Князь Андрей Курбский

Содержание

Введение

Основная  часть

Личность  Андрея Михайловича Курбского

А. Курбский – государственный деятель

А. Курбский – первый русский диссидент

Заключение

Список  использованной литературы

Введение

Личность человека отражается в принадлежащих ему вещах. Собственно, благодаря этому и существуют мемориальные музеи, музеи-квартиры: людям  интересно знать, как жил, что  носил, на чем ел или спал их герой. Иной раз предметы могут сказать  об историческом персонаже куда больше, чем десятки ученых монографий. Вспомним хранящуюся в петербургской Кунсткамере  коллекцию зубов, вырванных у  безропотных придворных изнемогающим от медицинского любопытства «высочайшим  стоматологом» Петром Великим. Или  – знаменитую «тетрадь Емельяна Пугачева»  из Российского государственного архива древних актов. Самозванец не умел писать, но, поскольку выдавал себя за царя Петра III, не смел в этом признаться – император не может быть неграмотным! И поэтому он демонстративно, краснея  от натуги, выводил крючочки, крестики, линии наподобие детских прописей. По войску прокатывался почтительный слух – шуметь нельзя, государь пишет! Только разобрать нельзя что –  поскольку, говорят, обожаемый монарх составляет свои записи исключительно  на латыни... Но, чем дальше вглубь веков, тем меньше шансов у нас обнаружить вещь, точно принадлежавшую интересующему нас человеку. Именно так печально обстоит дело с предметами, хранящими память о князе Андрее Михайловиче Курбском. В его русских имениях не осталось ни одного мемориального места, да и сам перечень этих имений воссоздается не без затруднений. Могила Курбского на Волыни утрачена. Нет подлинников его знаменитых посланий царю Ивану Грозному. Все они дошли только в поздних списках XVII – XVIII веков. Не существует ни одного прижизненного портрета нашего героя. Не сохранилось никаких предметов, принадлежавших князю. Рассказывают красивую легенду, будто бы в Эрмитаже хранится некий «кинжал Курбского», привезенный в Россию его сыном в годы Смуты. Однако при обращении в знаменитый музей был получен ответ, что такого экспоната не обнаружено. Лишь пожелтевшие листки многочисленных судебных дел, оставшиеся от бурных земельных, наследственных и уголовных тяжб волынских аристократов второй половины XVI века, хранят память о делах, по которым Курбский в литовской эмиграции проходил в качестве истца, свидетеля или ответчика. Да на большой звоннице Спасо-Преображенского монастыря в Ярославле висит колокол, отлитый псковскими мастерами в 1554 году. По легенде, его заказчиком был князь Андрей.

И это все, что осталось от Курбского? Нет. Через века звучит его голос и, несмотря на разделяющие нас столетия, отнюдь не становится слабее. Сборники с сочинениями князя проникли на Русь из Речи Посполитой в XVII веке. Вплоть до первой четверти XIX века эти произведения ходили в рукописных списках, которые можно было встретить в библиотеках многих мыслящих людей России того времени: императрицы Екатерины II, князей В.В. и Д.М. Голицыных, Г.А. Потемкина, поэта М.М. Хераскова, историков А.И. Лызлова, Ф.П. Поликарпова, В.Н. Татищева, М.М. Щербатова, Н.А. Карамзина и др.[1]

Сочинения Курбского впервые опубликовал в 1833 году Н.Г. Устрялов[2], и с тех пор они были изданы несколько десятков раз в России, Англии, Германии, Франции, Чехии, Дании и других странах[3]. Для многих людей князь – единственный персонаж русской истории XVI века, кроме Ивана Грозного, о котором они хоть что-то знают. По состоянию на февраль 2008 года в Рунете было более 16 тысяч страниц на 3500 сайтах, упоминающих Курбского (для сравнения: в декабре 2006 года таких страниц было 10 840) [4]. Далеко не все современные деятели, в том числе и куда более плодовитые, могут похвастаться такой популярностью – причем только нарастающей на протяжении четырех столетий, прошедших с момента его смерти. Между тем в этой двойственности – ничтожное количество материальных следов Курбского и обилие виртуальных – проявляется главная черта исторической судьбы князя. Его реальный жизненный путь был не совсем похож на тот образ, который придумали потомки.  
Основная часть

Личность Андрея Михайловича Курбского

Курбский, князь Андрей Михайлович - известный политический деятель  и писатель. Родился в Ярославле, в семье, отличавшейся литературными интересами, видимо, не чуждой западному влиянию, в октябре 1528 г. Происходил из рода именитых ярославских князей, получивших фамилию от главного села своего удела - Курбы на реке Курбице. На 21-м году участвовал в 1 походе под Казань; потом был воеводой в Пронске. В 1552 г. он разбил татар у Тулы, причем был ранен, но через 8 дней был уже снова на коне. Во время осады Казани Курбский командовал правой рукой всей армии и, вместе с младшим братом, проявил выдающуюся храбрость. Через два года он разбил восставших татар и черемисов, за что был назначен боярином. В это время Курбский был одним из самых близких к царю людей; еще более сблизился он с партией Сильвестра и Адашева. Когда начались неудачи в Ливонии, царь поставил во главе ливонского войска Курбского, который вскоре одержал над рыцарями и поляками ряд побед, после чего был воеводой в Юрьеве Ливонском (Дерпте). В это время уже начались преследования и казни сторонников Сильвестра и Адашева и побеги угрожаемых царской опалой в Литву. Хотя за Курбским никакой вины, кроме сочувствия опальным, не было, он имел полное основание думать, что и ему грозит опасность. Король Сигизмунд-Август и вельможи польские писали Курбскому, уговаривая его перейти на их сторону и обещая ласковый прием. Битва под Невелем (1562) была неудачна для русских, но и после нее Курбский воеводствует в Юрьеве; царь, упрекая его за неудачу, не приписывает ее измене. Не мог Курбский опасаться ответственности и за безуспешную попытку овладеть городом Гельметом: если б это дело имело большую важность, царь поставил бы его в вину Курбскому в письме своем. Тем не менее, Курбский был уверен в близости беды и, после бесплодного ходатайства архиерейских чинов, решил бежать "от земли божия". В 1563 г. (по другим известиям - в 1564 г.) Курбский, при помощи верного раба своего Васьки Шибанова, бежал в Литву. На службу к Сигизмунду Курбский явился с целой толпой приверженцев и слуг и был пожалован несколькими имениями (между прочим - городом Ковелем). Курбский управлял ими через своих урядников из москвитян. Уже в сентябре 1564 г. Курбский воюет против России. После бегства Курбского тяжелая участь постигла людей к нему близких. Курбский впоследствии писал, что царь "матерь ми и жену и отрочка единого сына моего, в заточение затворенных, троскою поморил; братию мою, единоколенных княжат Ярославских, различными смертьми поморил, имения мои и их разграбил". В оправдание своей ярости царь мог приводить только факт измены и нарушения крестного целования. Два другие его обвинения, будто Курбский "хотел на Ярославле государести", и будто он отнял у него жену Анастасию, выдуманы им, очевидно, лишь для оправдания своей злобы в глазах польско-литовских вельмож. Курбский проживал обыкновенно верстах в 20 от Ковеля, в местечке Миляновичах. Судя по многочисленным процессам, акты которых дошли до нас, быстро ассимилировался московский боярин и слуга царский с польско-литовскими магнатами и между буйными оказался, во всяком случае, не самым смиренным: воевал с панами, захватывал имения, посланцев королевских бранил "непристойными московскими словами"; его урядники, надеясь на его защиту, вымучивали деньги от евреев. В 1571 г. Курбский женился на богатой вдове Козинской, урожденной княжне Голшанской, но скоро развелся с нею, женился, в 1579 г., в третий раз на небогатой девушке Семашко и с нею был, по-видимому, счастлив; имел от нее дочь и сына Димитрия. В 1583 г. Курбский скончался. Так как вскоре умер и авторитетный душеприказчик его, Константин Острожский, правительство, под разными предлогами, стало отбирать владения у вдовы и сына Курбского и, наконец, отняло и Ковель. Димитрий Курбский впоследствии получил часть отобранного и перешел в католичество.

Мнение о Курбском, как  о политическом деятеле и человеке, различны. Одни видят в нем узкого консерватора, человека ограниченного, но самомнительного, сторонника боярской крамолы и противника единодержавия, измену его объясняют расчетом на житейские выгоды, а его поведение  в Литве считают проявлением  разнузданного самовластия и  грубейшего эгоизма; заподозривается  даже искренность и целесообразность его трудов на поддержание православия. По убеждению других, Курбский - умный, честный и искренний человек, всегда стоявший на стороне добра  и правды.

Андрей Курбский – государственный деятель

Каковы были первые шаги в этой системе государевой службы князя Андрея Курбского? Здесь есть некоторое странное обстоятельство, которому могут быть разные объяснения. Первые сведения о его служебных  назначениях относятся к 1547 году, то есть к тому времени, когда ему  было уже 19 лет. А служба традиционно  начиналась в 15 лет. Чем занимался  юный князь эти четыре года? О  чем говорят эти данные: что  до нас просто не дошли сведения о первых четырех годах службы Курбского или же что он по каким-то причинам начал службу позже? Не являлась ли эта задержка следствием опалы  на Курбских при Василии III или каких-то других обстоятельств?

Сведения о службе Андрея Курбского в 1547 году вполне могут  отражать не первые назначения юного  князя. Дело в том, что в 1547 году Курбский оказывается уже при Государевом  дворе – хотя и в качестве мелкого  порученца, но все-таки среди лиц, приближенных к родственникам царя: он сопровождает князя Юрия Васильевича, брата Ивана IV, причем его имя упоминается после имени В.И. Пенкова и перед именами Ю.И. Деева, И.М. и Ф.И. Троекуровых. Видимо, данный список составлен на основе чиновной росписи свадьбы Юрия Васильевича, состоявшейся 3 ноября 1547 года.[3]

В числе других молодых провинциальных дворян в 1547 году Курбский оказывается в Москве. Это было время притока в столицу свежей крови, омоложения правящей элиты и свиты юного – семнадцатилетнего! – царя. 1547 год был годом массового обновления Боярской думы. Ее состав увеличивается вдвое (бояре – с 10 до 20 человек, окольничие – с 2 до 6. Столь значительное пополнение главного правящего органа страны существенно повысило его роль в государственных делах.

Кем в то время ощущал себя 19-летний Курбский? Как представитель  рода Курбских, он должен был отождествлять  себя с крупными землевладельцами, хотя перечень его вотчин и поместий реконструируется с трудом. Так как принадлежность ему родового гнезда Курбских – вотчины Курбы – источниками не подтверждается, она была к этому времени утрачена. Есть предположение, что у князя Андрея были поместья под Ростовом Великим и под Псковом. Точно известно, что в 1557 году он будет владеть поместьем села Серкизово Бохова стана Московского уезда. В состав его владений также входили деревни Осинник и Шадеево. Собственно, это все, что мы знаем о землях, хозяином которых был потомок ярославских князей.[5]

Осенью 1547 года 19-летний Курбский в составе так называемого «поезда» – колонны конных экипажей и подвод, сопровождаемых верховыми, провожает младшего брата царя, слабоумного князя Юрия Васильевича, к месту его свадьбы, где Юрия уже ждала новобрачная, Ульяна Дмитриевна Палецкая. На торжествах присутствовали люди из ближайшего окружения юного Ивана IV: князья Владимир Андреевич Старицкий (сын последнего удельного князя Московской Руси, был на свадьбе тысяцким) и В.С. Серебряный (был дружкой), родственники царицы Анастасии – В.М. Юрьев (был у постели новобрачных), И.П. Юрьев (мылся с молодым в бане). В числе почетных гостей присутствуют люди, которые будут определять политику страны в ближайшие годы: И.Ф. Мстиславского, А.Б. Горбатого (будущих видных деятелей Боярской думы), Ф.И. Сукина (будущего знаменитого казначея, главу финансового ведомства страны в 1550-е годы, годы реформ). Неизвестно, сумел ли провинциал из Ярославля тогда же завязать с ними знакомство, или оно произойдет позже. Но с большинством этих людей его судьба будет в дальнейшем очень тесно переплетена. С кем-то он будет сражаться плечом к плечу, с кем-то заседать в Боярской думе, с кем-то будет вместе «записан» по облыжному обвинению в заговорщики и изменники...

А. Курбский - Первый русский диссидент

История беглого князя, первого  русского политического эмигранта  и даже, как его иногда называют, первого диссидента была сильно мифологизирована еще при жизни Курбского, а  после его смерти обросла такими легендами, что личность настоящего боярина и воеводы совершенно растворилась в буйном воображении  потомков. Конечно, в этом в какой-то степени виноват сам Курбский. Судьба его посмертного образа –  яркий пример огромной силы литературы. В порыве заочной полемики с Иваном Грозным беглый князь, мягко говоря, многое присочинил и придумал в своих  сочинениях. Он изобразил себя выдающимся полководцем, государевым первосоветником, человеком, принадлежащим к «сильным во Израили» – кругу богоизбранных  людей, на которых стояло Русское  государство. Его близкими друзьями и соратниками были окольничий Алексей  Адашев и священник Сильвестр, которые  сумели, запугав жестокого и неразумного  государя угрозами Божьего гнева, отстранить его от власти и фактически править  Россией от его имени. Во времена правления этой группировки – Курбский называет ее «Избранной радой», то есть «советом богоизбранных мужей» – страна процветала. Но безумный и грешный царь не оценил великого блага совместного правления с Адашевым, Сильвестром, Курбским и разогнал своих советников, лучших людей страны. Вместо благодарности и воздаяний за праведность и ратный труд «сильные во Израили» попали на плаху, в ссылку, оказались в эмиграции. Царь Иван стал еретиком и соратником Антихриста, в Русской земле разгорелся «пожар лютости», а князь Курбский, находясь в «благополучном изгнании» (выражение Владимира Набокова), из безопасного зарубежья героически поднял знамя борьбы с тираном. Благодаря использованию сочинений Курбского как главного исторического источника по эпохе правления Ивана Грозного вышеизложенную схему русской истории XVI века с небольшими различиями можно встретить во многих трудах, начиная с «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. Данная схема, получившая условное название «двух Иванов» («хорошего» во время правления «Избранной рады» и «плохого» после ее разгона, эмиграции Курбского и введения опричнины), – выдумка Курбского. В действительности все было гораздо интереснее и сложнее. Князь, если можно так выразиться, примитивизировал видение русской истории, подогнав ее под искусственную, глубоко идеологизированную схему.

Однако именно эти выдумки  оказались востребованы потомками. Курбский отомстил своему врагу, Ивану  Грозному, прежде всего тем, что сумел  навязать читателям свой взгляд на русскую историю XVI века, который  до сих пор определяет оптику нашего видения эпохи царя Ивана Васильевича. Вот уже несколько столетий мы смотрим на русский XVI век через  очки, надетые Андреем Курбским на историков. Влияние этой схемы оказалось  столь велико, что ее стали переносить и на другие царствования. Историк С.О. Шмидт показал, что А.С. Пушкин намеревался писать историю царствования императора Александра I «пером Курбского», имея в виду как раз разделение его правления на два периода: «дней Александровых прекрасное начало» – времена основания Лицея и сокрушения империи Наполеона, и период последнего десятилетия – аракчеевщины.

Свою роль здесь сыграло  и то, что князь Курбский изначально стал литературным героем. Если бы его  знали только историки, вряд ли бы его  фигура обрела столь большую популярность у потомков и его образ так  бы влиял на умы. Но широкая публика  познавала Курбского, прежде всего через его изображение на страницах литературных произведений. И этот художественный персонаж в общественном сознании почти полностью вытеснил реального Курбского – боярина и воеводу XVI века. Читателям, интересовавшимся эпохой Ивана Грозного, был очень нужен герой рядом с царем – в зависимости от политических воззрений, герой положительный или отрицательный. Курбский идеально подходил и на ту, и на другую роль.

Мифологизация образа князя  как положительного героя началась уже в XVII веке в Речи Посполитой. В 1641 году в Кракове был издан  первый том «Orbis Poloni» («Польский мир»), в котором помещены герб Курбского  и краткий комментарий к нему геральдиста Симона Окольского. В  нем содержалась похвала Курбскому: «Курбский был поистине великим человеком: во-первых, великим по своему происхождению, ибо был в свойстве с московским князем Иоанном; во-вторых, великим по должности, так как был высшим военачальником в Московии; в-третьих, великим по доблести, потому что одержал такое множество побед; в-четвертых, великим по своей счастливой судьбе: ведь его, изгнанника и беглеца, с такими почестями принял король Август».

Здесь что ни строка, то выдумка  и миф. При обращении к фактам биографии князя очевидно, что  он не был ни таким уж великим  полководцем, ни тем более «высшим  военачальником». Да и его родство  с царицей Анастасией Романовой  было столь дальним, что вряд ли позволяло  говорить о близком «свойстве» царю Ивану IV. Нет на счету князя и  «множества побед». Очень горький  оттенок носили и «милости» короля Сигизмунда II Августа. Особенно примечателен здесь пассаж о победе князя над  московской деспотией. В реальности бегство князя от царя Ивана вряд ли можно считать «викторией». Но Окольский разъяснил читателям, в чем именно состояла победа Курбского над Иваном IV:«Невозможно и представить худшего наказания и бедствия для Московского царства, чем то, что этот Геракл — боярин и государственный муж, принимавший участие в важнейших делах Московии, – стал вассалом и подданным польского короля. Ни днем, ни ночью не мог забыть тиран о Курбском и его льве и, видя во сне, трепетал от ужаса. Ибо: лев, увиденный во сне, предвещает гибель от руки врагов». По Окольскому, лев в гербе Курбского «обозначает высочайшее превосходство – превосходство, данное природой, данное судьбой... Лев – знак всех победителей, но особенно он пристал победителю тиранов». Остается только гадать, откуда польскому автору XVII века стали известны сны и нравственные терзания русского царя, скончавшегося в прошлом, XVI веке...