют  сообщения Тацита и других авторов. То же подтверждается и поздней скандинавской  традицией.

Женщины были вовлечены  в решение многих вопросов (хотя, как правило, не в масштабе народного  собрания, а в семье). Они обладали определенной хозяйственной самостоятельностью и равноправием в браке. В германской культуре всегда очень высоко ценился  особый женский дар: выступать в  роли прорицательниц, жриц, гадалок  и т. д. Толкование увиденных ими  снов учитывалось, когда дело касалось чего-то важного. Встречается немало сведений, что женщины были даже вождями племен.

В данном случае речь идет не только об универсальных деталях  и пережитках матриархата – здесь  отчетливо проявляется специфика  этнической психологии. Следствием этого  стало формирование средневекового (и европейского) канона идеального отношения к женщине, преобразившегося в рыцарский культ Прекрасной Дамы и послужившего фундаментом  европейского этикета.

Таким образом, многочисленные факты позволяют утверждать, что  племена германцев, проходя свойственную всем ранним обществам стадию развития, окрасили ее своим колоритом: выраженной идеализацией войны и преувеличенным вниманием именно к ней. Заданный вектор отразится потом в феномене средневекового европейского рыцарства.

(Выход германцев на историческую авансцену состоялся при следующих обстоятельствах. Племена Германии и Скандинавии вплоть до конца II в. до н. э. оставались для римлян и греков загадкой. Уже тогда удивительное упорство и воинственность пришедших с севера, их самоотверженность и презрение к опасности показали римлянам, кому именно в недалеком будущем суждено оказаться их главными противниками.

В 58–51 гг. до н. э. легионы Гая Юлия Цезаря вели войны в Центральной и Северной Галлии, и римляне сами соприкоснулись с германскими племенами, состоявшими в союзных отношениях с кельтами. Известия, оставленные Цезарем о германцах, при всей их отрывочности и скудости, рисуют это общество достаточно рельефно. Весьма архаичное в плане материальной культуры и отличающееся бедностью ресурсов, оно характеризовалось откровенной воинственностью и располагало необходимыми для ее реализации институтами героического века.

Потенциал германских племен постоянно возрастал. Если на рубеже новой эры римляне еще  пытались расширить свою территорию на западе за Рейн, к северу и востоку, то вскоре ряд мощных контрударов  заставил их прекратить подобные попытки. В 16 г. до н. э. дружины германцев, перейдя Рейн, нанесли римлянам поражение.)

Общественный строй германцев временя Тацита 
  

 Об уровне общественного  развития германцев к концу  I в. и. э. можно судить на основании произведений римского историка Тацита — “Германия”, “Анналы” и др., а также по археологическим памятникам. За полтора века, прошедших со времени Цезаря, общественное устройство германцев претерпело значительные изменения: германцы окончательно перешли к оседлости, повысился и уровень земледелия. 
  

 В I—II вв. н. э. распространился  плуг с железным лемехом. Германцы выращивали такие сельскохозяйственные культуры, как ячмень, пшеница, рожь, овес, а также овощи (репа, лук), бобовые (чечевица, горох) и технические культуры (лен, конопля, вайда). В некоторых местностях применялись уже минеральные удобрения (известкование почвы). Но важную роль в хозяйстве продолжало играть скотоводство. Крупный рогатый скот (быки) использовался для сельскохозяйственных работ, лошадь — главным образом для военных нужд и для перевозок. Скот давал молочные продукты, мясо, сало кожу, а овцы и козы — еще и шерсть. Скотом уплачивали вергельд — возмещение за убийство, получаемое родственниками убитого от сородичей убийцы. Скот входил также в состав подарков рядовых общинников старейшинам, в брачный дар жениха невесте и т. д. 
  

 Помимо выплавки металлов  и кузнечного дела, германцам  теперь известны были ткачество  — изготовление льняного полотна  и шерстяных тканей, гончарное  дело и др. 
   С развитием производства возникает обмен между отдельными племенами. Германцы вели торговлю, хотя и незначительную по объему и с соседними народами. Торговые пути проходили тогда по Рейну Эльбе и Висле, а также по побережью Северного и Балтийского морей. Предметом внутреннего обмена были соль, меха и металлы. Ввозились в Германию, преимущественно римскими купцами, металлические изделия, украшения, вино. Вывозились рабы, кожи, скот, меха, янтарь. Но существенного значения для хозяйства германцев торговля не имела. 
  

В социальных отношениях по сравнению с тем, что описал Цезарь, тоже произошли серьезные изменения. Кровнородственную общину сменила  “земледельческая община”, которая, как  отметил Маркс, “была первым социальным объединением людей свободных, не связанных  кровными узами”. Собственность на землю, включая и пахотные поля, оставалась общей, но процесс производства уже  не являлся коллективным. Пользование  пахотной землей и обработка ее перешли  к отдельным домохозяйствам, к  “большим семьям”, состоявшим обычно из трех или большего числа поколений, совместно живущих и ведущих  общее хозяйство близких родственников  — родителей, их взрослых сыновей  и внуков. 
  

 Хозяйственные распорядки  германцев в земледелии охарактеризованы  Тацитом следующим образом: “Земля  занимается всеми вместе поочередно  по числу работников и вскоре  они делят ее между собой  по достоинству; дележ облегчается  обширностью земельной площади:  они каждый год меняют пашню  и еще остается (свободное) поле”.  Это описание свидетельствует  о том, что у германцев в  I в. н. э. сохранилась еще  (и надо полагать — у многих  племен) переложная система земледелия. Периодически происходили переделы  всей пахотной земли между  отдельными домохозяйствами. Совместно  пользовались все члены общины  неподеленными угодьями — лесами, пастбищами, пустошами. Приусадебная же земля вместе с домом уже перешла в собственность отдельных больших семей. 
  

 В некоторых местностях (в Ютландии, в отдельных районах  Северной Германии) по данным  археологии в начале новой  эры в индивидуальное наследственное  владение больших семей выделялись  и превращались в собственность  отдельных домашних общин не  только приусадебные участки,  но и пахотные поля. Это подтверждается  археологическими данными в отношении  Ютландии и некоторых районов  Северной Германии. Такой порядок  землепользования сложился, по мнению  Энгельса, там, где характер местности  затруднял переделы земли, —  в тесных долинах, на узких  плоских возвышенностях, между болотами. Господствующими же у германских  племен оставались хозяйственные  распорядки, при которых общине  принадлежала собственность на  все ее земли, кроме приусадебных. 
  

 Общественные классы  у германцев и во времена  Тацита отсутствовали. Основным  типом непосредственных производителей  были по-прежнему свободные общинники.  Они не подвергались эксплуатации, пользовались равными правами  (в отношении владения землей, ношения оружия, участия в народном  собрании и др.). Но зарождалась  уже социальная дифференциация. У германцев имелись рабы, положение  которых Тацит описывает довольно  подробно. Главным источником рабства  была война. Рабы были бесправны.  Господин мог безнаказанно убить  своего раба. Но все же рабы у германцев находились в лучшем положении, чем в классическом рабовладельческом обществе. Они имели свой дом, свое хозяйство и лишь вносили своим господам оброк натурой (хлебом, мелким скотом, тканями). По своему положению они напоминали, как считал Тацит, скорее римских колонов, чем римских рабов. Свободных и рабов у германцев не разделяла такая социальная пропасть, как у римлян. Рабство в целом не имело в древнегерманском обществе такого значения, как в римском, поскольку рабы не играли главной роли в производстве. Это было рабство в его начальной стадии — “патриархальное рабство”. На волю рабов отпускали редко, при этом вольноотпущенники мало отличались по своему положению от рабов. 
  

 Социальное расслоение  наметилось и среди свободных  германцев. Из общей массы свободных  общинников выделилась родовая знать. Представители знатных семей отличались от других общинников имуществом и политическим влиянием: в руках знатных сосредоточилось большое количество скота, рабов. Об имущественной дифференциации свидетельствуют и данные археологии. В одном и том ж& селении наряду с дворами, где были помещения для 2—4 голов скота, иногда имелись такие дворы, где содержалось более 30 голов. В некоторых погребениях имеется разнообразное оружие — мечи, щиты, по нескольку наконечников копий и богато украшенные предметы домашнего обихода. Это, очевидно, могилы родовой знати. В других же могилах, предназначенных, по-видимому, для рядовых свободных людей, обнаружены лишь отдельные виды оружия — копье или копье и щит, иногда меч и щит. 
  

 У знатных семей  постепенно оказывалось в пользовании  также и большее количество  земли, чем у рядовых общинников, поскольку раздел земли производился  не поровну между семьями, а  “по достоинству” (secundmn dignationem), т. е. очевидно, в соответствии с социальным положением этих семей. 
   Особенно быстро развивалось имущественное неравенство среди германских племен, населявших пограничные с римскими провинциями территории. На этот процесс оказывали свое воздействие оживленные торговые связи германцев с римлянами и хозяйственные распорядки местного романизированного населения. 
  

Германцы при Таците жили еще догосударственным строем. Высшая власть оставалась и теперь за народным собранием, которое решало вопросы войны, мира и другие важнейшие дела, избирало старейшин и военных вождей племени, творило суд в соответствии с обычаями племени. Но помимо народного собрания большое значение приобрел совет старейшин. Этот орган власти решал менее значительные дела самостоятельно, не обращаясь к народному собранию, а более важные подготавливал к обсуждению в нем. Таким образом, знать из которой состоял совет старейшин, играла немалую роль в общественном управлении._ 
  

 Военный вождь командовал  ополчением во время войны.  Он избирался по принципу пригодности  (“по доблести”, пишет Тацит), но практически в большинстве  случаев — из круга знатных  семей. “Большая знатность или  выдающиеся заслуги отцов доставляют  звание вождя даже юношам”,  — отмечает Тацит. Знатность  передавалась таким образом по наследству. 
  

 У некоторых германских  племен в эпоху Тацита складывался  новый орган власти, значение  которого постепенно возрастало, — королевская власть. Король, стоявший  во главе племени, выполнял  те же функции и имел те  же права, что и старейшина  племени. Но часто он выполнял  одновременно и функции военного  вождя. Власть короля была ограничена  народным собранием и советом  старейшин. “У королей, — пишет  Тацит, — нет неограниченной  или произвольной власти, и вожди  главенствуют скорее примером, чем  на основании права приказывать”. Короли избирались всеми свободными  людьми племени, но из узкого  круга знатных родов. И хотя  королевская власть еще представляла  собой один из органов системы  управления родового строя, в  ряде случаев уже заметно стремление  королей присвоить себе права  верховной власти, стоящей над  народом. У некоторых племен  возникали зачатки наследственной  королевской власти.