Москва - третий РИМ

ЗАДАЧА И ЦЕЛЬ

Мною был взят реферат, тема которого называется «Москва – третий Рим». Для того, чтобы раскрыть тему мне нужно, как историку поставить перед собой правильную задачу и цель.
Задачей и целью реферата является: рассмотреть концепцию на основе источников и историографии, что поможет нам взглянуть на тему с разных точек. Понять проблему с общественной и политической стороны и раскрыть ее содержание.

ВВЕДЕНИЕ             

Русская церковь в течение нескольких веков входила в состав константинопольского патриархата, в качестве митрополии. Каноническое основание зависимости русских (точно так же, как и болгар, сербов, румын) от Константинополя усматривалось в IV всел. соб., который, предоставляя епископу константинопольскому Азию и Фракию, предоставлял ему вместе с тем и власть над "иноплеменниками" этих диэцезов, а все народы восточной Европы отнесены были к фракийскому диэцезу. Подчиненность русской церкви была зависимостью не от патриарха только и его синода, но и от византийского императора. Во всех важнейших актах, касающихся русской церкви, упоминается, что данное распоряжение состоялось с согласия или по прямому приказанию "высочайшего и святого самодержца"; некоторые распоряжения издавались прямо в виде императорских хризовулов. Имя императора упоминалось в церквах при богослужении, а когда в конце XIV в. до Константинополя дошло известие, что московский князь (Василий Дмитриевич) не дозволяет митрополиту поминать "божественное царское имя в церковных диптихах", на том основании, что "русские имеют церковь, а царя не имеют и знать не хотят", патриарх Антоний грамотой от 1393 г. разъяснил, что "христианам невозможно иметь церковь и не иметь царя", ибо цари изначала утвердили благочестие во всей вселенной, созывали вселенские соборы и утвердили своими законами постановленные на них догматы и каноны и проч. В этом духе рассуждал и преемник Василий Дмитриевича, Василий Васильевич Темный, который называл последнего византийского царя Константина "теплым и непреклонным истинным поборником и правителем непорочной православной христианской веры".

Положение, которое заняла Москва в качестве общерусского политического центра после падения последних удельных столиц, и ряд крупных событий в международной жизни XV в. подняли в литературе вопрос о всемирно- историческом значении Москвы. До тех пор пока церковное значение Константинополя не было подорвано флорентийской унией и не произошел разгром Византии турками, русские земли привыкли смотреть на Византийскую империю, как на мировую державу, а на Константинополь- как центр православия и как на «новый Рим», наследовавший значение древнего, «Ветхого Рима». В греческой литературе, давно уже делались попытки установить преемственную связь Византийской империи с крупнейшими древними царствами. Когда Византийская империя перестала существовать, представление о церковно - политическом значении её столицы – «града Константина», или «Царьграда»,- стало переноситься на Москву, которую начали называть «третьим Римом».

ИСТОРИОГРАФИЯ

Есть две возможности понимания смысла этой концепции. Во-первых, можно думать, с чем мы обычно и сталкиваемся, что послание старца Филофея дает политическое обоснование преемственности имперской власти от Рима к новому Риму — Константинополю — и далее к Москве. В этом случае мысль Филофея развивается параллельно или под влиянием так называемой концепции «переноса империи» (translatio imperii), которая в условиях средневековой Европы давала обоснование для возведения новых европейских монархий в достоинство юридически правомочных наследников Римской империи. В нашем случае, однако, изложение политической идеи формулируется на типичном для московской публицистики языке богословия, хотя немаловажным моментом оказывается употребление старцем Филофеем терминов «царь» и «царство» и хорошо разработанной царской титулатуры во втором из публикуемых посланий. Напомним, что приобретение титула «царь» вместо прежнего «великий князь» стало позже одной из забот Ивана Грозного.
Нельзя забывать и про влияние Бориса Годунова, который, с точки зрения Руслана Скрынникова (Иван Грозный, Борис Годунов, Иван Шуйский. Спб., 2005), сыграл не малую роль в принятии патриаршества на Руси, тем самым дал возможность Москве стать главным центром православия.

Другая трактовка послания не признает за ним политического значения. Так, Соловьев обратил внимание на то, что для Филофея не существует императорского Рима, но только папский, и это препятствует рассмотрению концепции в русле европейской модели translatio imperii, к тому же автор отмечает, что римская государственность сохраняет свое существование («ромейское царство неразрушимо»).

По мнению Н. Ульянова (Комплекс Филофея // Вопросы истории. 1994. № 4. С. 152—162), имперский мотив Москвы — третьего Рима уходит своими корнями не в XVI в., а в идейный и политический климат царствования Александра II, т. е. связан с «восточным вопросом» и развитием русского империализма. Лишь в наше время было установлено, что в наиболее авторитетном списке послания речь идет не о «росском» или «россейском», а о «ромейском» царстве, что, конечно, меняет понимание соответствующего пассажа.

Послание Фелофея князю Василию интересно, как уже отмечалось, своей развитой титулатурой, приравнивающей великого князя к царю, и новым употреблением формулы «Москва — третий Рим». В нем затронуты также вопросы о замещении пустующих епископских вакансий и содомском грехе. Из контекста послания неясно, стоит за этими вопросами какая-либо историческая реальность или же перед нами литературные упражнения на темы, обычно разрабатываемые церковно-канонической письменностью.

«Послание о неблагоприятных днях и часах», адресованное М. Г. Мисюрю-Мунехину, публикуется по списку XVI в. РНБ, ІІ.15, лл. 493—497 об.; «Послание великому князю Василию» публикуется по списку начала XVII в. РНБ, собр. Погодина, 1620, лл. 223—227. Тексты посланий сверены с новейшей публикацией в книге.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ КОНЦЕПЦИИ «МОСКВА - ТРЕТИЙ РИМ» И ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ. ПРИНЯТИЕ  ПАТРИАРШЕСТВА.

Зависимость русской церкви от Константинополя должна была прекратиться, когда, с одной стороны, разрушением византийской империи был положен конец существованию византийской императорской власти, а с другой стороны, было подготовлено взаимодействием разнообразных исторических причин усиление власти московских князей настолько, что в лице их могло быть усматриваемо историческое продолжение византийской императорской власти. К тому же Константинополь, еще за несколько лет раньше падения империи, потерял свой религиозный авторитет в глазах русских, вследствие того, что византийский император, вместе с большинством восточной духовной иерархии, вступил в унию с латинянами на соборе во Флоренции. Русский митрополит Исидор, бывший на этом соборе и оказавшийся одним из усерднейших борцов в пользу унии, был последним митрополитом, присланным на Русь из Византии. Преемник его Иона был поставлен в 1448 г. в митрополиты собором русских епископов по воле вел. кн. Василия Васильевича Темного, и с того времени сделалось правилом не только не принимать митрополитов, которые могли бы быть присланы из Константинополя, но и не посылать туда для посвящения кандидатов на митрополию, избранных в Москве.

Безвозвратно минуло время , когда вселенская православная церковь, возглавляемая царьградским патриархом, рассматривала русскую метрополию как второстепенную, периферийную епархию. Падение византийской империи привело к перераспределению ролей. Под властью турок- завоевателей византийская церковь пришла в полный упадок, в то время как русская церковь переживала расцвет. В Московском царстве митрополиты располагали несравненно большими возможностями и богатствами, чем константинопольский патриарх под властью иноверцев. Положение младших патриархов в Антиохии и Александрии было вовсе бедственным. В XVI в. восточные патриархи все чаще обращались в Москву за вспомоществованием. Число просителей росло из года в год.

Новая реальность получила отражение в сочинениях русских книжников, сформулировавших доктрину «Москва – третий Рим». Гибель «второго Рима» (Византии), утверждали они, превратило Московское царство («третий Рим») В главный оплот православия.

В сношениях с православным Востоком именно царская власть – «царство», а не «священство» - выступала как источник благ и милостей. Грамоты восточным патриархам писали от имени царя, из его рук они получали субсидии, он ходатайствовал за греческую церковь перед турками. «Официальные встречи с московскими иерархами исчерпывали весь круг общения с местным церковным миром, а затем пред греками везде появлялся государев дьяк или иной служилый человек, действовавший именем великого государя» (С. Ф. Платонов)

Мысль о преобразовании церковной иерархии появилась в светской среде, окружавшей трон. В стране нарождалось самодержавие. Его идеологии дополнили теорию «Москва- третий Рим» новыми рассуждениями. Если Россия стала средоточием всемирного православия, её церковь должно возглавлять лицо, имеющее высший духовный сан, подле православного самодержавца должен стоять патриарх, как было в Константинополе. Церковный вопрос приобрел значение сугубо политическое.

Вот как описывает Руслан Скрынников приезд антиохийского патриарха Иоакима:   При царе Федоре в 1586 г. в Россию приехал антиохийский патриарх Иоаким. Это было первое посещение Москвы восточным патриархом. До того Русь принимала у себя лишь митрополитов и епископов.

Иоакима встретили как почетного гостя, поднесли дары и определили на двор к Борину Федору Шереметеву на отдых. Но при этом окружили приставами и лишили общения с московским духовенством. На прием к царю патриарха привезли в парадных митрополичьих санях, хотя на дворе стояло лето. Из дворца иерарха препроводили в Успенский собор для встречи с митрополитом Дионисием.
Дионисий первым благословил гостя. Обычно указывают на то, что Иоаким носил высший сан, а потом митрополиту надлежало принять благословение от грека. В действительности речь шла о более серьезных вещах.

К XVI в. русская церковная культура приобрела некоторые самобытные черты. Русь приняла христианство из Византии, следовавшей Студийскому уставу. По этому уставу православные крестились двумя перстами и возглашали «сугубо аллилуйю».Но в Византии со временем получил преобладание Иерусалимский устав,предписавший троеперстное знамение и «трегубую аллилуйю». При Грозном Стоглавый собор под страхом проклятия запретил троеперстие, объявленное ересью.

Руководили церквью ученики и последователи Иосифа Волоцкого. Иосифляне придавали внешней обрядовой стороне  религиозной жизни больше значение. Любое отступление от московского обряда они считали недопустимым. Митрополит благословил патриарха двумя перстами, а тот – сложенными тремя перстами. Митрополит Дионисий первый осенил грекакрестным знамением. чтобы показать всем превосходство московского обряда над византийским. Он не желал делать никаких уступок греку. Иоаким пытался протестовать – «поговорил слегка, что пригожее было бы от него митрополиту принять благословение прежде, да и перестал о том». Патриарх  явился на Русь просителем, поэтому ему пришлось смириться. Зато его удостоили милостыни и проводили ласковым словом.

Царь Федор тайно помыслил об учреждении патриаршества на Москве с женой Ириной и ближними боярами. Среди последних первенствовал Борис. Он был инициатором дела, и ему же поручили переговорить с Иоакимом. Патриарх не мог решить вопрос без вселенского собора. Он «рекся» поговорить о просьбе московитов на соборе. Столпы православной церкви Востока нимало не сочувствовали русским проектам, но не хотели открыто отклонить их, чтобы не лишиться милостей царя. После отъезда Иоакима в Москву прибыл гонец константинопольского патриарха Феолита. Греки явно не желали вести с московитами письменные переговоры по делу о патриаршестве. В своей грамоте Феолит писал преимущественно о финансовых затруднениях. Но на словах гонец передал, что вселенские патриархи собираются решить московсое дело в ближайшее время.

* Разделение русской церкви на две митрополии.

     В литовской Руси еще за полстолетия раньше, чем в Москве, православные епископы по воле в. к. литовского Витовта сделали то самое, что сделали в Москве в 1448 г., т. е. поставили себе митрополита, мотивировав свой отказ от подчинения Константинополю тем, что они не желали подчиняться власти императора и тем симонистическим злоупотреблениям, которые имели место в Константинополе при замещении кафедры русских митрополитов. Но этот шаг не имел последствий для дальнейшей судьбы юго-западной Руси. Надобно заметить, что попытки к разделению русской церкви на две митрополии начались рано: они вытекали из желания князей не допускать подчиненности своих подданных митрополиту, проживающему на территории и состоящему под влиянием другого сильного князя. Самая ранняя попытка была сделана в XII в. Андреем Боголюбским, который обращался в Константинополь с просьбой дать ему во Владимире особого митрополита, но получил отказ. Другая попытка сделана была южнорусскими князьями, потомками Даниила Романовича Галицкого. В 1303 г. действительно была основана галицко-волынская митрополия, которая несколько раз после того сливалась с киевской и некоторую устойчивость получила лишь с 1371 г., после того, как польский король Казимир Великий, овладевший Галицкой Русью, потребовал от патриарха поставления особого митрополита. К концу XIV в. в этой митрополии польские короли не имели надобности, так как, после соединения великого княжества литовского с польской короной, под властью польских королей оказалась и литовская Русь с литовской (киевской) митрополией. Учреждение последней падает на 1315-1320 гг. и объясняется тем, что литовские князья не желали допускать церковную зависимость своих русских подданных от митрополита, который хотя и продолжал называть себя киевским, но жил в Москве под рукой великого князя московского. И литовская митрополия, после ее отделения от московской, несколько раз воссоединялась с этой последней; но с половины XV в. последовало решительное разделение обеих митрополий около двух с половиной столетий (до конца XVII в). Митрополит Иона, с которого началась фактическая автокефальность русской церкви московского государства, был последним митрополитом, который управлял некоторое время обеими митрополиями и носил титул "киевского и всея Руси". Преемники его стали называться "митрополитами всея Руси", так как титул киевского соединился с литовской митрополией, имевшей своего особого митрополита. Последний даже и в XVI в. еще называл себя "киевским и всея Руси", потом он стал титуловаться киевским и галицким. Литовская митрополия не состояла ни в какой юридической связи с московской, но не образовала собой и автокефальной церкви, так как не имела для себя центра в лице православного государя, а оставалась под властью константинопольского патриархата, до конца XVII в., когда она подчинилась патриарху московскому, на что позднее было получено согласие и константинопольского патриарха.