Норманнская теория происхождения русской государственности

Министерство образования  и науки Российской Федерации

Федеральное государственное бюджетное  образовательное учреждение высшего

профессионального образования

АМУРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  УНИВЕРСИТЕТ

(ФГБОУВПО «АмГУ»)

 

 

 

Кафедра всемирной истории  и международных отношений.

 

 

 

 

 

 

РЕФЕРАТ

 

 

На тему: Норманнская теория происхождения русской государственности.

 

 

 

 

Исполнитель

студент группы 173-об1                                                            Д. Н. Попело

 

 

Руководитель                                                                              А. Л. Ерёменко

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Благовещенск 2011

 

 

 

 

 

 

Содержание

 

 

Введение ………………………………………………………………..3

 

1.Постановка проблемы………………………………………………..4

2.Противоречия норманнской теории………………………….……..6

3.Противоречия славянской версии………………………………….10

Заключение…………………………………………………………….13

 

Список источников и литературы……………………………….…...14

 

 

 

                                

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Выбранная тема является, безо всякого сомнения, важнейшей  для  всех изучающих русскую историю. К  сожалению,  в  последнее  время  происхождению нашей государственности историками уделяется  меньше   внимания, чем  в  не таком далеком прошлом.

Достаточно самонадеянной выглядела  бы попытка полностью решить  проблему, над которой трудились сотни ученых мужей в  России  и  за  ее  пределами.  А потому  целью  этой  работы  мы  поставим  попытку  проведения  исторических параллелей:   норманизм   и  западничество, антинорманизм и славянофильство.  И найти некоторые  их  связи   с   государственной политикой тех лет, когда одна из  версий  была  доминирующей.

Попытаемся рассмотреть, как развивалось  изучение  происхождения  русской государственности. Первым летописным сводом Древней Руси был Киевский  летописный  свод  996  - 997 годов. Позднее, в 1037 -  1039  годах,  он  перерабатывался  и  вошел  в состав древнейшего Киевского свода, который велся при  храме  св.  Софии  по повелению князя Ярослава Мудрого. Этот свод впоследствии  также  многократно перерабатывался и переписывался иноками Киево-Печерского монастыря, пока  не принял окончательный вид и стал называться “Повестью временных лет". Эта дошедшая до нас летопись излагает события русской истории до 10-х  годов 12 века. Ее первая  редакция  была  составлена  около  1113  года  Нестором, монахом  Киево-Печерского  монастыря,  по   заказу   князя   Святополка   II Изяславича. Ее вторая редакция относится  к  1116  году  и  была  составлена Сильвестром,  игуменом  Киевского  Выдубицкого  монастыря,  для   Владимира Мономаха. А в 1118 году в Переяславле  безымянным  летописцем  была  создана третья редакция "Повести временных лет" для князя Мстислава Владимировича. На этом работа летописцев в 12 веке над текстом  "Повести"  не  закончилась. Согласно вероятному предположению ряда  ученых  в 1119 году пресвитер Василий, близкий к Владимиру Мономаху, в четвертый раз отредактировал  текст  "Повести  временных  лет"   и   его   сохранила   нам Ипатьевская летопись. Этот Василий -  автор  "Повести  об  ослеплении  князя   Василька Теребовльского", вошедшей в "Повесть временных лет". В 1123 году  в Переяславле  епископ  Сильвестр,  бывший   игумен   Выдубицкого   монастыря, скопировал текст Васильевой  редакции.  В  процессе  многократных  переписок текст Васильевой редакции "Повести временных лет" вошел в  состав  Тверского свода 1305 года, который дошел  до  нас  в  Лаврентьевской  летописи  1377г. Только Новгородская первая летопись старшего  извода  сохранила до наших дней  более  или  менее  цельный  текст  первой  редакции "Повести" в составе свода 1118 года, с поправками Добрыни  Ядрейковича  1225 - 1228 годов. Из вышесказанного мы вполне можем сделать вывод: нельзя относиться к  тексту «Повести», как к абсолютно достоверному  источнику,  ведь  при  многократных переписываниях  и  копированиях  возникали  многочисленные  ошибки,  а так же  могла несколько  искажаться и формация  в угоду заказчикам. Не будем забывать  также и о том,  что описываемые   события,   в   нашем   случае   связанные   со    становлением государственности, отставали от времени летописца почти на 200 лет, а  потому были знакомы ему  (в лучшем случае) по устным легендам.

1.Постановка  проблемы

 

Достаточно большое  количество куда более  образованных  людей,  чем  автор, изучали  проблему   происхождения   русской   государственности   и   силами последующего  поколения  коллег  были  разделены  на норманистов и их противников. Разберемся же в терминологии. Итак, норманисты – это те, кто однозначно  выводил  русское  государство  от пришлых варягов, опираясь на следующее утверждение «Повести Временных  Лет»: «и не было среди них правды, и встал род на род, и была  у  них  усобица,  и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который  бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те  варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны  и  англы,  а еще иные готландцы, - вот так и эти. Сказали руси чудь, словене,  кривичи  и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет.  Приходите  княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с  собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой,  Синеус,  - на Белоозере, а третий, Трувор, - в Изборске. И от  тех  варягов  прозвалась Русская земля.» Из вышесказанного делался логичный на  первый  взгляд  вывод о том, что отсталые  славянские  племена, сами не имевшие возможности  создать  систему  государственного  управления, обратились к передовым и развитым европейцам. А уж те постарались на  славу, да  так  замечательно,  что  благодарные  за  науку  народы  забросили  свои племенные именования и дружно начали именоваться Русью.

Соответственно политика преклонения перед Западом имеет  глубокие  корни и приводит российское государство исключительно к  славным  победам,  а  те, кто говорит  об  исключительности  и  непохожести  своей  родины  на  другие страны, есть ретрограды, стоящие на пути прогресса.

Не спорим, логическая  цепочка  доказательств  выстроена  убедительно  и долгое время ей сложно было что-либо  противопоставить,  а  потому  первые антинорманисты сводили свои возражения лишь к происхождению  названия  Русь, предлагая различные варианты, но  никак не  решались развить тему о собственном развитии славянами государственных структур.  Эта позиция  понятна,  образованные  люди  тогда  щеголяли  совершенным  знанием иностранных языков и культуры – признать же простой народ  России  носителем славных  традиций  предков  было  можно,  но  эти  традиции  отличались   от «общеевропейских», а потому правильными быть не могли. Не будем  забывать  о том, что норманнская теория возникла и получила мощный  импульс  развития  в 30-40 годы 18  века,  когда в России  правила Анна  Иоановна,  окруженная немцами и доверявшая им. Не случайно члены Академии  Наук  Миллер  и  Байер, писавшие русскую историю, выводили нашу  государственность  от  викингов,  а никак  не  от  славян.  Викинги  всегда  пленяли  воображение  немцев  своей мифической доблестью, и как представители  германских племен   были  вполне подходящим   инструментом   для   идеологического   обоснования   отсталости славянских  народов.

Против  названных   теоретиков   немедленно   выступил   М.В.Ломоносов, известный своим устойчивым патриотизмом, но он был один, а желающих  угодить престолу несколько больше.

Как уже было  сказано  первоначально  противникам  скандинавской  теории происхождения русской  государственности  и  самим  не  приходило  в  голову опереться на славян.  А  потому  предлагались  различные варианты происхождения племени Русь, сам же факт  завоевания  им  господства над коренными народами под сомнение  не  ставился.  «Большею  частью  они, точно  так  же,  как  и  скандинавоманы,  принимали  призвание  или   вообще пришествие князей за исходный пункт Русской истории и расходились только  в решении вопроса: откуда они пришли и  к  какому  народу  принадлежали?  Так, Татищев и Болтин  выводили  их  из  Финляндии,  Ломоносов  -  из  славянской Пруссии,  Эверс  –  из  Хазарии,  Гольман  –  из  Фрисландии,  Фатер –   из черноморских готов, Венелин Морошкин, Савельев, Максимович  (и  в  последнее время Гедеонов) – от балтийских полабских славян,  Костомаров  –  из  Литвы. (Есть еще мнение, примыкающее к Эверсу, о происхождении  русских  князей  от угро-хазар)…».    Мы   не   видим,   чтобы   исследователи,   занимавшиеся норманнским вопросом, обратили внимание на фактическую достоверность  самого призвания варягов и вообще об иноземном  происхождении  княжеских  династий. Напротив,  все  исследователи  идут  от  вышеупомянутой  легенды и   только различным образом толкуют ее текст;  например:  что  она  подразумевает  под варягами и Русью? На какое море она указывает? И  в  каком  смысле  понимать слова «Пояша по себе всю Русь». Историки спорили о  правописании,  о  знаках препинания в летописном тексте, стараясь заставить  его  работать  в  пользу своей версии. В то время как  весь  этот  текст  нисколько  не  в  состоянии выдержать  исторической  критики,   незатемненной   предвзятыми   идеями   и толкованиями.

Итак, базой доказательств норманистов  и основанием  опровержения  для  их противников являлась в первую очередь «Повесть временных лет», но кроме  нее имелся  ряд  других  спорных  моментов:

1. Описание в летописи  «пути из варяг в греки»  и связанные  с ним названия

   порогов на Днепре (приведенные  Константином Багрянородным).

2. Имена князей  и  дружинников   указанные  в  договорах   Олега  и  Игоря  с

   Византией.

3. Упоминания византийских писателей  о варягах и Руси.

4. Известия арабских писателей.

5.  Финское  наименование  шведов  Руотсы  и  название   шведской   Упландии Рослагеном.

6. Скандинавские саги.

7. Связи русских князей со  Скандинавией.

Не сомневаемся, что  историки-норманисты делали свое дело от чистого  сердца, желая досконально изучить доступными им способами историю России  и  довести до  сведения  тех,  кому  недоставало  времени  и  желания  самому  заняться подобной проблемой, ее течение. Но, как бы  ни  был  беспристрастен  ученый, роясь в древних фолиантах, он  все  равно  не  может  отрешиться  от  реалий «текущего момента», а значит, внесет в толкование описываемых  событий  свое понимание взаимосвязи прошедшего с настоящим.

Ни в коей  мере  нельзя  упрекать  в  отсутствии  патриотизма  великого Карамзина,  равно  как  и,  придерживавшихся  подобных  взглядов   Полевого, Гедеонова, Соловьева, но любовь к родине  у  каждого  выражается  по-своему. Можно, желая отчизне всяческого процветания, тащить  из-за  границы  готовые модели государственного устройства, – насаждая их  не  считаясь  с  жертвами среди собственного народа, сопровождая указы  о  всеобщем  благе  конкретным перечнем наказаний - так делал Петр I. А можно,  постепенно  подготовив почву и изучив традиции, заняться реформированием внутри государства  –  как поступала Екатерина.  И не  случайно  ли  почти все историки называют их обоих Великими, причем на Западе таковым  чаше  именуют Петра  Алексеевича,  поступавшего  так,  как  хотела  Европа;  Екатерину  же сначала вспоминают в связи с ее многочисленными фаворитами – еще  бы,  именно она первая начала ставить интересы России  выше  общеевропейских.  А потому  наши   заклятые  друзья, уверенные в своем предначертании диктовать миру правила поведения,  всячески приветствуют наше «европейничанье», осуждая попытки идти своим путем.

Следовательно, и те наши ученые, что  считали Европу  передовой силой  цивилизации,  невольно  начинали  искать  ее связи с русской стариной, чтобы вывести преемственность политики.

Сторонники  же  собственного  исторического  пути   России,   наоборот, изыскивали доказательства того, что и «во времена оные» мы  были  ничуть  не глупее кичливого и инфантильного  Запада.  Взять  удачные  находки  соседних держав никогда не стыдно, но незачем при этом биться головой об пол:  «…одна забота у нас – развеять нашу темноту и глупость,  поучиться у вас,  наши милостивцы».  Подобных   взглядов   придерживались Ломоносов, Татищев, Надеждин, Иловайский и  другие  непримиримые  противники норманнской теории  происхождения  государства  Российского,  в  которой их силами найдено огромное  количество  нестыковок  и  изъянов,  делающих  саму постановку вопроса о  происхождении  наших  государственных  институтов,  по меньшей мере, некорректной.

 

2. Противоречия  норманнской теории

 

Итак, опора  сторонников  скандинавской  версии  –  упоминание  о  призвании князей-варягов, в правдивости которого норманисты не сомневались:  «…они  не сказывали всего, что бывает любопытно  для  потомства;  но,  к  счастию,  не вымышляли, и достовернейшие из летописцев иноземных  согласны  с  ними». Попытаемся  же выяснить,   насколько   оправданными   выглядят   другие   аргументы,   коих придерживались наши идейные противники.

Известно,  как  сильно  норманисты  упирали   на   днепровские   пороги, упоминаемые  Константином Багрянородным,  приводящим  их  названия  в  двух видах: русском - Ульворси, Галандри, Айфар, Варуфорос, Леанти и  Струвун;  и славянском –  Островунипраг,  Неясыть,  Вулнипраг,  Веруци,  Напрези.  Кроме того, один из порогов именовался – Есупи,  в  обоих  вариантах.  Немало  сил потрачено    представителями    скандинавской    школы,    чтобы     русские (предполагаемые    скандинавские)    названия    объяснить    при     помощи северогерманских языков и наречий, а при  недостаче  таковых  в  ход  шли  и другие, вплоть до  кельтских.  В  частности  Ульворси  транскрипировалось  в Хольмворси, якобы из-за того,  что  греки  потеряли  «М»  перед «В».  Далее не представлялось затруднительным  вывести  происхождение:  Хольм  в  шведском, датском и других  языках  означает  «остров»,  а  вторая  половина  названия напоминает Worth или Warothe, англо-саксонские обозначения  крутого  берега, впрочем, подходило и  Fors  (порог).  Но  почему  не  толковать  от  похожих славянских слов, или не принять версию о том, что Ульворси,  это искаженное Вулнипраг, а не Островунипраг. Самое же интересное происходит с  объяснением общего именования – Есупи (что  значит «не спи»), норманисты нашли в германских наречиях  вполне  подходящее  –  ne suefe, что означает то же самое. Подобная  картина и с толкованиями  имен всех порогов,  не  может  быть  сомнения  в  том,  что  венценосный  историк несколько исказил их, это  неизбежно  в  устах  иноземца.  Однако  почему  нохххрманисты, считавшие  Русь  пришлым  племенем,  пытаются   доказать,   что   славянские географические названия были этими самыми варягами переведены. Подобного  не наблюдалось ни ранее, ни сейчас. Вновь поселившийся народ  принимает  старые названия, несколько приспосабливая  их  к  своему  произношению, или же  дает  собственные.

Норманисты много опирались  на договоры Олега и Игоря  для  подтверждения своей теории. Действительно, нет никаких серьезных оснований  сомневаться  в их  подлинности  –  это   почти   единственные   документальные   источники, занесенные на первые страницы нашей летописи.  И  их  содержание  во  многом противоречит тем легендарным рассказам, которыми они обставлены.