Москва - третий РИМ

ЗАТРУДНЕНИЯ С УЧРЕЖДЕНИЕМ ПАТРИАРШЕСТВА

Сношения с Константинополем вступили в новую фазу после того, как Феолит был низлжен турками, а  его место занял Иеремия, который и отправился в Москву собственной персоной. Некогда константинопольский патриарх утвердил за Иваном Грозным царский титул с запозданием в четырнадцать лет. В то время глава церкви указал на то, что исключительным правом поставлять в цари (императоры) издревле обладали только два патриарха. Он имел в виду патриарха Древнего (первого) Рима и патриарха «Второго Рима» - Константинополя. Рим впал в ересь, и все права перешли к Константинополю. Возвести московского митрополита на патриарший престол не мог никто, кроме главного патриарха. Узнав о приезде пастыря, русские власти выслали навстречу дворян, которым приказано было спросить грека, «Каким он обычаем идет ко государю и с чем?»;  «со всех ли приговору патриархов поехал и ото всех ли патриархов к государю есть какой приказ?». Судя по заданным вопросам, в Москве ждали, что Иоаким выполнил поручение и главный патриарх привез приговор вселенского собора о московской митрополии. 21 июля 1588 г. греки были приняты в Кремле. Иеремию представили царю, затем отвели в особую палату для беседы с глазу на глаз с Борисом Годуновым и Андреем Щелкаловым. Беседа выявила крайне неприятные факты. Оказалось, что дело не сдвинулось с мертвой точки.

И только через год Борис Годунов, удерживая в России константинопольского патриарха Иеремия, смог убедить возвести московского митрополита на патриарший престол.

Вернувшись в Константинополь Иеремия созвал на собор восточных патриархов и предложил утвердить решение об основании московской патриархии на Руси. Московский патриарх был утвержден и ему отвели пятое место среди православных патриархов. В России не посчитались с суждениями вселенского собора и неизменно писали своего патриарха третьим, после Антиохийского и Иерусалимского.

После восшествия митрополита всея Руси Иова на патриарший стол власти составили так называемую утвержденную грамоту о его избрании. Она заключала в себе указание на историческую роль Русского государства как оплота вселенской православной церкви. «Ветхий Рим,— значилось в грамоте,-— падеся аполинариевой ересью... второй же Рим, иже есть Константинополь... от безбожных турок обладаем, твое же, о благочестивый царь, великое российское царствие — третий Рим — благочестием всех превзыде. и вся благочестивая царствие в твое едино собрана, и ты един под небесем, христианский царь, именуешись в всей вселенной, во всех христианех...»

«ТРЕТИЙ РИМ» ПРИ БОРИСЕ ГОДУНОВЕ

Можно ли считать, будто Москва при Годунове выступила с претензиями на роль центра новой мировой империи, преемницы Древнего Рима и Византии? Такое толкование было бы совершенно неверным. В итоге Ливонской войны Россия пережила сокрушительное военное поражение. После войны ее правительство выдвинуло на первый план задачу обороны границ и возвращения русских территорий, утраченных после военной катастрофы. Доктрина «Москва — третий Рим» при всей ее претенциозности выражала преимущественно стремление ликвидировать неполноправное положение Москвы по отношению к другим центрам православия. Учреждение патриаршества укрепило престиж русской церкви и отразило новое соотношение сил внутри вселенской православной иерархии.

Современники расценивали реформу церкви как первый крупный успех Бориса Годунова. «...Устроение ее (церкви.— Р. С.),— писал дьяк Тимофеев,— быть начало гордыни его». Учреждение патриаршества действительно стало важной вехой в карьере Бориса. Политика возвышения национальной церкви удовлетворила тщеславие подданных и доставила Годунову некоторую популярность. Раздача вновь учрежденных церковных постов склонила на его сторону высших иерархов церкви. Первый успех был особенно дорог Борису. Полоса тягостных тревог, унизительного бессилия и сокрушительных неудач, казалось, уходила в прошлое.

Борис Годунов возвеличил церковь, но не завоевал репутации ревнителя и защитника православия. Он выступил, как продолжатель дела Грозного, неоднократно предпринимавшего попытки остановить рост монастырских земельных богатств. В периоды разрухи и потрясений светские землевладельцы чаще отказывали богомольцам свои вотчины. Нередко это была скрытая форма продажи вотчин. Земля выходила «из службы», что беспокоило правительство. Власти были озабочены нараставшим развалом военно-служилой системы и старались вернуть вотчины в службу.

Духовенство встретило меры подобного рода с негодованием. Оно получило лишнее доказательство того, что на Святой Руси «царство выше священства». Борис отстаивал интересы светских собственников, когда они приходили в столкновение с интересами церковных собственников.

После Грозного успехи централизации окончательно определили подчиненное место церкви в системе Русского государства. Союз между митрополитом Дионисием и боярской оппозицией оказался кратковременным эпизодом, завершившимся низложением главного духовного пастыря. Патриарх Иов окончательно подчинил церковь целям светской власти. При нем теория «Москва — третий Рим» впервые получила отражение в авторитетных правительственных документах и, таким образом, превратилась в официальную доктрину. Метаморфоза совершилась не без участия ближайшего окружения правителя. Дядя Бориса Дмитрий Годунов разослал монастырям церковные книги, снабженные записью об их изготовлении «в богохранимом и преименитом и в царствующем граде Москве — в третьем Риме, благочестием цветущу».

ПОСЛАНИЕ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ ВАСИЛИЮ, В КОТОРОМ ОБ ИСПРАВЛЕНИИ КРЕСТНОГО ЗНАМЕНИЯ И О СОДОМСКОМ БЛУДЕ

В предыдущих главах мы рассмотрели политическую сторону концепции, которая была связана с деятельностью Бориса Годунова. Рассмотрим концепцию «Москва – третий Рим» через «Послание великому князю Василию…» от Филофея Псковского, в которой рассмотрим  общественную мысль.

Впервые пророчество о Москве как о третьем Риме было произнесено иноком Филофеем, старцем псковского Спасо- Елеазарова Великопустынского монастыря, еще в царствование Василия Иоанновича, отца Ивана Грозного.

В своих посланиях старец Филофей убеждал Великого князя Василия III помнить о своем назначении «единственного христианского царя» и защищать церковь и православных, в том числе и в других странах, в тех условиях, когда Россия, после гибели Византии, была единственным государственным оплотом церкви. Пафос идеи «Москва – третий Рим» заключался в требовании во что бы то ни стало сохранить этот оплот, который, по мысли Филофея, должен был быть последним: «Уже твое христианской веры сошлись в одном твоем Царстве, един ты во всей поднебесной христианский Царь».

В послании Филофея Псковского Василию, прослеживается общественная мысль. Филофей прослеживает беспорядки в обществе и в церквях, что никак не соответствует центру православия.

Тот, кто от вышней и от всемогущей, все в себе содержащей, десницы Божьей, которой цари царствуют и которой великие славятся и могучие возвещают праведность твою, пресветлейшего и высокопрестольнейшего государя великого князя, православного христианского царя и владыки всех, держащему бразды святых Божьих престолов, святой вселенской соборной апостольской церкви пречистой Богородицы, честного и славного ее Успения, кто вместо римского и константинопольского владык воссиял, — ибо старого Рима церковь пала по неверию ереси Аполлинария, второго же Рима, Константинова града, церковные двери внуки агарян секирами и топорами рассекли, а эта теперь же третьего, нового Рима, державного твоего царства святая соборная апостольская церковь во всех концах вселенной в православной христианской вере по всей поднебесной больше солнца светится, — так пусть знает твоя державность, благочестивый царь, что все православные царства христианской веры сошлись в едином твоем царстве: один ты во всей поднебесной христианам царь.

И следует тебе, царь, это блюсти со страхом Божьим, убойся Бога, давшего тебе это, не надейся на золото, и богатство, и славу: все это здесь собирается и здесь, на земле, остается. Вспомни, царь, того праведного, который, скипетр в руке и царский венец на своей голове нося, говорил: «Богатству, что притекает, не отдавайте сердца»; и сказал премудрый Соломон: «Богатство и золото не в сокровищнице познается, но когда помогает нуждающимся»; апостол же Павел, им следуя, говорит: «Корень всякому злу — сребролюбие», — не велит отказаться, но не возлагать надежды и тем более сердца на него, но уповать на все дающего Бога. Ибо вся твоя к Богу чистая вера и любовь — к Божьим святым церквам; да и еще, царь, соблюди две заповеди.

А именно: в твоем царстве не осеняют люди себя правильно знамением святого креста, о которых давно провидевший это апостол Павел говорил: «Прежде писал вам, ныне же с плачем говорю о врагах креста Христова, которым конечная погибель».

Второе: наполни святые соборные церкви епископами, пусть не вдовствует святая Божия церковь в твое царствование! Не преступай, царь, завета, что положили твои предки — великий Константин, и блаженный святой Владимир, и великий богоизбранный Ярослав, и другие блаженные святые, того же корня, что и ты. Не обижай, царь, святых Божьих церквей и честных монастырей, как данных Богу в наследство вечных благ на память последующим родам, на что и священный великий Пятый собор строжайший запрет наложил.

О третьей же заповеди пишу и с плачем горько говорю, чтобы искоренил ты в своем православном царстве сей горький плевел, о котором и ныне еще свидетельствует серный пламень горящего огня на площадях Содомских, о котором пророк Исайя, рыдая, повествовал: «Вслушайтесь в слово Божие, князья Содомские, и воспримите Божий глагол, люди Гоморры: «Что мне жир жертв ваших и подношений ваших, переполнен я всесожжениями. И если принесете мне кадило — мерзко мне это, и праздники ваши ненавидит душа моя!» Так пойми, благочестивый царь, что пророк не мертвым, уже погибшим содомлянам такое говорил, но живым, творящим злые дела. Ибо сказано: «Изменяющий жене разрывает плоть свою, но творящий содомский блуд убивает плод своего чрева». Бог сотворил человека и семя в нем для рождения детей, а мы сами свое семя убиваем и отдаем в жертву дьяволу. И мерзость такая преумножилась не только среди мирян, но и средь прочих, о коих я умолчу, но читающий да разумеет. Увы мне, как долго терпит милостивый, нас не судя! Все это я написал, много и горько рыдая, и сам я, окаянный, полон грехов, но боюсь и молчать, подобно тому рабу, что скрыл свой талант.

Ибо я грешен и недостоин во всем и невежда в премудрости, но ведь и бессловесная Валаамова ослица разумного поучала, и скотина пророка наставляла, так и ты не зазри о том, благочестивый царь, что дерзнул я писать твоему величеству. И ныне молю тебя и вновь умоляю: все, что выше я написал, прими Бога ради, ибо все христианские царства сошлись в твоем царстве, после же этого мы ожидаем царства, которому нет конца.

Это ж тебе написал, любя, и призывая, и моля благодатью Божьей, что переменишь ты скупость на щедрость и немилосердие на милость. Утешь плачущих и рыдающих день и ночь, избавь обиженных от рук обижающих. «Не обижайте, — сказал Господь, — малых сих, верующих в меня, ибо ангелы их видят всегда лик Отца моего, который на небесах». «Блажен, — сказал, — призревший нищего и убогого, в день страшный спасет его Господь». Господь сохранит его, и оживит его, и ублажит его на земле, и не предаст его в руки врагов, Господь тебе в помощь.

И если хорошо урядишь свое царство — будешь сыном света и жителем горнего Иерусалима, и как выше тебе написал, так и теперь говорю: храни и внимай, благочестивый царь, тому, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать. И твое христианское царство другим не сменится, по слову великого Богослова, а для христианской церкви сбудется блаженного Давида слово: «Вот покой мой во веки веков, здесь поселюсь, как пожелал я того». Святой Ипполит сказал: «Когда увидим, что Рим осажден персидскими войсками и персы вместе со скифами идут на нас с боем, тогда несомненно поймем, что то Антихрист». Пусть же Бог миром, любовью, многолетием и здоровьем, молитвами пречистой Богоматери и святых чудотворцев и всех святых — преисполнит твое державное царствование!

Концепция «Москва – третий Рим» означало, что Московское  Великое княжество самим ходом истории, как единственное тогда православное государство, призвано оказывать покровительство вселенскому Православию перед лицом опасности с Запада и Востока.

В данном источнике можно увидеть морально – духовный смысл. Москва сможет стать центром православия, только тогда, когда в ней будет процветать духовность: Любовь к богу, а не к богатству, ибо богатство существует, чтобы помогать нуждающимся; воздвигать церкви и монастыри, и пусть в них будут не вдовствующие епископы; прекратить блуд не только среди мирян, но и прочих; не позволять в государстве совершать насилие над слабыми и блаженными. После падения Западного и Восточного Рима, центр христианства переносится в Москву, где сошлись в едином государстве царства христианской веры: «один ты во всей поднебесной христианам царь».

Высшая церковная власть в московском государстве.

     У русских книжников, еще прежде чем официально утвердился за московскими князьями царский титул, составилось весьма определенное историческое мировоззрение о московском государе, как покровителе вселенской церкви, ставшем на место византийского императора, и о Москве, как о третьем Риме, получившем историческую миссию быть единым христианским царством во всей подсолнечной, после того как оба Рима лишились всякой святыни, славы и благодати, старый Рим гордостью и своей волей, новый Рим насилием агарянским. Замечательно, что даже и римский папа содействовал укреплению в русском сознании идеи византийского наследства, устраивая брак Ивана III с Софьей Палеолог и располагая московского князя отнять у турок "свою константинопольскую вотчину", путем присоединения к унии и к союзу с западноевропейскими государями. При Иване IV идея византийского наследства настолько уже укрепилась, что в Константинополь отправлено было посольство к патриарху с просьбой прислать чин венчания византийских царей. Патриарх не только исполнил желание московского государя, но и прислал ему утвердительную соборную грамоту, "во еже быти и именоватися ему царем". Однако может считаться установленным (В. Э. Регелем) тот факт, что грамота эта, так сказать, полуподложная. В Москве желали получить подтверждение царского титула всеми патриархами и всем греко-восточной иерархией, для каковой цели были посланы богатые подарки. К грамоте действительно приложены многочисленные подписи греческих архиереев, но все они подложны, за исключением подписи самого патриарха и того епископа, который должен был доставить эту грамоту в Москву. Очевидно, патриарх не желал делиться богатыми подарками с другими архиереями, и предпочел удержать их за собой, поделившись только с тем епископом, который отправлен был в Москву.