Краткая биография Дмитрия Донского

Но появлялись иные опасности: медленно, но грозно восходила туча над Великим княжением от берегов Волги. Ещё Дмитрий соглашался, приносить дань моголам, однако, не хотел терпеть насилие с их стороны. Может быть вопреки слову, данное ханом, послы Мамаевы, приехав в Нижний Новгород с воинской дружиной, нагло оскорбили князя, Дмитрия Константиновича, и граждан: сей князь, исполняя, как вероятно, предписание Московского, велел народу умертвить послов, с коими находилось более тысячи Мамаевых воинов: главного из них, мурзу Сарайку, заключили в крепость с его дружиною. Прошло около года: объявили Сарайке, что он должен проститься с товарищами и что их будут содержать в разных домах. Испуганный этой вестью мурза ушел от приставов, вбежал в дом епископский, поджег его, и с помощью своих слуг держал оборону: они пустили несколько стрел и едва не ранили самого суздальского епископа, Дионисия; но скоро были все пали жертвою народной злобы.

На Руси с давних времён существовал  сан тысяцких, которые, подобно князьям, имели особенную благородную  дружину и были избираемы гражданами, согласно древнему обычаю, чтобы предводительствовать военными. Дмитрий уничтожил этот важный сан, неприятный для самовластия государей и для бояр, обязанных уступать первенство чиновнику народному. Последний московский тысяцкий, Василий Васильевич Вельяминов, усопший схимником, оставил сына, Ивана, может быть хотевшего, заступить на место отца: недовольный Великим князем, он вместе с богатым купцом Некоматом ушел к Михаилу Тверскому, и представил ему случай воспользоваться злобою Мамая на Дмитрия, чтобы отнять Владимир у Московского князя. Отправив коварного Вельяминова и Некомата к хану, Михаил сам ездил в Литву и, возвратясь в Тверь, получил из Орды грамоту на Великое княжение. Мамай обещал ему войско, Ольгерд также. Не дав им времени исполнить столь нужное обещание, легкомысленный Тверской князь объявил войну Дмитрию, послал своих наместников в Торжок и многочисленный отряд к Угличу.

Но наш Великий князь оказал поистине необыкновенную мудрость, предвидя, что он в одно, и то, же время может иметь дело и с Тверью, и с Литвою, и с монголами: гонцы его скакали из области в область; полки выступали вслед за ними. На равнинах Волока собралось войско, многочисленное, прекрасное.

Все удельные князья, или служащие Московскому князю, находились под его знаменами. Некоторые из сих князей — например: Смоленский и Брянский — не были владетельными: ибо в Смоленске господствовал Святослав, дядя Ивана Торусского, а в Брянске — сын Ольгердов.

Дмитрий, взяв Микулин, 5 августа осадил Тверь, он велел сделать два моста через Волгу и весь город окружить частоколом. Начались кровопролитные приступы. Верные Тверские жители никогда не изменяли своим князьям: постились и посещали церковные службы, пели молебны и бились с утра до вечера; гасили огонь, неприятель хотел обратить их стены в пепел, были разрушены множество тур, защищавшие осаждающих. Михайловы области были разорены московскими воеводами, города взяты, люди отведены в плен, скот истреблен, хлеб потоптан. Ни церкви, ни монастыри не уцелели, но жители города мужественно умирали на стенах, повинуясь князю и надеясь на Бога. Осада продолжалась три недели: Дмитрий с нетерпением ждал новгородцев, которые, наконец, явились в его стан, пылая ревностью отплатить Михаилу за бедствие Торжка. Видя изнеможение своих воинов от ран и голода, ободряя себя мыслью, что Ольгерд и Кестутий в крайности избавят его: литовцы действительно шли к нему в помощь, но узнав о силе Дмитриевского войска, свернули с пути. Тогда Михаилу оставалось либо умереть, либо смириться. Он выбрал последнее средство, и владыка Евфимий со всеми знатнейшими тверскими боярами пришел в стан к Дмитрию, требуя милости и спасения.

Великий князь показал умеренность, предписав Михаилу условия не тягостные, согласные с благоразумною политикою. Главные из них состояли в том, чтобы Михаил не искал Великого княжения, признав Великим князем Дмитрия, помогал Дмитрию в ратных делах и отказался от союза с Ольгердом.

Сия междоусобная война, счастливая для Великого князя, была долгое время оплакиваема в Тверских областях, разоренных без милосердия, потому что воевать значило тогда свирепствовать, жечь и грабить. Дмитрий, руководствуясь обычаями как народным уставом, не заслуживает упреков от современников, которые напротив того, славили его великодушие, так как он не захотел совершенно истребить Тверь и свергнуть Михаила с наследственного престола. Тем более летописцы называют истинных виновников сего бедствия, Ивана Вельяминова и Некомата, которые, решились через несколько лет возвратиться в Великое княжение, были всенародно казнены, для устрашения подобных им злодеев. Московский народ, долго уважая и любя отца Ивана, чиновника столь знаменитого, с горестью смотрел на казнь сего несчастного сына, прекрасного лицом, благородного вида. Казнь имела место на древнем Кучкове поле, где ныне возвышается Сретенский монастырь.

Благодаря этим двум шагам Дмитрий показал свою терпимость к врагам и умение проявлять милосердие, казнью Вельяминова и Некомата он выразил своё отношение к предателям, готовность беспощадно казнить их. Эти два качества обычно присущи честным правителям, правителям-патриотам, которые действительно заботятся о своей стране и об её жителях.

А между тем Дмитрий продолжал  активные действия. Новый поход русских  имел важнейшую цель: Великий князь на тот момент уже явный враг моголов, хотел подчинить себе Болгарию. Сыновья Дмитрия Суздальского соединились с полками московскими и приблизились к Казани. Это было в 1375 году. Казанцы встретили русских в поле: многие из них выехали на верблюдах, видом и голосом  животных испугать коней; другие надеялись произвести то же действие стуком и громом. Но видя неустрашимость наших воинов и их коней, побежали назад. Войско русское, истребив огнем села, зимовища, суда, заставило двух болгарских владетелей, Осана и Махмат-Салтана, покориться Великому князю. Они дали ему и Дмитрию Суздальскому 2000 руб, а на воинов 3000 рублей и приняли в свой город московского чиновника или таможенника, это означало, что они обязались платить дань Руси. Ободренная этим успехом, Русь готовилась к дальнейшим подвигам.

Мамай всеми силами откладывал действия против Великого князя до удобного времени, так как в Орде свирепствовала язва, однако, не упускался случай нанести вред русским. Соседи Нижегородской области, мордва, взялась указать моголам безопасный путь в ее пределах, и царевич Арапша, пришедший служить Мамаю с берегов Синего (Аральского) моря, выступил с ханскими полками. Дмитрий Суздальский послал воевод гнаться за монголами, а сам возвратился в столицу. Князь Дмитрий Константинович присоединил к ним суздальцев под начальством сына, Ивана, и другого князя, Симеона Михайловича. К несчастью, ум предводителей не соответствовал числу воинов. Князья мордовские тайно подвели Арапшу, о нем говорят летописцы, что станом он был карлик, но полон мужества, хитёр на войне и свиреп до крайности. Во время пира русских воинов Арапша с пяти сторон ударил в них, столь внезапно и быстро, что они не смогли ни изготовиться, ни соединиться, и в общем смятении бежали к реке Пьяне, устилая путь своими трупами и неся неприятеля на плечах. Погибло множество воинов и бояр: князь Симеон Михайлович был изрублен, князь Иван Дмитриевич утонул в реке, которая прославилась этим несчастьем (осуждая безрассудность воевод Дмитриевых, древние русские говорили в пословицу: за Пьяною люди пьяны).

Татары, одержав яркую победу, оставили за собой пленников и добычу, и вскоре на третий день явились к стенам Нижнего Новгорода, где царствовал ужас: никто не думал обороняться. Князь Дмитрий Константинович ушел в Суздаль, а жители спасались в лодках, гребя вверх по Волге. Неприятель умертвил абсолютно всех, кого мог захватить, сжег город и, таким образом наказав его за убийство послов Мамаевых, удалился, обременённый корыстью. Сын Дмитрия Константиновича, через несколько дней приехав на это горестное пепелище, прежде всего, старался возобновить обгорелую каменную церковь св. Спаса, чтобы похоронить в ней тело своего несчастного брата, Ивана, утонувшего в реке.

 В то же время моголы взяли нынешнюю Рязань. Князь Олег, истерзанный, обагренный кровью, едва мог спастись. Впрочем, они желали одного - грабить и жечь: приходили мгновенно, и мгновенно скрывались. Рязанская, Нижегородская области были усыпаны пеплом, в особенности берега Суры, где Арапша не оставил в целости ни одного селения. Многие бояре и купцы лишились всего имения. Видя, что собственность в тех местах ненадежна, он навсегда переехал в Москву. Чтобы довершить бедствие Нижнего Новгорода, мордовские воины по следам татар рассеялись в его уезде, но князь Борис Константинович настиг их, когда они уже возвращались с добычею, и потопил в реке Пьяне, где ещё плавали трупы русских.

Эта бесчеловечная месть снова  возбудила гнев Мамая на русских, ибо земля Мордовская находилась под властью хана. Нижний Новгород, едва восстав из пепла, вторично был взят татарами; жители спасались бегством за Волгу. Князь Дмитрий Константинович, будучи тогда в Городце, прислал объявить Мамаевым воеводам, чтобы они удовольствовались оккупированным городом и не делали зла его княжению. Они в точности исполнили данное им повеление, неистовая жажда крови и развалин: сожгли город, опустошили уезд, и, выходя из наших пределов, соединились ещё с более сильным войском, посланным от Мамая против самого Великого князя.

Дмитрий Иванович, узнав заблаговременно о замыслах неприятеля, имел время собрать полки и встретил татар в области Рязанской, на берегах Вожи. Было это в 1378 году. Ими предводительствовал Мурза Бегич. Татары решили первыми начать битву: они перешли через реку и с воплем поскакали на русских, но видя их твердость, удерживали своих коней. Они пускали стрелы и ехали вперед легкою рысью. Великий князь стоял в середине, поручив одно крыло князю Даниилу Пронскому, а другое окольничему, или ближнему княжескому чиновнику, Тимофею. По данному знаку все наше войско устремилось против неприятеля и дружным, быстрым нападением решило дело: моголы обратили тыл — бросая копья, бежали через реку. Русские кололи, рубили и топили их в Воже целыми тысячами. Несколько именитых мурз (высших слой тюркского дворянства, соответствующий русским князьям) находились в числе убитых. Ночь и густая мгла следующего утра спасла остаток Мамаевых полков. На другой день Великий князь уже тщетно искал бегущего неприятеля: он нашел только разбросанные в степях шатры, юрты, кибитки и телеги, наполненные всякими товарами. Довольный столь блестящим успехом, он возвратился в Москву. Эта победа памятна тем, что была первою, одержанною русскими над татарами с 1224 года, и не стоила им ничего, кроме труда: изменился воинственный характер Чингисханова потомства! Юный герой Дмитрий (ведь ему было 28 лет!), торжествуя победу вместе со всеми добрыми подданными, мог сказать им словами Библии: Отступило время от них: Господь же с нами.

По оценке Карла Маркса, этот бой был первым правильным сражением с монголами, в котором русскими была одержана победа. Но, предстояли битвы, крупные столкновения, длительная ожесточённая борьба, и обе стороны понимали это.

Мамай — истинный властелин Орды, во всем повелевая ханом — затрепетал от гнева, услышав о гибели своего войска. Он собрал новое, и столь быстро двинулся к Рязани, что тамошний князь, Олег, не имел времени ни ждать помощи от Великого князя, ни приготовиться к отпору, так что бежал из столицы за Оку, и предал отечество в жертву татарам. Но Мамай, удовлетворив первый порыв мести кровопролитием и разрушениями, не хотел идти далее Рязани и возвратился к берегам Волги, отложив решительный удар до иного времени.

Дмитрий успел между тем усмирить Литву. Славный Ольгерд умер в 1377 году, он был  не только христианином, но и схимником по убеждению его супруги, Иулиании, и печорского архимандрита Давида, принявший в крещении имя Александра, а в монашестве Алексия, чтобы загладить свое прежнее отступление от веры Иисусовой.

Мамай пылал яростью и нетерпением ответить Дмитрию за разбитие ханских полков на берегах Вожи, стал набирать войско для решающего сражения, которым в будущем станет именно Куликовская битва. Стоит упомянуть, что Мамай привлёк к себе в союзники Ягайло Литовского и Олега Рязанского, а Дмитрий набрал к себе в войско силы многих князей и бояр, и 8 сентября 1380 года русские и татарские войска встретились на Куликовом поле. Решающее значение в битве имел засадный полк Владимира Андреевича и Дмитрия Волынского (Боброка).

После смерти Мамая в Кафе, Тохтамыш воцарился в Орде и дружелюбно дал знать всем российским князьям, что он победил общего их врага. Но он хотел властвовать над Русью как Батый или Узбек, и на следующий год хан послал к Дмитрию царевича и с ним 700 воинов — требовать от наших князей, чтобы они, как древние подданные моголов, немедленно явились к Орде, но царевич вернулся к хану.

Однако примерно через год хан  пошёл на Москву, и Великий князь  уехал в Кострому собирать войска, оставив народ без предводителя. Народ не слушался ни бояр, ни митрополита и часто собирался на вече. В это время явился юный князь Литовский Остей, внук Ольгердов, вероятно посланный Дмитрием успокоить народ.

Сначала Тохтамыш выслал к Москве небольшой отряд на разведку, над которым насмехались наши защитники. Но на следующий день явилось огромное войско, которым предводительствовал сам хан. Безуспешно атаковав несколько дней, он решил взять коварством. На четвертый день осады неприятель изъявил желание вступить в мирные переговоры, но, когда наши послы выходили из ворот, воины Тохтамыша ворвались через открытые ворота в город и устроили там разгром.

Когда Дмитрий и Владимир Андреевич  приехали в Москву и посчитали  убитых, то их оказалось более 24000 человек. И одной из первых забот Дмитрия  было восстановление городских стен. Внутри государства Дмитрий вёл мудрую политику, так как после захвата Москвы Тохтамыш наложил на Русь ещё большую дань: Великий князь помирился с Олегом Рязанским и подчинил Новгород. Также Дмитрий помирился с Литвой, уже христианской державой, видя в ней грозного противника.

Примирение державных братьев  оказалось истинным государственным торжеством. Народ веселился, не представляя, что может произойти несчастье, которому суждено было произойти столь скоро и внезапно. Дмитрию едва исполнилось сорок лет: его необыкновенная привлекательность, мужество, густые чёрные волосы и борода, светлые огненные глаза, изображали внутреннюю крепость, ручаясь за долголетие. Вдруг, к общему ужасу, разнеслась весть о тяжкой болезни Великого князя. Для успокоения народа было сказано, что опасность её миновала, но Дмитрий, не обольщая себя надеждой, призвал игуменов Сергия и Севастьяна вместе с девятью главными боярами и велел писать духовное завещание. Объявив Василия наследником Великокняжеского достоинства, он каждому из сыновей дал особенные уделы.

Несколько дней бояре и граждане утешались мнимым выздоровлением любимого государя. В это время его супруга родила шестого сына, Константина. Но скоро болезнь усилилась, и Великий князь, чувствуя свой конец, пожелал видеть супругу, все еще слабую от родов. Проявив удивительную твёрдость, он долго говорил с ней и с детьми, приказывал им быть во всём ей послушными и действовать единодушно, любить отечество и верных слуг его. Бояре безмолвно стояли вдали; Дмитрий велел им приблизиться и сказал: "Вам, свидетелям моего рождения и младенчества, известна моя душа. С вами я царствовал и побеждал врагов для счастья Руси; с вами я веселился в благоденствии и скорбел в благополучии; любил вас искренне и награждал по достоинству; не касался ни чести, ни вашей собственности, боясь одним грубым словом обидеть вас; вы были не боярами, но князьями земли Русской. Теперь вспомните, что мне всегда говорили: умрём за тебя и детей твоих. Верно служите моей супруге и юным сыновьям: делите с ними радость и бедствия". Представив им семнадцатилетнего Василия Дмитриевича как будущего государя, он благословил его и избрал ему девять советников из опытных вельмож. И после этого Великий князь обнял Евдокию, каждого из сыновей и бояр, и сказал: Бог мира да будет с вами!; сложил руки на груди и скончался. На другой день Дмитрия погребли в церкви Архангела Михаила.

Этим и кончается жизнь Донского героя, человека, который искренне любил свою родину, и исполнил ради неё все. Трудно недооценить его вклад в судьбу русского народа. Он хоть и не скинул тяжёлое, ненавистное монголо-татарское иго с его многострадальной шеи, но значительно облегчил его. Одним из ярчайших доказательств этому служит то, что он передал Великокняжеский престол сыну Василию, не спросив на то разрешения у хана. Кроме борьбы с монголами, Дмитрий многое уравновесил и успокоил внутри государства: потушил амбиции Тверского князя, и вместе с захватом Твери, помирился с ним; захватил Казань; примирился с Литвой. Кроме Мономаха и Александра Невского, никто из потомков Ярослава Великого не пользовался таким уважением, никто не был столь любим народом и боярами, как Дмитрий; поэтому после его смерти нельзя было, по сказанию летописцев, изобразить глубокую душевную скорбь нашего народа.