Крестьянская община: ее место и роль в истории России

малейшему сомнению. Это, может быть, единственный вопрос,  котором интересы казны и помещиков совпадают  с народным обычаем » .

С  отменой  крепостного  права  было подорвано многолетнее  управление народа дворянским сословием. Открывались перспективы  как  «культурной»,  так  и 

революционной деятельности разночинной  интеллигенции на благо народа. По местному  замечанию Г. В. Плеханова, «народничество,  как общественное учение,  было  ответом на  вопрос:  что может разночинец сделать для народа?». Другими словами, одной из централь-

ных концептуальных идей народничес-ой идеологии стала проблема «народ и демократическая интеллигенция».

С 70-х гг. XIX в. в демократической и социалистической  литературе  распространяется понимание народа как совокупности «трудящихся классов общества»

(П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский). Однако в связи  с усложнением  социальной  структуры  русского  общества, вызванным развивающимся капитализмом, такое определение перестало удовлетворять историко-социальную мысль народничества. В это же время в концепцию вносятся коррективы.

После событий 1 марта 1881 г. Н. К. Михайловский напоминал, что в народнический идеал входит экономически сильное, материально самостоятельное

крестьянство. И в этом отношении  он совершенно совпадает с идеалом  народа. По мысли Н. К. Михайловского, общественный деятель не имел права  игнорировать народные мнения. Народ  знает, что ему надо (это и есть его «мнение»), но далеко не всегда знает, как добиться

своих целей. Кроме того, у крестьянства, помимо  рассудка,  значительную  роль играют предрассудки. Вот тут-то и должна,  размышлял  Н.  К.  Михайловский, проявиться великая обязанность, которая лежит на русской интеллигенции, – прояснить конкретные пути осуществления главных народных мечтаний и устремлений – земли и воли. Такое прояснение и означает выявление настоящих интересов народа. Магистральный же путь

решения  насущных  интересов  народа Н. К. Михайловский видел в существенных преобразованиях политического   строя  России.Таким образом, Н. К. Михайловский

одним из первых общественных деятелей определил задачи интеллигенции  поотношению к русскому народу.

В понимании проблемы «народ и интеллигенция» на рубеже 70–80-х гг. XIX в. было привнесено нечто новое. Это новое заключалось в признании неотложности политических преобразований для установления прочных и действенных взаимоотношений между народом и демократической интеллигенцией.  Далее  традиционное  противостояние в идеологии народничества снималось и принимало форму противостояния определенных слоев народа.Поэтому проблема служения приобретала совершенно иной аспект.

Острые споры вокруг интеллигенции проходили в период, когда идеи сближения с народом получали свое воплощение в охранительной идеологии. Кроме того, выражение интересов народа брали на себя русские либералы. Либеральная тенденция в народничестве развивалась параллельно и в известной мере взаимосвязанно  с  развитием  революционно-народнического  направления.  Истоки либеральной тенденции в народничестве, как и всего народничества, коренятся в русском просветительстве эпохи падения крепостного права.

Общественную  роль  интеллигенции  либеральные мыслители видели в том,чтобы не столько объяснить мир, сколько способствовать его изменению. Поскольку  в  обществе  одновременно развивались как прогрессивные тенденции, так и регрессивные, то в этой связи, полагали либералы, интеллигенция обязана, во-первых, критиковать последние

(критика есть необходимое условие  прогресса), во-вторых (и это главное), указывать «на здоровые элементы, развитие которых дает нам  лучшее будущее.Действие неумолимых  законов истории либеральные  народники отрицали (не законы  истории мешали рабам освободиться, а их собственная неумелость и разрозненность), хотя допускали детерминированность (законосообразность) исторических  событий.  У различных слоев интеллигенции есть определенная свобода выбора идеала и путей достижения своего надела, но они все же связаны национальными традициями своей страны, сословнымистремлениями, рамками своего сознания (альтруистического или эгоистического, западнического или  национального),  общественным настроением данного времени, активной функцией государства. Либералы активно  боролись  с  карлейманской  точкой зрения, согласно которой историю творят герои по собственному разумению.

По мнению русских либералов, прогресс России мог быть обеспечен  в том случае, если общественные деятели учитывали бы национальные особенности своей страны.Лучший и наиболее гарантированный путь прогресса осуществится тогда, когда в нем непосредственно поучаствует сам народ – основной носитель национальных особенностей страны.

Опыт  революционной  деятельности народовольцев, а также отсутствие сколько-нибудь  широкой возможности для культурной деятельности народнической интеллигенции породили у либералов сомнения в созидательной способности русской интеллигенции. Вместе с тем рос оптимизм в отношении возможности благотворного вмешательства в народную жизнь. Особую роль при этом играли два фактора, больше известные как попытка проведения «пронародной политики» Александром III и курс на осуществление государственного социализма Бисмарка. Не доверяя вполне «народной политике»

(и «социализму» Бисмарка), либеральные  народники критиковали с реформистских   позиций  данные  варианты.  При этом  пытались  подвинуть   российское правительство на  подлинное народное направление  .

Анализ пореформенной  жизнедеятельности привел либералов к убеждению, что российское государство постоянно колеблется между проведением пронародной политики и политики русской буржуазии. Поэтому они полагали, что не исключена возможность склонить курс правительства окончательно в сторону «народной политики».

СУДЬБА РУССКОЙ  КРЕСТЬЯНСКОЙ ОБЩИНЫ

Главной задачей труда “Развитие  капитализма в России” сам  Ленин считал укрепление марксистских взглядов на исторический процесс в  России. Эту задачу он выполнил как  политик - в существенной мере в ущерб  научному анализу. В таком споре не рождается истина, не в этом его и цель. Ленин слишком “затвердил” установки марксизма, не вскрыв рациональное зерно взглядов народников. В тот момент народники не имели еще за своей спиной ни С.Подолинского с В.Вернадским, ни А.Чаянова, ни современной антропологии, ни даже позднего Маркса. Всего того, что сегодня заставляет нас совершенно по-иному взглянуть на крестьянскую общину и ее связь с экологическими постиндустриальными укладами.

В предисловии к 1-му изданию Ленин  специально подчеркнул свою солидарность с главными выводами работы К.Каутского “Аграрный вопрос”, которую он получил уже после того, как книга была набрана. Он пишет: “Каутский категорически признает, что о переходе деревенской общины к общинному ведению крупного современного земледелия нечего и думать”.

Что крупное предприятие в земледелии несравненно эффективнее (“прогрессивнее”) мелкого крестьянского, для марксистов было настолько непререкаемой догмой, что об этом и спору не могло  быть. Сегодня это утверждение далеко не очевидно, но мы тоже не будем с ним спорить - через сто лет после выхода книги. Главное, что и в рамках этой догмы Ленин ошибался - община показала удивительную способность сочетаться с кооперацией и таким образом развиваться в сторону крупных хозяйств. В 1913 г. в России было более 30 тыс. кооперативов с общим числом членов более 10 млн. человек. Смогла община, хотя и с травмами, восстановиться и в облике колхозов - крупных кооперативных производств.

К сожалению, в начале ХХ века кооперацию в России экономисты (за исключением  народников) считали чисто буржуазным укладом и в ее развитии видели как раз признак разложения общины. С.Ю.Витте писал в 1904 г.: “Кооперативные союзы возможны только на почве твердого личного права собственности и развитой гражданственности... Община и кооперативный союз резко отличаются друг от друга по своей экономической и правовой структуре”.

Сегодня, после опыта реформы  Столыпина и трудов А.Чаянова, показавшего  тесную и органичную связь крестьянского двора и кооперации, мы видим дело иначе. В.Т.Рязанов в своей фундаментальной книге “Экономическое развитие России. XIX-XX вв.” (из которой я почерпнул ряд данных для этого раздела) дает такую трактовку: “Как представляется, чрезвычайно быстрое распространение кооперативных форм было защитной реакцией общинно организованной деревни на усиление рыночных отношений и развитие капитализма. Так община приспосабливалась к новым рыночным условиям хозяйствования”.

О кооперативном движении в России надо сказать особо. Подробно его история изложена в статье А.Ю.Давыдова «Свободная кооперация в России (до октября 1917 года)» в журнале «Вопросы истории» (1996, № 1). Кооперативное движение возникло сразу после реформы 1861 г. и вызвало большие симпатии в обществе. В отличие от Англии, оно действовало в основном в деревне. Инициатором его стал Н.В.Верещагин – помещик, отставной морской офицер, брат ходожника. Он изучал сыроваренное и кооперативное дело в Швейцарии, а в 1865 г. начал учреждать артельные сыроварни в Тверской губернии. Дело пошло хорошо, крестьяне получали большую выгоду, но со временем почти все артели перешли в руки частников («частному предпринимателю выгодно фигурировать в артельной шкуре» – писали газеты). Как говорили, под кооперативным флагом рождалась в России буржуазия – из артелей возникло несколько тысяч частных маслоделен. Как писал будущий меньшевик А.Н.Потресов, «либералы скорбели и сводили неудачу на случайности, на некультурность русского народа… Народники – те больше отмалчивались, неохотно вспоминая о своем былом грехопадении».

Одновременно с артельной кампанией  началось создание потребительских  обществ и ссудосберегательных  товариществ ( к началу 1880-х годов  их было около тысячи). Эти товарищества имели неограниченную ответственность, отвечали за долги личным имуществом и потому им доверяли и вкладчики, и кредиторы. Особенно выгодными кредитные товарищества оказались средним крестьянам. Они могли получить в год до 50 рублей (это цена двух лошадей или четырех коров) под 5-7% годовых, в то время как сельские ростовщики брали от 50 до 200%. Попытка завладеть этими кооперативами со стороны частников провалилась – они были выгодны именно обществу. С 1895 г. они перешли на «беспаевое начало», получая деньги для создания капитала из Госбанка. В ходе революции 1905 г. Государственный банк открыл таким кооперативам кредит в 20 млн. рублей. Вообще, роль государства в кредитных кооперативах, в отличие от Запада, в России была очень велика (это даже называлось «русской системой»). К 1914 г. из 12 млн. членов кооперативов 9 млн. состояли в кредитных.

Такой кредит был весьма эффективным, он выдавался под 6% годовых в размере 100-200 рублей. В 1910 г. Госбанк списал безнадежных  долгов на 194 тыс. рублей, а процентов  по ссудам получил более 2,5 млн. руб. В годы столыпинской реформы кредитные товарищества стали крупными покупателями земли, с ними так или иначе была связана примерно треть населения России. В 1908 г. на I Всероссийском съезде работников кооперации было решено создать большой банк. В 1911 г. был учрежден Московский народный банк, 90% акций которого приобрели кооперативы. Он координировал деятельность кооперативов, давал им кредиты и гарантировал их займы. Его оборот вырос к 1916 г. до 1,2 млрд. руб. Это, видимо, был крупнейший кооперативный банк в мире.

Вокруг кредитной кооперации стала  развиваться и сельскохозяйственная – закупка машин, обработка льна, строительство зернохранилищ и  зерноочистительных станций, маслодельных заводов. Первая неудача артельного дела при развитой кооперации уже не могла повториться. После первой революции отношение правительства к самой массовой, потребительской, кооперации изменилось. 85% таких обществ работало в деревне, и в них было сильно влияние социалистов. МВД подозревало эти кооперативы в революционной деятельности, запрещались собрания их членов. В 1915 г. созданный потребительными обществами Центральный кооперативный комитет и его 100 провинциальных отделений были запрещены. Главное, кооперация в России стала огромной системой самоорганизации, которая вовлекла в себя десятки миллионов человек. И Ленин признал, незадолго до смерти: «Социализм – это строй цивилизованных кооператоров».

Но вернемся назад, к крестьянской общине. Самым дальновидным из марксистов в отношении общины оказался сам Маркс - мы и сегодня в этом вопросе до него не доросли. Он увидел именно в сельской общине зерно и двигатель социализма, возможность перейти к крупному земледелию и в то же время избежать мучительного пути через капитализм. Он писал в 1881 г.:

“Россия - единственная европейская страна, в которой “земледельческая община” сохранилась в национальном масштабе до наших дней. Она не является, подобно Ост-Индии, добычей чужеземного завоевателя. В то же время она не живет изолированно от современного мира. С одной стороны, общая земельная собственность дает ей возможность непосредственно и постепенно превращать парцеллярное и индивидуалистическое земледелие в земледелие коллективное, и русские крестьяне уже осуществляют его на лугах, не подвергшихся разделу. Физическая конфигурация русской почвы благоприятствует применению машин в широком масштабе. Привычка крестьянина к артельным отношениям облегчает ему переход от парцеллярного хозяйства к хозяйству кооперативному... С другой стороны, одновременное существование западного производства, господствующего на мировом рынке, позволяет России ввести в общину все положительные достижения, добытые капиталистическим строем, не проходя сквозь его кавдинские ущелья”.