Гражданская война в Испании 1936 - 1939 гг

С другой стороны, респектабельные правые силы под руководством Хиля Роблеса (Испанская конфедерация автономных правых — СЕОА), неспособные на столь решительные и «театральные» действия, потеряли престиж. А «свято место пусто не бывает», и их нишу постепенно заняла военизированная Фаланга — партия, позаимствовавшая черты европейского фашизма. её неформальные лидеры — генералы, под чьей командой находились тысячи «штыков», показались властям более реальной угрозой. Последовали очередные «меры»: основных подозреваемых в подготовке мятежа превентивно выслали подальше от стратегических пунктов Пиренейского полуострова. Харизматик Эмилио Мола попал в качестве военного губернатора в Памплону, а менее заметный, добродушный с виду Франсиско Франко — и вовсе на «курорт», на Канары.

12 июля 1936 года на пороге собственного  дома застрелили некоего республиканца  лейтенанта Кастильо. Убийство, похоже, организовали ультраправые силы в ответ на жестоко подавленную накануне манифестацию монархистов. Друзья погибшего решили отомстить, не дожидаясь официального правосудия, и на рассвете следующего дня близкий друг Кастильо выстрелил в депутата от консерваторов Хосе Кальво Сотело. Общественность обвинила во всем правительство. Счетчик отсчитывал последние дни до начала путча.

 

 

 

 

2. Начало войны

2.1 Начало мятежа

 

Вечером 17 июля группа военных выступила вопреки республиканского правительства в марокканских владениях Испании - Мелилье, Тетуане и Сеуте. Во главе этих мятежников встает прибывший с Канарских островов Франко. Уже на следующий день, услышав по радио предварительно оговоренное условное сообщение «Над всей Испанией ясное небо», восстает ряд армейских гарнизонов по каждой стране. Под контроль войск, называющих себя «национальными», стремительно попадают несколько городов юга (Кадис, Севилья, Кордова, Уэльва), север Эстремадуры, существенная часть Кастилии, родная глубинка Франко Галисия и добродушная половина Арагона. Крупнейшие города - Мадрид, Барселона, Бильбао, Валенсия и раскинувшиеся вокруг них индустриальные области - сберегают верность Республике.

Полномасштабная Гражданская война началась, и каждому гражданину, даже застигнутому врасплох, предстояло неотложно определиться: с кем он.

Лагерь повстанцев с самого начала представлял собой достаточно пеструю картину: члены Фаланги, которой скоро предстояло сделаться исключительной законной политической силой страны, видели свой идеал в монументальном «вождизме» итальянского и немецкого примера. Монархисты хотели «традиционной» военной диктатуры, способной воротить Бурбонов на престол. «Специальная» группа их единомышленников из Наварры мечтала о том же, с маленький «поправкой» касательно смены династии. Присоединилось к Франко и «охвостье» распущенной коалиции правых сил - не к республиканцам же им было идти. Всю эту разношерстную компанию объединяли, по сути, «три кита»: «религия», «антикоммунизм», «порядок». Но этого оказалось довольно: сплоченность и скоординированность действий стала основным козырем националистов. И именно её не хватило их противникам, людям добросовестным и жгучим...

 

 

2.2 Борьба во время разногласий

 

Республиканцы всегда страдали от внутренних разногласий. Теперь же, в военных условиях, они не нашли ничего лучше, как бороться с ними «террористически», путем чисток, подобных сталинским. Последнее неудивительно: с первых дней противостояния на ключевые позиции среди республиканцев выдвинулись самые энергичные и беспощадные, то есть ортодоксальные коммунисты, вдохновляемые и наставляемые товарищами из Москвы. В своем собственном лагере они произвели едва ли не большие опустошения, чем во вражеском: первыми жертвами пали анархисты. За ними последовали неблагонадежные члены Рабочей партии марксистского единства (их лидер, Андреу Нин, некогда работал в аппарате Троцкого и, конечно, не мог выжить в окружении советских комиссаров. Его убили в «интернациональном концлагере» в Алькала-де-Энарес 20 июня 1937 года, когда к городу приблизилась линия фронта). Не избежали, конечно, «кары» умеренные социалисты: некоторые из них попадали под дула расстрельных команд прямо из министерских кресел. В каждом «республиканском» городе создавались комитеты и дружины, где заправляли партийные или в крайнем случае профсоюзные активисты. Целью таких «летучих отрядов» открыто провозглашались преследование и экспроприация собственности людей, так или иначе связанных с путчистами, и священников. Причем решать, кто путчист, а кто нет, естественно, предоставлялось им самим по законам военного времени. В результате потоки «случайной» крови пролились прямо на «мельницу» националистов. Вступая в опустошенные «комитетами» местности, те демонстративно отменяли экспроприацию и посмертно награждали замученных «героев». Народ безмолвствовал, но мотал на ус...

2.3 Присоединение великих держав  к войне

 

Испанская война стала для грандов европейской политики разминкой перед будущей, второй по счету, мировой войной. Так, британское правительство заявило о своем нейтралитете, но английские дипломаты в Испании почти открыто поддерживали националистов. Были даже заморожены все активы республиканского правительства в Соединенном Королевстве. Казалось бы, все в порядке, нейтралитет соблюден — ведь то же касалось и франкистских активов. Однако последние не хранились в английских банках. Подобным же образом объявленный запрет на экспорт оружия в Испанию фактически коснулся только республиканцев — ведь франкистов щедро снабжали не подконтрольные Лондону Гитлер и Муссолини.

Фашистская Италия и нацистская Германия, впрочем, не только нарушили эмбарго, но и открыто послали войска (соответственно, «Корпус добровольческих сил» и легион «Кондор») на помощь Франко. Первый эскадрон самолетов с Апеннин прибыл в Испанию ещё 27 июля 1936 года. А в самый разгар войны итальянцы отправили в Испанию 60 000 человек. Действовало и несколько формирований добровольцев из других стран, выступивших за националистов, — например, ирландская бригада генерала Эоина О'Даффи. Таким образом, из-за франко-британского эмбарго, республиканское правительство могло рассчитывать на помощь только одного союзника — далекого Советского Союза, который, по некоторым оценкам, поставил Испании тысячу самолетов, 900 танков, 1500 артиллерийских орудий, 300 бронемашин, 30 000 тонн боеприпасов. Республиканцы, впрочем, заплатили за все это 500 млн. долларов золотом. Помимо оружия наша страна послала в Испанию более 2 000 человек — по большей части танкистов, пилотов и военных консультантов.

Германия и СССР в первую очередь использовали Пиренейский полуостров как полигон для обкатки быстрых танков и испытаний новой авиатехники, которая интенсивно конструировалась как раз в то время. «Мессершмитт-109» и транспортные бомбардировщики «Юнкерс-52» были впервые опробованы тогда. Наши «гоняли» недавно созданные истребители Поликарпова — «И-15» и «И-16». Испанская война явилась также одним из первых примеров тотальной войны: бомбардировка баскской Герники легионом «Кондор» предвосхитила подобные акции времен Второй мировой — воздушные налеты нацистов на Британию и «ковровые» бомбардировки Германии, осуществлённые союзниками.

Дети не виноваты во взрослых играх и участвуют в них, сами того не понимая: этот мальчик в полном солдатском обмундировании и с деревянной шпажкой отдает фашистский салют. Август 1938 год

К началу августа 1936-го энергичный Франко сумел доставить по воздуху на полуостров всю свою африканскую армию. То была беспримерная в военной истории операция (впрочем, возможной она стала, конечно, благодаря немцам и итальянцам). Будущий вождь народа планировал немедленно атаковать Мадрид с юга, застав его врасплох, но... «блицкриг по-испански» не удался. Причем, как говорит позднейшая «националистическая легенда», очень популярная в кастильских школьных программах 50—60-х, — из-за маленькой, но героической заминки. Прежде чем направиться в столицу, благородный генерал, верный офицерскому братству, счел себя обязанным освободить цитадель («алькасар») города Толедо, где республиканцы обложили горстку восставших во главе с полковником Москардо, старым товарищем Франко. Отважный полковник со считанными единицами уцелевших бойцов дождался-таки «своих» и встретил главнокомандующего у ворот крепости хладнокровными словами: «В Алькасаре все без изменений, мой генерал».

Между тем один Бог знает, чего стоила Москардо эта простая фраза: за отказ сложить оружие он заплатил жизнью сына, которого республиканцы держали заложником и в конце концов расстреляли. В крепости-дворце под началом и защитой этого несгибаемого командира находились 1 300 мужчин, 550 женщин и 50 детей, не говоря о заложниках — гражданском губернаторе Толедо с семьей и доброй сотне левых активистов. Алькасар держался 70 дней, продовольствия не хватало, были съедены даже лошади — все, за исключением племенного жеребца. Вместо соли использовали штукатурку со стен, а сам Москардо исполнял обязанности отсутствующего священника: вел погребальные обряды. При этом в его осажденном королевстве бывали парады и даже танцевали фламенко. Современная Испания отдает должное такому героизму: в крепости существует военный музей, несколько залов которого посвящены событиям 1936 года.

Бомбардировки вели обе стороны.

 

Налёт испанских ВВС на позиции повстанцев-франкистов. 22 сентября 1936 года

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Боевые действия шли «своим чередом» - с переменным триумфом. Франкисты вплотную подошли к столице, но взять её не сумели. С другой стороны, попытка республиканского флота высадить десант на Балеарских островах была на корню пресечена авиацией Муссолини.

Однако, на помощь - кораблями из Одессы - уже торопилась массированная советская подмога, которая внесла необыкновенное оживление в стан левых, можно сказать, преобразила его по боевому большевистскому примеру. По личному требованию Сталина был сделан Центральный Республиканский генштаб под начальством все того же «Ленина» - Ларго Кабальеро, в армии возник институт комиссаров, о которых говорилось выше.

Официальное правительство, безопасности ради, переехало в Валенсию, а охрана Мадрида легла на плечи особой Хунты национальной обороны, где председательствовал Хосе Миаха - ветхий генерал. Показывая свою смелость спасти город любой ценой, он даже вступил в Компартию.

Он же санкционировал широкое распространение пережившего эту войну девиза «No pasaran!» («Они не пройдут»), тот, что до сего времени служит символом любого Сопротивления.

Тысячи политических заключенных из числа заподозренных в «национализме» в те дни демонстративно выводили из тюрем, конвоировали по центральным улицам до пригородов и там расстреливали под звуки франкистской канонады.

Тысячи молодых романтиков-интербригадовцев текли им насупротив, к баррикадам, к фронтовым рубежам. Добровольцы со каждого мира, в большинстве своем не имевшие ни малейшей боевой подготовки, наводнили столицу.

На какое-то время они даже сделали республиканской стороне численное преобладание на поле ругани, но число, как известно, не всегда переходит в качество.

Тем временем противник предпринял ещё несколько бесплодных попыток всецело блокировать Мадрид, но мятежникам теснее стало ясно: воина продлится дольше, чем планировалось. Радиосообщения той багряной зимы вошли в историю чеканными строками.

Скажем, тот же генерал Мола, конкурент Франко в главенствующей верхушке националистов, подарил миру выражение «пятая колонна», заявив, что помимо четырех армейских, находящихся у него под ружьем, он располагает ещё одной - в самой столице, и она-то в решающий момент стукнет с тыла.

Шпионаж, саботаж и диверсии в Мадриде подлинно достигли серьезного размаха, невзирая на репрессии.

Очевидец героической обороны Мадрида, немецкий историк и публицист Франц Боркенау писал в те дни: «Абсолютно, тут поменьше отлично одетых людей, чем в обыкновенное время, но их все-таки очень много, исключительно женщин, которые показывают свои выходные платья на улицах и в кафе без ужаса и колебания, абсолютно не так, как в пролетарской Барселоне...

Кафе полны корреспондентов, государственных служащих, интеллигенции всех видов... Ошеломляет уровень милитаризации: рабочие с винтовками одеты в новенькую синюю форму. Церкви закрыты, но не сожжены.

 Множество реквизированных  машин применяются правительственными  университетами, а не политическими  партиями либо профсоюзами. Экспроприации  примерно не было. Множество магазинов  работает без какого-нибудь надзора».

 

 

 

2.4 Военные решения

 

Позже взятия франкистами Малаги в феврале 1937 года гневные попытки захватить Мадрид решено было оставить. Взамен этого националисты устремились на север: громить основные индустриальные узлы Республики. Тут им помогала стремительная успех. «Стальной пояс» Бильбао (бетонные фортификационные сооружения) пал в июне, Сантандер - в августе, а каждая Астурия - в сентябре. Неудивительно, что на сей раз «антикоммунисты» взялись за дело серьезно и без сантиментов. Наступление началось событием, идеально деморализовавшим недруга: следом за Дуранго немецкий авиационный легион «Кондор» стер с лица земли мифическую Гернику (конечный город знаменит каждому миру в различие от первого только вследствие Пабло Пикассо и его великой картине). В конце октября правительству Республики опять пришлось собираться в дорогу: из Валенсии в Барселону. Тактическую инициативу оно потеряло навечно.

Десятки тысяч беженцев устремились из Каталонии во Францию по дороге, ведущей к приграничному Перпиньяну.

И интернациональное, как сейчас говорят, сообщество ощутило это, отреагировав со присущным ему трезвым цинизмом. Республика, с чьими лидерами ещё вчера встречались государственные деятели эпохальных держав, была в одночасье позабыта, будто и не было ее. В феврале 1939 года правительство Франсиско Франко официально признали Франция и Великобритания.

Все остальные страны, за исключением Мексики и СССР, последовали их примеру в течение нескольких месяцев. Коммунисты спешно покидали страну. Оставалось только подписать капитуляцию, данные которой были предусмотрительно опубликованы в Бургосе - временной столице националистов.

Приказ о заключительном триумфальном наступлении главнокомандующий отдал 27 марта. Сопротивления примерно не последовало: 28 марта штурмующие заняли Гвадалахару и вошли в Мадрид, 29-го перед ними открылись ворота Куэнка, Сьюдад-Реаля, Альбасете, Хаэна и Альмерии, на дальнейший день - Валенсии, 31-го - Мурсии и Картахены. Первого апреля 1939 года была опубликована последняя военная сводка. Пушки смолкли и начались долголетние споры и дискуссии, в которых, увы, не сумели принять участия от 250 до 300 тысяч погибших на этой войне.