История государства и права

По мнению Ключевского, "головничество  было гораздо разнообразнее, смотря по общественному значению убитого"*. Так, головничество за убийство княжего  мужа равнялось двойной вире, головничество  за свободного крестьянина – 5 гривнам: "А за рядовича 5 гривен", ст.14 ПП.

За все прочие преступные деяния закон наказывал продажею в пользу князя, размер которой дифференцировался  в зависимости от тяжести преступления (1, 3, 12 гривен) и уроком за обиду в  пользу потерпевшего (денежное возмещение за причиненный ему ущерб, напр. –  ст.43 КП).

Такова была система наказаний  по Русской Правде. Легко заметить взгляд, на котором основывалась эта  система. "Русская Правда" отличала личное оскорбление, обиду, нанесенную действием лицу, от ущерба, причиненного его имуществу; но и личная обида, т.е. физический вред, рассматривалась  законом преимущественно с точки  зрения ущерба хозяйственного. Он строже наказывал за отсечение руки, чем  за отсечение пальца, потому что  в первом случае потерпевший становился менее способным к труду, т.е. к  приобретению имущества.

Смотря на преступления преимущественно, как на хозяйственный вред, "Правда" и карала за них возмездием, соответствующим  тому материальному ущербу, какой  они причиняли. Когда господствовала родовая месть, возмездие держалось  на правиле: жизнь за жизнь, зуб за зуб. Потом возмездие было перенесено на другое основание, которое можно  выразить словами: гривна за гривну, рубль  за рубль. Это основание и было последовательно проведено в  системе наказаний по "Русской  Правде". "Правда" не заботится  ни о предупреждении преступлений, ни об исправлении преступной воли. Она имеет в виду лишь непосредственные материальные последствия преступления и карает за них преступника материальным же, имущественным убытком. Закон  как будто говорит преступнику: бей, воруй, сколько хочешь, только за все плати исправно по таксе. Далее  этого не простирался взгляд первобытного права, лежащего в основе "Русской  Правды".

Но все же в "Русской  Правде" сохраняются древнейшие элементы обычая, связанные с принципом  талиона, в случаях с кровной  местью. Интересно обнаружить, что  статья 1 КП, по утверждению Юшкова С.В., "имеет своей целью ограничить круг мстителей". Иначе какой бы смысл законодателю регламентировать существование кровной мести  между кровными родственниками, которое  было всем известно.

Наконец, необходимо рассмотреть  вопрос о смертной казни.

Смертная казнь не упоминается  в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имело место. Даже из одного произведения начала 13 в., вошедшего в состав Печерского патерика, знаем, что в конце 11 в. за тяжкие преступления осуждали повешением, если осужденный не был в состоянии заплатить назначенной за такое преступление пени.

Молчание "Правды" в  этом случае можно объяснить двояко: во-первых, законодатель понимает смертную казнь как продолжение кровной  мести, которую стремится устранить, во-вторых, влиянием христианской Церкви, выступавшей против смертной казни  в принципе.

С появлением первого письменного  закона – "Русской Правды" – Русь поднялась еще на одну ступень в своем развитии. Отношения между людьми в обществе стали регулироваться законами, что в значительной мере приводило в порядок общественную жизнь с ее бесчисленными трудностями.

Этот кодекс Древней Руси стал основой развития русского права  в Новгороде и Пскове, Смоленске  и Великом княжестве Литовском, а также в Северо-Восточной  Руси. Если "Повесть временных  лет" открывала начальные страницы летописных сводов, создававшихся в  различных феодальных землях Руси, то "Русская Правда" стала эталоном при составлении местных памятников права периода феодальной раздробленности  и образования Русского государства.

2. Судебный процесс  по Соборному Уложению 1649 г.

В Соборном уложении  1649 г. содержалось предписание о том, что правосудие должно осуществляться справедливо. Однако в условиях феодального  государства такое предписание  в большей мере являлось пустой декларацией.

В развитии феодального судопроизводства и процессуального права для  первой половины XVII в. характерно сосуществование  состязательного (обвинительного) и  розыскного (следственного) процессов  при явном преобладании второго  над первым. Рост классовой борьбы и усиление абсолютистских черт монархии выдвигали на первый план розыскной  инквизиционный процесс, как наиболее эффективное средство подавления народных выступлений и укрепления  правопорядка и интересах  господствующего  класса. Вместе с тем существовало известное различие сфер применения того и другого процессов. Розыскной  явно господствовал в политическом и уголовном судопроизводстве, а  состязательный имел преобладание в  делах гражданских. Однако при отсутствии достаточно определенного разграничения  между уголовным и гражданским  правом, уголовным и гражданским  процессом указанное разделение сфер применения  состязательного  и розыскного процессов не следует  абсолютизировать. Обычно споры по договорам купли-продажи, займа, поклажи, а также нанесение оскорблений, должностные преступления,  убийства, учиненные не с целью грабежа, в том числе в ходе судебных разбирательств, рассматривались по правилам обвинительного процесса.

Политические преступления и наиболее тяжкие уголовные (разбой, грабеж, татьба и сопряженные с  ними убийства), а также крепостные дела о холопах, крестьянах, поместьях  и вотчинах рассматривались с  применением розыскного процесса.

Судебное право в Уложении составило особый комплекс норм, регламентировавших организацию суда и процесса. Еще  более определенно, чем в Судебниках, здесь происходила дифференциация  на две формы процесса: «суд» и  «розыск».

Это в полной мере отражено в Уложении 1649 г. Вопросам  судоустройства и   судопроизводства посвящена  в нем в Х глава — «О суде», самая большая, содержащая   287 статей. Правовые нормы даны в Х  главе не по отраслям права, а по объектам правонарушений. Поэтому в  одной и той же статье, а иногда и в группе соседних статей, посвященных одному  и тому же вопросу, нормы материального и процессуального права, как уголовного, так и гражданского, сопряжены.

Другая важная  особенность  судопроизводства того времени —  отсутствие отделения суда от административных органов. Более того, следует подчеркнуть, что судебная функция была важнейшей  задачей администрации; этим, надо полагать, и вызвано то, что судебные и  процессуальные  вопросы получили  в законодательстве до Уложения и  в Уложении детальную регламентацию.

Все судебные органы  XVII в. делились на государственные, церковные и вотчинные. Таким образом, система судебных органов соответствовала системе органов государственной власти и управления. Уложение  не касается вотчинного суда, хотя изымает из его ведения дела о татьбе и разбое и узаконивает некоторые нормы отношений феодалов с крестьянами и холопами.

Государственные судебные органы состояли из трех инстанций: 1) губные, земские учреждения, воеводы на местах, 2) приказы и 3) суд Боярской  думы и царя. Суд полковых воевод и  судей при них над воинскими  людьми в период их службы и полках тоже был разновидностью государственного суда. Уложение, развивая установление Судебника 1550 г., провозглашало: «Суд государя царя и  великого князя  Алексея Михайловича всея Русии, судити бояром и околничим и думным людем и  диаком, и всяким приказным людом, и судьям...» (X, I). Здесь в форме перечисления чинов и должностей названы все категории лиц государственного аппарата, причастные к судопроизводству.

Важнейшим центральным судебным звеном были приказы, среди которых  имелись  судебные (судные, четвертные приказы) и приказы со специальной  подсудностью  (Земский, Поместный, Разбойный, Холопий).

Высшей судебной и  апелляционной  инстанцией в отношении приказов были Боярская дума и царь: «А спорные  дела, которых в приказех зачем  вершити будет не мощно, взносити из приказов в доклад к государю царю и великому князю Алексею  Михайловичю всея Русии, и к его  государевым боярам и  околничим  и думным людем» (X, 2). В данной статье, возможно, заключена другая мысль - приказы могли быть некомпетентны  в рассмотрении  некоторых дел, относящихся к компетенции царя и Боярской думы. Аналогичная ситуация предусмотрена и в отношении местного суда в лице воеводы или губного старосты. Не будучи в состоянии решить  судебное дело, они обязаны отправить его в Москву, в приказ, и одновременно выслать поручные записи на истца и ответчика о их явке в суд. В противном случае с них взыскивались проести, волокиты и судебные пошлины (X,130,131).

Уложение  регламентировало порядок  работы судей прежде всего  в приказах и на местах. В приказах обычно было несколько судей. Во главе  некоторых приказов стоял боярин, или окольничий, или думный человек  «с товарищи» — человека три-четыре. Уложение предписывало решать судебные дела  коллегиально («всем вопче»). При отсутствии кого-либо по болезни  или по другой уважительной причине  остальные судьи решали дела самостоятельно (X, 23). За злостное уклонение от явки в приказ «многие дни» судья повергался наказанию, «что государь укажет» (X, 24). По воскресеньям, крупным церковным  праздникам и в дни тезоименитств  в приказах никаких дел не рассматривала, кроме «самых нужных  государьственных дел» (X, 25).

Судебное решение считалось  окончательным и могло подлежать  пересмотру только в порядке апелляции  в высшую  инстанцию. Поэтому добавлять  какие-либо документы к судному  списку – новые свидетельские показания и т.п. — после судопроизводства не допускалось. Предписывалось судьям «после суда своим вымыслом в судном деле никому по дружбе или по недружбе... ничего неприбавливати, ни убавливати...» (X, 21, 22). Вслед за Судебником 1550 г. закон предусматривал возможность судебной ошибки, когда судья «просудится... без хитрости». Если это подтверждалось, то в  отношении судьи определялось то взыскание, которое «государь укажет», а дело передавалось на рассмотрение «всем боярам» (X, 10). Уложение допускало отвод судей сторонами по мотивам родства или пристрастного отношения к одной из тяжущихся сторон, но не иначе как до  судебного процесса. Такие жалобы после суда во внимание не принимались (X, 3,4).

Судебное делопроизводство в приказах, как и всякое другое, лежало на дьяках и подьячих. Запрещались при этом исправления и вписывание между строк. Подьячий был обязан положить дело «на стол к вершению вскоре». После судебного решения  стороны «прикладывали руки» к записям. Затем подьячий  переписывал дело набело, а дьяк, сверив беловой экземпляр скреплял его своей подписью. Черновой экземпляр тоже сохранялся «впредь для спору». Запрещалось показывать судное дело сторонам и выносить из приказа. Если подьячий делал это, наровя какой-либо из сторон, дело от него отбиралось и передавалось другому подьячему (X, II, 13). Подьячие вели в приказах и книги записи судебных дел и сбора судебных пошлин с точным обозначением даты слушания  дела. Книги скреплялись подписями дьяков (X, 128, 129). Такое делопроизводство применялось для менее важных уголовных и гражданских дел, которые рассматривались в порядке обвинительного процесса, т. е. суда, при активном участии сторон. К гражданским делам такого рода относились исковые дела вызванные нарушением  условий договоров мены, купли-продажи, займа, поклажи-сделки, не требовавшие утверждения крепостным порядком.

Гл. Х Уложения подробно описывает  различные процедуры  «суда»: процесс распадался на собственно суд и «вершение», т. е. вынесение приговора, решения. Сторонами в процессе могли быть все: монахи, холопы, несовершеннолетние, не могут искать люди, обвиненные в крамоле и «составе» и в клятвопреступлении, а также дети на родителей.

Стороны могли не являться в суд лично; их заменяли естественные представители — родственники. Только за неимением таких допускаются свободные представители, которые большей частью были холопы (ук.кн.ведом.казн ХХ) и для которых до 1690 г. не требовалась доверенность. Последствием этого была ничтожность права поверенных и легкая возможность восстановления решенных дел.

На самом суде стороны  подают «ставочные челобитные». Последствием неявки в срок для ответчика была выдача «бессудной грамоты», т.е., утверждение  права за истцом так, как если бы суд состоялся; неявка истца вела к прекращению иска. Явившиеся  не должны были съезжать с места производства суда под угрозой тех же последствий; в 1645 г. из этого сделано исключение для дел, основанных на крепостных актах.

Отношения сторон к суду: стороны имеют лишь отрицательное  влияние на состав суда (через отвод  судей). В эпоху Уложения пассивная  роль судьи в процессе становится все более активной.

Доказательства, которые  использовались и принимались во внимание судом в состязательном процессе, были многообразны — свидетельские показания (практика требовала привлечения в процесс не менее десяти свидетелей), письменные  доказательства (наиболее доверительными из них были  официально заверенные документы).

Прежде, при отсутствии письменного  делопроизводства в личном интересе судей в процессе, была легкая возможность  восстановления решенных дел. Уложение воспрещает под страхом наказании  батогами и уплаты «проестей» и волокит, повторение иска, если это тот же самый иск, против того же самого лица; в исках вещных смена физических лиц субъектов прав, например, епископов и игуменов в церковных вотчинах, помещиков и вотчинников в частных, не признается обстоятельством, допускающим восстановление решенного дела. Дела, решаемые мировой сделкой, требуют записи об этом, чтобы их вновь не начинать (Улож., Х, 154; XV, 1-5). Судебное решение с самого начала Московского государства облекалось в форму «правой грамоты».

3. Крестьянская реформа 1861 г. Изменение правового положения крестьян.

Вопрос об отмене крепостного  права достаточно назрел к середине XIX века как в силу моральных мотивов, так и по практическим соображениям. Еще со времен императрицы Екатерины II владение душами составляло тяжелую нравственную проблему для людей из русской интеллигенции. От царского дворца, где Екатерина II, Александр I и Николай I "не забывали" трудной задачи улучшения участи крестьян, до подцензурной публицистики, где от Радищева и до Белинского господствовало отрицание крепостного права, вся Россия понимала нравственную и политическую необходимость выхода из крепостного порядка и уничтожения его злоупотреблением, обращавшим крепостное право в открытое рабство.