Образование Веймарской республики

В результате совместной работы с представителями регионов правительство было вынуждено внести в проект ряд поправок. Оно фактически признало невозможность, при сложившихся на тот момент условиях, образования унитарного государства и высказало намерение провести новое территориальное деление, проблема которого была напрямую связана с судьбой 40-миллионой Пруссии, охватывавшей 3/5 территории страны. К тому же, в Германии было много малых государств, едва ли способных к самостоятельному существованию [6, с. 14].

Как уже было выше отмечено, следующий этап в процессе подготовки и принятия конституции был связан с деятельностью Национального собрания и созданной в его стенах конституционной комиссии. Становилось все более очевидным, что опиравшееся на унитарно ориентированное Национальное собрание правительство будет силой, способной противостоять устремлениям отдельных земель, прежде всего, в вопросе территориального переустройства. Унитарно настроенный в своем большинстве депутатский корпус повел активное наступление на права и привилегии немецких государств, вызывая растущее недовольство в их стане. При этом успехи сторонников централизованного государства объяснялись не только приверженностью большинства политических сил парламента единству Германии, но и конструктивной позицией Пруссии, поддержавшей многие из выдвигаемых правительством и парламентом законодательных инициатив. В конечном итоге землям удалось лишь частично смягчить во многом унитарный характер Веймарской конституции. Принятый после долгих месяцев борьбы и дискуссий 31 июля 1919 года новый основной закон ознаменовал собой значительное продвижение Германии по пути создания централизованного государства. Наряду с широким спектром исполнительных и законодательных полномочий рейх получил все конституционные рычаги к усилению собственных компетенции, что дало повод к ведению споров о характере созданного в Германии государственного образования не только в среде политиков, но и среди юристов. Заключенный между различными политическими силами июльский конституционный компромисс провозгласил опиравшуюся на суверенитет народа, а не на союз государств республику и привел страну в новое правовое состояние.

Сила инерции старых земель, крывшаяся преимущественно в силе административно-бюрократической системы на местах и заменившая династический принцип немецкого федерализма бюрократическим, обусловленные революцией обстоятельства социально-экономического и политического порядка, ставшие причиной регионального противостояния унитарным и радикальным тенденциям под лозунгом «Прочь от Берлина!», изменение политико-партийных интересов и произошедшая на этой основе «федерализация революции» способствовали сохранению федеративной основы республики [6, с. 59].

Глава 2. Отношения между рейхом и землями в 1919-1924 гг. и рейнский сепаратизм

Проблему отношений между рейхом и Пруссией или так называемую «немецко-прусскую проблему» с уверенностью можно отнести к одной из ключевых проблем веймарского периода немецкой истории. С момента основания германской империи в 1871 году Пруссия фактически олицетворяла собой немецкое государство, основанное на силе ее людского, политико-экономического и военного потенциала [7, с. 12].

Ноябрьская революция положила конец дуализму Пруссии и рейха. Практически с первых дней своей работы новым властям в Пруссии пришлось столкнуться с целым рядом проблем, затягивание с разрешением которых угрожало единству «автономного государства». Во-первых, непосильным бременем, прежде всего на плечи Пруссии, легло обострение социально-экономической и финансовой ситуации в стране. Во-вторых, Пруссия была единственным субъектом рейха, которому проигрыш в войне грозил значительными территориальными потерями. В-третьих, революционные события воспринимались большой частью общества как реальный шанс для проведения конституционно-правовой модернизации страны, где Пруссии, а точнее ее территориально-административному реформированию, отводилась одна из ведущих ролей. «Масло в огонь подливали» поднявшие голову под лозунгами «Прочь от Пруссии!» и «Прочь от Берлина!» сепаратизм и партикуляризм, которые, за исключением Бранденбурга и Померании, охватили многие регионы прусского государства, в особенности его восточные и западные провинции. Вполне естественно, что планы раздела Пруссии вызывали растущие опасения у прусских властей, видевших в них реальную угрозу целостности и могуществу богатого историческими традициями государства. В свою очередь и рейх опасался раздела Пруссии как фактора возникновения совершенно неуправляемой и непрогнозируемой ситуации. Нельзя было не учитывать и того факта, что Пруссия составляла основу, костяк Веймарской республики и ликвидация ее целостности могла бы незамедлительно привести к децентрализации всей страны, явилась бы недостающим звеном в цепи событий, способных вызвать распад Германии. К тому же весной 1919 года распад Пруссии воспринимался как демонстрация слабости и окончательного поражения Германии в войне, поощрение партикуляристских тенденций в стране [7, с. 14].

Попытки реформирования прусского государства в период после принятия конституции также не увенчались успехом. Двусторонние межправительственные переговоры и работа многочисленных комиссий остались безрезультатными. Любые действия по проведению территориальной реформы в Пруссии воспринимались на тот момент как нецелесообразные. В виду имелись, прежде всего, сложная обстановка вокруг Германии, особенно на западе и востоке страны, отсутствие воли большинства населения любой из прусских провинций к проведению референдума по вопросу об отделении, экономическая нежизнеспособность провинций, невозможность выполнения провинциями культурных задач в случае превращения их в самостоятельные субъекты рейха и т.д. В качестве единственно возможного в тех условиях решения существовавшей проблемы «двоевластия» виделся путь тесного сотрудничества двух кабинетов в форме «личной унии», т.е. объединения постов рейхсканцлера и прусского министра президента, министров внутренних дел или введение в прусское правительство имперского министра без портфеля.

Активно защищавшая свой суверенитет Пруссия не соглашалась на односторонние действия в пользу централизации Германии. Что касается провинций, то прусское правительство считало проблему провинциальной автономии своим внутренним делом, пытаясь всячески исключить ее из разряда общегерманских. Превратившись в «государство в государстве» и не располагая правовыми рычагами активного воздействия на проводимую рейхом политику, Пруссия успешно пользовалась политическими, экономическими и «силовыми» рычагами, которые позволяли ей по-прежнему серьезно влиять на власть в стране. Вплоть до рейхсэкзекуции 1932 года Пруссия оставалась крупнейшим субъектом Веймарского государства и основным конкурентом рейха на внутриполитической арене, что не могло в конечном итоге не отразиться на судьбе страны в целом.

Одним из наиболее ярких эпизодов проявления федеративных отношений в Веймарской республике периода ее становления стали противоречия между Баварией и рейхом. Жесткая, порой непримиримая, позиция баварского руководства, несогласного с унитарной политикой центральных властей, со всей очевидностью стала проявляться уже в ходе подготовки и принятия Веймарской конституции, а в период с 1921 по 1923 гг. отношения между Мюнхеном и Берлином перешли в стадию открытого противостояния. Особенно острый характер противоречия носили в таких сферах как финансы, экономика и проблема введения в стране чрезвычайного положения [7, с. 21].

Создание новой конституционно-правовой основы государства, новая расстановка политических сил в центре и на местах, положили начало периоду острых конфликтов между имперским и баварским правительствами. Стоявшая во главе приверженцев государственного федерализма и консерватизма Баварская народная партия после прихода к власти в Баварии в марте 1920 года проповедовала «федеративный реванш» и вплоть до 1933 года во многом определяла характер и специфику двусторонних взаимоотношений.

Первой проверкой на прочность отношений между Мюнхеном и Берлином стал конфликт вокруг разоружения военизированных отрядов, урегулирование которого потребовала от рейха и Антанты больших усилий на протяжении 1919-1920 гг.

Серьезный кризис в отношениях между Баварией и рейхом произошел в 1921 году. Он был спровоцирован политическим убийством бывшего министра финансов М. Эрцбергера. Односторонние и жесткие действия центра, не предпринявшего предварительных консультаций с руководством земель, вызвали незамедлительную реакцию Баварии, фактически отказавшей ему в праве распространении действия чрезвычайного положения на территории земли. Разгоревшийся на фоне введенного в стране чрезвычайного положения кризис отношений между Баварией и рейхом со всей очевидностью продемонстрировал: во-первых, несовершенство веймарской конституционно-правовой системы, позволявшей по-разному трактовать одни и те же положения основного закона; во-вторых, неготовность земель смириться с их новым статусом, вытекавшим из существенно ослабленных позиций немецкого федерализма; в-третьих, стремление земель своими активными действиями предотвратить дальнейшую централизацию Германии [6, с. 22].

Кризис 1922 год вновь стал следствием политического убийства, на этот раз министра иностранных дел В. Ратенау, и введенного в связи с этим в стране чрезвычайного положения, обострившего и без того натянутые отношения между Мюнхеном и Берлином. Лишь серия активных переговоров позволила на время урегулировать разгоравшийся из года в год конфликт.

Апогеем в развитии кризиса отношений между Баварией и рейхом стал 1923 год. Вступив в жесткое противостояние с Берлином, баварское руководство, уже к тому времени попавшее под влияние экстремистских групп и организаций, не смогло обеспечить политического единства и стабильности в земле, в результате чего осенью 1923 года Бавария оказалась на пороге открытого военного конфликта с рейхом. После подавления гитлеровского путча и заключения «Гамбургского мира» закончился период острых двусторонних кризисов, сотрясавших республику на стадии ее становления. Некоторые уступки, сделанные Баварии, стали итогом многолетней борьбы Мюнхена против чрезмерной и не всегда оправданной, с точки зрения методов и темпов, централизации государственно-правовой системы управления страной [9, с. 23].

Ставшее прямым следствием поражения Германии в войне, оккупации части немецких территорий и развернувшейся с началом революции дискуссии о территориально-правовом переустройстве Германии сепаратистское движение на Рейне представляло одну из наиболее серьезных проблем для Веймарской республики в годы ее становления. Идея образования автономного государства на Рейне в конце 1918 года соответствовала планам территориального переустройства Германии в свете ожидаемого раздела Пруссии. Рейнский сепаратизм прошел в своем развитии 3 основных этапа. Первый этап приходился на ноябрь 1918 – август 1919 года и был связан с провозглашением 1 июня 1919 года Рейнской республики. Второй охватывал время с середины 1919 до конца 1922 гг. и был отмечен относительной стабилизацией политической обстановки в оккупированных областях, нашедшей свое выражение в политике французского «мирного проникновения», культурной пропаганде и подготовке и организации новой волны сепаратизма. Третий этап пришелся на 1923 − первую половину 1924 года и ознаменовался пиком подъема рейнского сепаратизма и окончательным провалом осуществления планов создания государства на Рейне.

Сепаратистское движение на Рейне не было спонтанным выступлением части местного населения; оно носило организованные формы и обусловливалось целым рядом причин: во-первых, укоренившимися среди местных жителей антипрусскими настроениями; во-вторых, надеждами части рейнского населения на политико-экономическое сотрудничество с Францией как «лекарство» от послевоенных тягот и лишений; в-третьих, серьезными опасениями перед угрозой «берлинского революционного радикализма», господства Советов, социализации, антирелигиозной политики, а также новой политики в сфере культуры и образования. Все это создавало условия для формирования широкого «оборонительного фронта» с участием не только традиционно федералистически настроенных политиков партии католического Центра, но также местных националистов и либералов [10, с. 24].

В течение ноября 1918 – апреля 1919 гг. под руководством кельнского обер-бургомистра К. Аденауэра предпринимались активные попытки легального создания государства на Рейне. Идея создания Рейнской республики исходила, в первую очередь, от группы политиков Центра. Считавший неизбежным перегруппировку немецких государств и видевший в создании «Западно-Германской республики» возможность удовлетворения выдвигаемых Францией требований безопасности взамен на гарантию сохранения левобережного Рейна в составе Германии Аденауэр исключал возможность превращения рейха в унитарное и централизованное государство, а создание республики на западе, которой обер-бургомистр отводил видное место в будущей немецкой федерации, рассматривал как необходимое условие ликвидации многолетнего господства Пруссии. С принятием «Закона о временной государственной власти в стране», фактически исключавшего возможность легального проведения каких-либо территориальных изменений в Германии без согласия заинтересованных правительств земель, даже с учетом всенародного референдума, Аденауэр был вынужден оставить надежды на скорейшее завершение процесса территориального преобразования на западных рубежах Пруссии и изменить свою тактику в условиях растущего в немецком обществе противостояния «особым устремлениям на Рейне».

«Сдержанная политика» кельнского обер-бургомистра в вопросе рейнской автономии подвергалась все большей критике, как в лагере сторонников Рейнской республики, так и среди ее противников. Инициатива постепенно переходила в руки сепаратистов-активистов под руководством Дортена, вставших на путь тесного сотрудничества с оккупационными властями в целях создания самостоятельного государства в составе рейха [7, с. 54].

Неудачная попытка провозглашения республики, подписание Версальского мирного договора и принятие Веймарской конституции на время «положили конец» спорам о судьбе Рейнской области; сепаратистское движение на Рейне вступило в фазу относительной стабилизации, окончание которой приходится на кризисный 1923 год.

Период второй половины 1923 − начала 1924 годов стал апогеем сепаратистского движения на территории оккупированных немецких областей. Его подъем был обусловлен вводом французских и бельгийских войск в Рурскую область, а также катастрофическим ухудшением экономической и финансовой ситуации в стране. Уже в начале 1923 года наблюдается резкая активизация деятельности наиболее радикальных групп сепаратистов, опиравшихся на финансовую и административную помощь Франции. Для Франции стал большим разочарованием тот факт, что после непродолжительных колебаний 1918-1919 гг. не только рейнские партии, объединения, профсоюзы, культурные учреждения, религиозные общества, но также представители местной экономики и рабочий класс выступали против идей рейнского сепаратизма. Было абсолютно ясно, что только путем культурной пропаганды и экономических льгот не удастся в значительной степени завоевать симпатии местного населения, поэтому Париж, несмотря на всю свою сдержанность в поведении, был готов к крайним мерам [7, с. 62].