Крещение Руси

 

Оглавление

1.Введение 1

2. Выбор веры 4

3. Крещение князя Владимира 6

4. Крещение киевлян князем Владимиром 8

5. Крещение других русских земель. 12

6. Первые храмы на Руси 14

7. Значение и последствия крещения Руси 18

Заключение 20

Список литературы 21

1. Введение

Считается вполне установленным фактом, что князья Аскольд и Дир с «болярами» и некоторым количеством народа приняли крещение в Киеве от епископа, посланного Константинопольским Патриархом Фотием I в начале или средине 860-х, вскоре после похода россов на Константинополь в 866 году. Эти события иногда именуют первым (Фотиевым, или Аскольдовым) крещением Руси. Этот факт не очень популярен в историографии, привыкшей относить христианизацию нашей страны к 988 г. Правда, достоверность самого события не вызывала сомнений и не отрицалась в литературе. Но его значение для развития Руси слишком преуменьшалось и затушевывалось. В советской историографии стала популярной точка зрения, которую можно назвать ”сословной”. Ее смысл заключается в том, что в 60-е годы IX в. крестилась не вся Киевская Русь, не народ, не государство и не страна, а лишь определенная часть общественной верхушки во главе с киевским каганом. Государство же в целом продолжало оставаться языческим, что и определило его идеологический статус.

До крещения Руси русские славяне поклонялись силам видимой природы и почитали предков. Силы природы воплощались у них в личные божества. Первое место среди них занимало божество солнца - Дажьбог (или Даждьбог), Хорс, Велес (или Волос). Трудно сказать, почему ему давались различные имена; Дажьбога почитали как источник тепла и света, как подателя всех благ, Белеса как покровителя стад или «скотьяго бога», «великим Хорсом», по-видимому, называли самое солнечное светило, свершающее путь по небу. Другим божеством был Перун, в котором олицетворялась гроза со страшным громом и смертоносною молниею. Ветер имел свое божество - Стрибога. Небо, в котором пребывал Дажьбог, звалось Сварогом и считалось отцом солнца, почему Дажьбогу было усвоено отчество Сварожича. Божество земли носило имя Мать-Земля Сырая; почитая землю как свою мать, славяне чтили Дажьбога и Велеса как дедов человеческих. Но все эти образы богов не получили у славян той ясности и определенности, как, например, в более развитой греческой мифологии. Внешний культ у славян также не был развит: не было ни храмов, ни особого сословия жрецов. Кое-где на открытых местах ставились грубые изображения богов, «идолы». Им приносились жертвы, иногда даже человеческие; этим и ограничивалось идолослужение.

Более культа видимой природы  у русских славян был развит культ  предков, связанный с родовым  бытом славян. Родоначальник, давно  умерший, обоготворялся и считался как бы живущим покровителем своего потомства. Его звали родом, щуром (отсюда наше слово пращур) и приносили ему жертвы. Прародительницы рода назывались рожаницами и почитались так же, как и род. Вера в загробную жизнь, проникавшая весь этот культ предков, сказывалась и в том веровании, что души умерших будто-бы бродили по земле и населяли поля, леса и воды (Русалки). Веря в существование таинственных хозяев человеческих жилищ, славянин искал таких же хозяев и вне жилищ - в лесу (лешие), в воде (водяные). Вся природа казалась им одухотворенною и живою. Они вступали с ней в общение, хотели участвовать в тех переменах, которые совершались в природе, и сопровождали эти перемены различными обрядами. Так создался круг языческих праздников, связанных с почитанием природы и с культом предков.

«Примерно в 912 году в княжение Игоря в Киеве была уже христианская церковь св. Илии. В дружине самого князя Игоря было много христиан. Жена князя св. княгиня Ольга также была христианкою (см. Приложение, рис.1). Хотя о точном времени и месте принятия ею крещения существуют различные мнения, принято считать, что она крестилась в Константинополе в 957 году. Словом, христианская вера стала хорошо знакома киевлянам еще при первых варяжских князьях.»¹

В 980 году вступил во власть князь Владимир (см. Приложение, рис.2). Он с помощью злодеяния и храбрых варягов овладел государством, но скоро доказал, что он родился быть великим государем. Выдающиеся достижения Владимира Святославовича в области внешней политики способствовали укреплению его власти на Руси, росту его политического престижа в глазах жителей страны. В походах и сражениях закалялась и крепла княжеская дружина. Победоносные войны увеличивали великокняжеские богатства, что позволяло Владимиру Святославовичу приглашать к себе на службу новые контингенты опытных воинов-профессионалов, обеспечивая их всем необходимым за счет собственной казны. Росло военное могущество князя.

«К концу 80-х гг. Х в. Власть Владимира Святославича на Руси настолько окрепла, что он уже не нуждался в поддержке со стороны языческого населения. Напротив, и он сам, и его бояре, и дружинники остро нуждались в это время в христианской религии, которая бы помогла феодальному строю окончательно стабилизироваться на Руси.» ²

 

 

 

 

2. Выбор веры

 

«Можно ли было ожидать, чтобы князь Владимир, причинивший столько зла близким, стал потом добрейшим государем и первым благодетелем своего народа? Вот какие чудеса может Бог делать с теми людьми, которые искренно раскаиваются и сожалеют о худых делах своих! Чтобы успокоить совесть свою, которая все еще напоминала ему об убитом брате, Владимир приносил часто жертвы своим богам и даже сделал нового идола с серебряной головой. Но могли ли утешить его боги бесчувственные, как бы усердно он ни молился им? Нет, он начинал понимать, как и бабка, его Ольга, что такие боги не могут быть богами истинными, но не знал, какая вера лучше всех.» ³

«По летописному преданию, в 986 г. к Владимиру пришли посольства из разных народов и стали склонять его, принять их веру: волжские булгары – ислам, послы папы римского – западное (латинское) христианство, евреи – иудаизм. Расспросив послов об обычаях разных вер, Владимир отказался от них. Вскоре к киевскому князю явился греческий философ и рассказал о православии – христианской вере, исповедуемой в Византии. Тогда Владимир послал своих бояр в разные страны, чтобы узнать, кто лучше всех понимает бога истинного. Особенно поразила бояр красота греческого богослужения, и они напомнили князю о том, что в «Греческую веру» крестилась его бабка княгиня Ольга.»⁴

«Каким мог быть «выбор веры», если, рассматривая вероисповедания, никто не ставит даже тени вопроса о том, что можно сохранить и прежние верования, те, что веками были неоспоримой истинной? Судьбы веры предков предрешены, с этой стороны выбор уже сделан, в государстве будет введена новая религия. И о каком «выборе» может идти речь, если уже более ста лет на Руси существует именно восточное христианство? Если основной внешнеполитический партнер - христианская Византия, если родственные болгары - тоже уже более ста лет христиане, если, наконец, - это решает все - христианство духом и буквой соответствует развивающимся на Руси общественным отношениям? Соответственно, альтернативы «выбора» - в

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Крещение  князя Владимира

 

Владимир мог бы креститься в собственной столице своей, где уже давно находились церкви и священники христианские, но князь  хотел блеска и величия при  этом важном действии: одни цари греческие  и патриарх казались ему достойными сообщить целому его народу уставы нового богослужения. Гордость могущества и славы не позволяла также  Владимиру унизиться, в рассуждении  греков, искренним признанием своих  языческих заблуждений и смиренно просить крещения, он вздумал, так  сказать, завоевать веру христианскую и принять ее святыню рукою победителя.

В 988 г. собрав многочисленное войско, великий князь пошел на судах к греческому Херсону, которого развалины и сейчас видны в  Тавриде, близ Севастополя. Завоевав славный  и богатый город, который в  течение многих веков умел отражать приступы народов варварских, российский князь еще более возгордился своим величием и через послов объявил императорам, Василию и Константину, что он желает быть супругом сестры их, юной царевны Анны, или, в случае отказа, возьмет Константинополь. Родственный союз с греческими знаменитыми царями казался лестным для его честолюбия. Империя, по смерти героя Цимиския, была жертвою мятежей и беспорядка: военачальники Склир и Фока не хотели повиноваться законным государям и спорили с ними о державе. Эти обстоятельства принудили императоров забыть обыкновенную надменность греков и презрение к язычникам. Василий и Константин, надеясь с помощью сильного князя российского спасти трон и венец, ответствовали ему, что от него зависит быть их зятем, что, приняв веру христианскую, он получит и руку царевны и царство небесное. Владимир, уже готовый к этому, с радостью изъявил согласие креститься, но хотел прежде, чтобы императоры, в залог доверенности и дружбы, прислали к нему сестру свою. «Анна ужаснулась: супружество с князем народа, по мнению греков, дикого и свирепого, казалось ей жестоким пленом и ненавистнее смерти. Но политика требовала этой жертвы, и ревность к обращению идолопоклонников служила ей оправданием или предлогом. Горестная царевна отправилась в Херсон на корабле, сопровождаемая знаменитыми духовными и гражданскими чиновниками.»⁵

Народ в Херсоне с радостью спешил на берег встретить прекрасную невесту, называл ее своею спасительницей, дивился ее красоте и приветливости. Но великий князь, с нетерпением  ожидавший ее, не был так счастлив, как народ его: в то время у  него болели глаза, и он ничего не видел. Он мог только плакать о своем  несчастье и благодарить царевну  за жертву, которую она принесла.

Анна, как ангел-хранитель, посланный Богом Владимиру, просила  его тотчас креститься. Великий князь  послушал совета благочестивой невесты  своей и за то щедро награжден был Богом. Как только епископ Херсонский и священники константинопольские приступили к совершению обряда крещения Владимира и епископ возложил руку на новокрещаемого, больные глаза его открылись, и он увидел храм Божий. Бояре и дружина его, удивляясь такому чуду, также крестились в веру христианскую. Владимир принял христианство и получил в супружество царевну в 989 году.

Не сразу население  Киевской Руси согласилось отречься от своих богов и божеств. Пришлось крестить многих "мечом и огнем". Но пришлось пройти Владимиру и через  это, ибо для него крещение не сводилось  к чисто религиозному акту: «… для него это была глубокая реформа, которая позволила бы в исторически краткий срок догнать передовые страны.»⁶

4. Крещение киевлян князем  Владимиром

 

Большой интерес представляет сам процесс обращения в христианство киевских горожан. Как видно из «Повести временных лет», ему предшествовала особая психологическая подготовка населения. Вернувшись домой, Владимир Святославич прежде всего стал уничтожать идолов языческих богов: «…повеле кумиры испроврещи, овы исещи, а другия огневи предати». Наибольшему надругательству подвергалась статуя Перуна - самого могущественного бога, по представлениям славян-язычников. Ее сбросили с пьедестала, привязали к конскому хвосту, проволокли вниз по Боричеву ввозу до Ручья, спустили по Ручью в Днепр и отправили плыть по течению. Причем до погружения ее в воду 12 мужей били по статуе жезлами, а после того как она попала в Днепр, специально приставленные люди должны были отталкивать ее от берегов до тех пор, пока она не выплывет за пределы Руси.

Данные действия были рассчитаны на дискредитацию Перуна и других «поганьских» богов в глазах языческого населения Поднепровья. Это была яркая демонстрация жителями Руси бессилия языческих богов, показ того, что они не в состоянии отомстить Владимиру и его людям за нанесенные им оскорбления.

Летом 990 г. после захвата  русским войском Херсонеса и  прибытия в этот город принцессы  Анны с группой священнослужителей там приняли крещение многие русские  дружинники. Летом того же года, по прибытии русского войска из корсунского похода в Киев, Владимир Святославич крестил своих сыновей и некоторых вельмож.

«Затем, после ниспровержения языческих идолов в Киеве, произошло обращение в христианство многих знатных людей столицы.

1 августа 990 г. состоялось  крещение киевлян (см. Приложение, рис.3). «Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте» - так увидел Летописец это «крещение Руси», День этот, по тексту «Повести временных лет», самому раннему дошедшему до нас летописному своду, можно восстановить достаточно полно. Киевляне начали собираться на Днепр еще на заре. Накануне христианские миссионеры объехали город: объявили - на утро назначено крещение. Явиться должны были все - княжеские слуги громко и внятно передавали слова князя Владимира: «Если не придет, кто завтра на реку - будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб,- да будет мне враг!» Владимир вроде бы не обязывал идти на Днепр, но мало кто в открытую рискнул бы принять княжеский вызов ... Так что Летописец записал точно: «И сошлось там людей без числа». Итак, массовое действо есть государственный акт - первый церковно-государственный акт в Древней Руси. Священники, дьяконы, дружина князя готовились с вечера. Одни должны были поститься, чтобы поутру отслужить литургию, пока еще без особого стечения христиан, потом торжественно, крестным ходом с хоругвями и образами идти на Днепр. Другие отвечали за сбор народа. Княжеское войско, скорее всего отроки (младшая дружина), постарались согнать киевлян и раньше назначенного. Пусть лучше постоят, подождут - час не ровен, вдруг князю покажется, что приказ его исполнялся без усердия? Стало быть, распределили районы, пошли спозаранку будить киевлян-язычников, колотить дубьем в двери и заборы: «Вставайте: князь на реку велит!..»

«Согнали на Подол, под гору. На горке, ее потом назовут Владимирской, не пройдет и девяти веков, встанет на высоком постаменте бронзовый Владимир с большим крестом. Но это потом, а сейчас - толпы на низком берегу под кручей, цепочка охранения - мера необходимая; не то чтобы разбегутся, но так порядка больше. Прибывают все новые и новые язычники, согнали сколько могли. По реке тянет ладаном: идет служба, смуглые чужеземные попы в сияющих на солнце - ох и дорогих - ризах с пением погружают в воду крест ... Никто в толпе толком не понимает ни что с ним будут делать, ни что делать ему самому. Знают только, что загонят в воду. Наконец наверху показалась группа всадников: «Владимир, Владимир!..» Он, наверное, в парадном плаще, повоински опоясан, при бедре - меч. Не то чтобы нужен был меч на крещении, наряд князя подчеркивает торжественность события. С коня не слез - сверху виднее. Может быть, даже не столько ему виднее, сколько виднее его самого - это важно. За князем, вплотную, небольшой отряд. Тоже на всякий случай. На этот день отбирали, вероятно, особо: только христиан. И, желательно, из варягов: не свои, в случае чего - проще будет. Дружина особого любопытства не проявляет - эти всякого навидались и только опытным глазом иногда окидывают толпу: может, надо кого конем потеснить, плетью огладить. Но пока порядок. Рядом с князем - могучий Добрыня, умница, военачальник, друг и к тому же родня - брат матери, дядя. На Добрыню во всем можно положиться как на каменную стену. Впрочем, каменной стены еще нет. Стену вокруг города сложат позднее, а пока, пока следует признать - ландшафт вовсе не отвечает ни торжественности момента, ни парадности дружины и духовенства на реке. Подол - еще не город. Бревенчатая крепость, рубленые терема, среди них даже один каменный, княжий; жилые дома, караульни, мастерские, конюшни, амбары-склады, казармы, рынки - все это наверху, на горе. С Подола виднеется даже верх старой Ильинской церкви - в Киеве издавна немало христиан. Здесь же, на низком берегу Днепра, несколько хибарок вразброс, щепье валяется, лыко. Наверно, что-то тесали, короба плели под всякий торг купеческий. Дегтем тянет, где-то ладью смолят, и ладаном - раздули кадила попы греческие. Словом, пора начинать.»⁷