Образование и воспитание в Древнем Риме

 

 

ГОУ ВПО «Чувашский государственный педагогический университет им. И.Я. Яковлева»

 

Психолого-педагогический факультет

 

 

Кафедра педагогики начального образования

 

по учебной дисциплине: История педагогики и образования

 

 

 

Контрольная работа

на тему:

Образование и воспитание в Древнем Риме

 

 

 

Выполнила:

Якимова Анастасия Александровна

1 курса группы  СП заочного обучения

Проверил:

кандидат педагогических наук, доцент

Вишневский Вениамин Александрович

 

 

 

 

 

 

Чебоксары 2010 г.

Содержание

Введение…………………………………………………………………………...3

1. Воспитание в семье  в Древнем Риме………………………………………….5

        1.1. Детство и юность человека сенатроского или всаднического сословия……………………………………………………………………………5

       1.2. Детство и юность крестьянского сына или сына ремесленника……..9

2. Основные типы образовательных  учереждений…………………………....11

        2.1. Школы Рима……………………………………………………………12

        2.2. Атеней………………………………………………………………….14

3. Представители………………………………………………………………...16

        3.1. Педагогические взгляды Катона……………………………………...16

        3.2. Педагогические взгляды Цицерона………………………………......18

        3.3. Педагогические взгляды Квинтиллиана……………………………..21

        3.4. Педагогические взгляды Лукреция…………………………………..23

Заключение………………………………………………………………………26

Список использованной литературы…………………………………………..28

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Введение

«Рим, по преданию, был основан в 752 г. до н. э. В конце VI в. до н. э. он стал столицей Римской республики, которая на протяжении нескольких столетий вела захватнические войны. С 31 г. до н. э. Рим превратился в столицу огромной империи, город с миллионным населением. В 330 г. н. э. императорская резиденция была перенесена в Константинополь. В V в. разрушенный германским племенем вандалов «вечный Рим», как говорили о нем, стал провинциальным городом, пока не возродился в VIII в. в качестве резиденции пап и столицы папской области.

В Древнем Риме существовала смешанная греко-римская культура, и образованные римляне владели как латинским, так и греческим языком. Традиции образования детей и юношества у римлян, как и у других народов, уходят своими истоками в практику семейно-домашнего воспитания. Семейное устройство было типично патриархальным. По римским «Законам XXII таблиц» отец имел право лишить жизни сына-младенца, продать взрослого сына, т.е. был полновластным владыкой в семье. За воспитание детей глава семьи-дома нес ответственность перед общиной. Отцы воспитывали и обучали как своих собственных сыновей, так и приемных.

Со II века до н. э. в Риме начинает преобладать грамматический идеал воспитания, однако со своими особенностями. На второй план уходят занятия математикой, их оттесняет изучение законов. Уроки музыки и гимнастики фактически отсутствуют, а вместо них юношество обучается верховой езде, фехтованию и плаванию. В семьях римской знати — нобилей — продолжает господствовать домашнее обучение с приглашением учителей-греков. Эта традиция в большей или меньшей степени сохранялась на протяжении всей римской истории.

Школьное обучение в Риме было организовано следующим образом. Элементарное образование давалось в так называемых тривиальных школах. Это были частные школы с неопределенным сроком обучения и различными программами. Нередко в них наряду с мальчиками учились и девочки. Размещались тривиальные школы где придется: в жилище учителя, в мастерской ремесленника, а то и прямо на улице во дворике или на перекрестке, откуда и пошло название школ: тривиум — перекресток (букв. — трехпутье). Дети сидели на полу, а учитель на стуле, который и являлся его кафедрой. Детей учили законам Рима, чтению, письму, счету» [2;152].

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

1. ВОСПИТАНИЕ В СЕМЬЕ В ДРЕВНЕМ МИРЕ

1.1 Детство и юность человека сенаторского или всаднического сословия.

Рождение ребенка было праздником, о котором оповещали всех соседей венки, повешенные на дверях. Отец поднимал младенца, которого клали перед ним на землю; это значило, что он признавал его своим законным ребенком. А он мог отвергнуть его, и тогда новорожденного выбрасывали. Только при Александре Севере выбрасывание детей было объявлено преступлением, которое приравнивалось к убийству.

Право выбросить ребенка, продать его или даже убить целиком принадлежало отцу: — «нет людей, которые обладали бы такой властью над своими детьми, какой обладаем мы».

Сын может дожить до преклонных лет, подняться до высших ступеней государственной карьеры, приобрести почет и, он все равно не выходит из-под отцовской власти, и она кончается только со смертью отца. Жизнь сумела обойти ряд законов: поставить иногда раба, бесправное существо, «вещь», выше всех свободных, дать женщине, которая всю жизнь должна находиться под опекой отца, брата, мужа, права, которые уравнивали ее с мужчиной, — отцовская власть оставалась несокрушимой.

Ребенка, которого «поднял» отец, купали, заворачивали в пеленки и укладывали в колыбель. На восьмой день девочке и мальчику на девятый нарекали имя; день этот был семейным праздником: собирались близкие, приносилась жертва, очищавшая ребенка и мать, и устраивалось угощение, соответствовавшее достатку родителей. Крохотное беспомощное существо было особенно легкой и привлекательной добычей для таинственных злых сил, которые всегда начеку: к спящему младенцу ночью подлетают стриги, страшные существа с загнутым клювом и крючьями вместо когтей, которые роются во внутренностях малютки и упиваются его кровью. Ничего не стоит сглазить ребенка: человек часто сам не знает, что у него злой глаз; есть ведь отцы, которым матери боятся показать их собственных детей. Ребенка надо защитить и охранить: против сглаза помогает черный непрозрачный камень, который называется апирашез: его следует надеть новорожденному на шею. Предохранят его также кораллы и янтарь, а если ребенку повесить волчий зуб, у него легко прорежутся зубы, и он не будет подвержен испугу. Золото отвращает всякое колдовство, и ребенку дарят маленькие золотые вещички, которые служат ему одновременно и игрушками, и амулетами. Их нанизывают на цепочку или на шнурок и вешают через плечо или на шею.

Обычай брать для новорожденного кормилицу стал, однако, к  концу республики очень распространенным; Цицерон по крайней  мере пишет, что его современники «всасывают заблуждения с молоком кормилицы» (не матери). Кормилицы упоминаются в ряде надписей; иногда кормилица с гордостью сообщает, кто были ее вскормленниками.

Кормилица часто оставалась в доме и после того, как ее питомец подрос.  Она забавляет его, болтает с ним, рассказывает ему сказки, которые вызывают пренебрежительную усмешку в образованных кругах — «старушечьи россказни», и которые были бы кладом для современного этнографа. Эта рабыня или отпущенница, преданная, любящая, сроднившаяся с ребенком, который вырос на ее руках, постепенно превращалась из служанки в своего человека, жившего радостями и печалями семьи. Нередко случалось, что няня переселялась в новую семью своей питомицы, когда та выходила замуж. Женская и детская половины дома оставались тем местом, где она была помощницей, доверенным лицом и правой рукой своей молодой госпожи, вместе с ней переживая радости и печали ее новой семейной жизни.

К мальчикам приставляли «педагога» — старого, почтенного раба или отпущенника, обычно грека, чтобы дети еще в раннем возрасте выучивались греческому языку. «Педагог» исполнял обязанности нашего «дядьки» XVIII в., сопровождал всюду своего питомца, учил его хорошим манерам — «так следует ходить, так вести себя за обедом», дирал за уши, а иногда прибегал и к более крутым мерам.

Дети, подрастая, принимались за игры. Братья и сестры росли вместе: играли, ссорились, поколачивали друг друга, плакали и мирились по сто раз на дню. Им покупали игрушки, ценность которых зависела, конечно, от состояния родителей, но «сюжеты» которых были неизменно одинаковы: глиняные раскрашенные звери и животные, повозочки и специально для девочек куклы, часто с подвижными членами. Одну такую куклу, вырезанную из дуба и прекрасно сохранившуюся, нашли в Риме; на пальцах у нее были надеты миниатюрные кольца. Так же, как и теперь, у кукол имелось свое «хозяйство»: одежда, которую шили иногда заботливые руки няни или матери, а то и неумелые пальцы самой маленькой хозяйки, украшения, посуда. Дети часто сами находили себе игрушки: раковинки и пестрые камешки занимали среди них первое место. Иногда они делали игрушки сами.

Играли они в те же игры, в какие и сейчас играют дети по всему свету: бегали взапуски, строили из песка домики, прятались друг от друга, играли в чет и нечет, бегали с обручем, гоняли, подстегивая хлыстиком, кубарь, скакали верхом «на длинной тростинке», качались на качелях. Специально мальчишеской игрой было бросание камешков в цель и пускание их по воде «блином»; «игра эта состоит в том, чтобы, набрав на берегу моря камешков, обточенных и выглаженных волнами, взять такой камешек пальцами и, держа его плоской поверхностью параллельно земле, пустить затем наискось книзу, чтобы он как можно дальше летел, кружась над водой, скользил над самой поверхностью моря, постепенно падая и в то же время показываясь над самыми гребнями, все время подпрыгивая вверх; тот считается победителем, чей камешек пролетает дальше и чаще выскакивает из воды».(Мальчики играли в солдат, в гладиаторов, в цирковых возниц; подарок маленькой зеленой туники того самого цвета, который носили настоящие возницы «партии зелёных», приводил мальчугана, конечно, в восторг. Играли они также «в суд и судьи». Перед «судьей» шли ликторы с пучками розог и секирами, он садился на возвышении и творил «суд».

Семилетний возраст был поворотным пунктом в жизни мальчика. Сестры его оставались с матерью и няней, он же «уходил из детства»: начинались годы учения, и первые шаги мальчик делал под руководством отца.

Плутарх в биографии Катона Старшего оставил хорошую памятку об этом первоначальном обучении в старинных римских семьях: отец учил сына читать и писать (Катон собственной рукой крупными буквами изложил для мальчика отечественную историю), ездить верхом, метать дротик, биться в полном воинском снаряжении, бороться с водоворотами и стремительным речным течением. Не были забыты уроки «бокса»; отец закалял мальчика, приучая его к физическому напряжению, к боли, к тому, чтобы стойко переносить жару и холод: он был для него «и учителем, и законодателем, и руководителем в физических упражнениях». Можно не сомневаться, что по мере того как мальчик подрастал, отец знакомил его с сельским хозяйством в разных его аспектах, начиная со свойств почвы и севооборота и кончая правилами рациональной постановки дела.

Еще важнее, чем знания, приобретаемые на этих уроках, была та нравственная атмосфера, в которой ребенок рос. Горячая любовь к своей стране, готовность жертвовать для нее всем, — «благосостояние государства да будет главным законом», — убеждение в ее абсолютном превосходстве над всеми другими, гордость родовыми традициями, — маски предков мог он рассматривать ежедневно, и о деяниях этих мужей, которыми семья гордилась, часто рассказывали ему старшие — сознание того, что он наследник их доблести и долг его не изменить тому, что завещано рядом поколений, — вот тот «духовный воздух», которым с малолетства дышал мальчик и в котором его воспитывали. Он не раздумывал над тем наследием, которое оставили предки, и не оценивал его; работала не мысль, а чувство, и оно предписывало определенную линию поведения на всю жизнь от момента, когда он надевал тогу взрослого человека, и до того часа, когда вереница предков провожала до погребального костра достойного представителя их рода.

Когда мальчик надевал тогу взрослого — обычно 15—16 лет от роду, отец поручал его заботам кого-либо из крупных государственных людей, и для юноши начиналась «начальная школа форума». Отец Цицерона привел его к Кв. Муцию Сцеволе, авгуру, великому знатоку права, — «я не отходил от него ни на шаг... я старался стать образованнее, поучаясь у него» . Юноша сопровождал своего наставника в сенат, присутствовал при обсуждении государственных вопросов часто первостепенной важности, слушал выступления первых ораторов своего времени, наблюдал за борьбой партий, «был зрителем, прежде чем стать участником»; в действии изучал он механизм государственной машины; вместе со своим руководителем шел он в суд, отправлялся в народное собрание, — «учился сражаться на поле сражения». После этого практического введения в политическую жизнь начиналась военная служба, и юноша или оставался в рядах армии, или же возвращался в Рим и начинал свою политическую карьеру.

Так проходило детство и юность человека сенаторского или всаднического сословия.

 

1.2.Детство крестьянского сына или сына ремесленника.

«Мальчик мог тоже строить домики из песка, забавляться камешками и ловить птиц, но уже очень рано начинал он в меру сил и способностей принимать участие в трудовой жизни семьи: помогал матери в огороде, пропалывал вместе со старшими ячмень и пшеницу, пас вместе с домашней собакой несколько штук овец или коз. С возрастом и работа становилась труднее; большой мальчик, он был уже помощник отцу: жал и косил, на легкой почве ходил за ралом. Это практическое обучение шло рядом с воспитанием нравственным; отец был человеком бедным и незнатным, но богатством чувств и мыслей не уступал представителю старинного рода.

Крестьянский мальчик так же, как и его аристократический ровесник, рос в здоровой атмосфере строгой дисциплины, твердых семейных устоев и спокойного патриотизма. Он был связан с родной землей кровными, неразрывными узами: ее слуга и хозяин, защитник и сын.

Хуже жилось, конечно, городским ребятам, особенно если город, в котором они жили, был таким большим, разноплеменным и во многих отношениях нездоровым, как Рим. Пусть крестьянскому мальчику приходилось иногда тяжело, и он уставал, но он работал на чистом воздухе; окружающая природа насыщала юную душу впечатлениями прекрасными и величавыми, и грозными, и идиллически тихими. Городской ребенок их не знал: он рос в духоте маленькой каморки над мастерской отца или на ее задах, на грязной шумной улице. Он, конечно, тоже, как мог, помогал отцу в его работе и матери в ее хлопотах по дому, а свободные часы проводил на улице со своим сверстниками. Пробирались дети в цирк и в амфитеатр, увязывались за похоронной процессией, глазели на разные диковины, которые выставлялись на всеобщее обозрение. На носорога или тигра стоило посмотреть. А возвращение из школы сопровождалось, разумеется, шумной болтовней и веселыми забавами, не всегда, правда, невинными.

Апулей, вспоминая изречение древнего мудреца, писал: «Первая чаша утоляет жажду, вторая веселит, третья услаждает, четвертая безумит; с чашами Муз наоборот: чем их больше, чем крепче в них вино, тем лучше для душевного здоровья. Первая чаша у начального учителя: она кладет основы; вторая — у грамматика: сообщает знания; третья — у ритора: вооружает красноречием». Дети бедного населения пили только первую чашу: учились в начальной школе» [3;402].

 

 

 

 

 

2. ОСНОВНЫЕ ТИПЫ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ УЧЕРЕЖДЕНИЙ

«В Риме учебные заведения, или школы (scholae) для совместного обучения мальчиков и девочек, были известны с III в. до н.э. Как в Греции, до 7 лет дети воспитывались дома под присмотром рабов, нередко ими были греки, учившие их греческому языку. Затем они отправлялись в школы, где обучались сыновья и дочери свободных римлян и вольноотпущенников, то есть бывших рабов. Владельцами таких частных школ чаще всего были греческие рабы, получившие свободу.