Брак и семья в средние века. Законы Ману

«Кто из вас приведет законную супругу, чтобы он не подарил своей супруге в качестве утреннего дара и она ему - в присутствии дружек и своих сограждан и с согласия того и другого, тем и тот и другая пусть мирно владеют; но если вдруг случится, что кто-нибудь захочет нарушить, отобрать назад этот дар, тогда тот, кто им владеет должен подтвердить свидетельством дружек и поддержкой своих сограждан, своей правдивостью и клятвой, что это законно; такая справедливость должна быть оказана тому, кто её требует».

Наследование имущества - один из самых главных вопросов в исследовании правового статуса супругов.

«Любая женщина приравнивается к мужчине, и наоборот, мужчина является наследником женщины, и наоборот». Эта статья даёт представление правах наследования довольно в общих чертах. Но главное, что в этой статье говорится о равенстве прав супругов. В каждом из прав различных городов подробно разъясняется что именно и кто наследует.

«Если какой горожанин умрёт и оставит своей жене много имущества, то она может всё это имущество, за исключением земельной собственности, дарить и продавать кому пожелает, даже вопреки воле детей». Эта статья подчёркивает неприкосновенность земельной собственности супруга, которая передавалась только по мужской линии, в целях сохранения земельного имущества в рамках семьи. Об этом также свидетельствует завещание Уильяма де Комбартина: «Уильям де Комбартин родственнику Генри оставляет столичный жилой дом с хозяйственными постройками и земельным участком и верфь на условии наследования только по мужской линии».

«И если, покуда она будет оставаться незамужней и пожелает воспитывать детей, у неё не будет ничего, кроме аллода, и она сможет доказать это свидетелям или под присягой, то, теснимая голодом, она сможет аллод частично продать или заложить на сумму до 5 солидов. И каждый, кто таким образом купит или возьмёт в залог под надёжное поручительство её земельную собственность, может владеть этим спокойно и бесспорно». В статье делается послабление женщине, которая решит не вступать повторно в брак и посвятить себя воспитанию детей - следовательно останется практически без средств для содержания и воспитания себя и детей. Сумма в 5 солидов видимо не особо велика - этого хватило бы как раз только на то, чтобы не умереть с голоду. Но, вероятно, участок аллода был совсем не велик. Эта сумма чуть более штрафа за драку:

«Если двое горожан выйдут из города и, рассорясь, вырвут друг у друга волосы или изобьют друг друга, тот, кто будет уличен свидетелями как зачинщик, уплатит шульгейсу 3 солида, другой же ничего».

«Если же она вступит с кем-либо в брак, она может движимое имущество ему подарить, но с земельными владениями ничего не может сделать без согласия детей; домом же своим может владеть пожизненно». В этой статье подчеркивается, что без согласия детей женщина ничего не может сделать с земельным владением, так как они являлись прямыми наследниками. И статья из права города Вены ещё раз подтверждает этот факт:

«Запрещается, чтобы какая-либо вдова передавала другому мужу, за которого она после выйдет, имущество своих детей, которое относится к их наследству».

«Кроме того, пока отец жив и здоров, и в здравом уме, он может все имущество, каким владеет в аллодах, феодах и в других видах, дарить, продавать, ссужать каким бы то ни было образом кому пожелает, даже против воли детей и жены».Статья сообщает о том, что мужчина являлся единоличным владельцем всей недвижимым имуществом и мог распоряжаться им по своему усмотрению.

«Когда же отец сляжет на ложе болезни, он ничего из своего имущества не может дарить без согласия жены на помин души своей или родителей и вообще никому, разве что только в пределах пяти солидов». Вероятно, эта статья защищает супругу и детей наследников от разорения, поскольку человек в болезненном состоянии мог неадекватно оценивать обстановку и раздать большую часть имущества.

В контексте исследования вопроса правового статуса супругов, интересна статья из права города Фрейбурга:

«Горожанин может дарить или продавать своей жене при жизни всё, чем бы он не владел; после смерти жены, если он имеет сыновей или дочерей, не может распоряжаться имуществом без их согласия, если они достигли совершеннолетия. Если же он нарушит это правило на законном основании и это докажет клятвенно собственной рукой, ему можно будет продавать. Если же вступит в брак с другой женой, ничего подобного не может сделать». Вероятно, между супругами существовали такие отношения, когда жена имела право выкупить у мужа то, на что она по закону наследования не могла претендовать. Причем выкупленное переходило в права её собственности, но вряд ли это могло быть недвижимое имущество. Муж не мог впоследствии распоряжаться этим имуществом, т.к. оно переходило к детям в качестве наследства, а с совершеннолетием они могли им свободно распоряжаться.

Повторные браки были обычным явлением. Вдова получала в свою собственность половину общего имущества, которым она владела вместе со своим покойным мужем, и вдовьи права, предполагавшие пожизненное пользование, на половину оставшейся половины. «Жене Фелиции в качестве её вдовьей части - 2 тысячи марок, всю посуду, постельные принадлежности и шерстяные одежды, находящиеся в доме».

Таким образом, исследуя вопрос о правовом статусе супругов, можно сделать вывод о том, что муж и жена имели равные права. Единственное что, женщина могла наследовать недвижимое имущество, но не могла им свободно распоряжаться. Но она всегда могла рассчитывать на свою материнскую долю. Так же, как и супруга, овдовевший супруг при повторном брак не мог распоряжаться имуществом жены без согласия на то совершеннолетних детей.

2.3 Ребёнок в средневековом городе

Исследуя вопрос о детстве, необходимо затронуть такие аспекты как отношение к ребёнку в городской среде, его обязанности и права наследования.

Средневековое восприятие детей достаточно неоднозначно. Ю. Л. Бессмертный приводит высказывание реннского епископа (конец XII в.) Этьена Фужера, обращающегося к простолюдинам по поводу детей: «Дети приносят зло, так как их надо кормить и одевать, родители становятся скупыми, решаются на обман, забывают о Боге». «Хотя хорошо иметь детей, особенно когда они понятливы и знающи, - говорит Фужер в другом месте, обращаясь к знатным, - противно смотреть на матерей и отцов, которые доходят до безумия, целуя и обнимая своих отпрысков, и которые готовы ради них воровать и грабить, брать в долг и забывать о его возврате». Возможно, что некоторое различие в высказываниях Фужера связано с тем, к кому он обращается. Поскольку простолюдины не имели возможность нанимать нянек и отдавать своих детей на хорошее воспитание, они приносили зло, так как, чтобы одеть и накормить ребенка, следовало выделять отдельную часть из семейного бюджета, и без того небольшого. У знатных же, была такая возможность, без ущерба обеспечивать потомство, которое было на попечении нянек и учителей. Так же стоит отметить, что духовенство, вероятно, видело в детях препятствие для спасения души. Ведь человек, озабоченный тем, чтобы оставить детям имущество, устремлял свои помыслы на материальные дела, а не на собственное спасение. Повинными в его жадности оказывались дети.

Также Ю. Л. Бессмертный приводит отрывок из обращения к горожанам светского автора середины XIII века Дж. Росслоуа: «Когда дети маленькие, они не дают родителям спать ночью, а днем надоедают тем, что необходимо постоянно заботиться об их кормлении; когда они подрастут, они носятся по улицам и приходится все время следить, чтобы они не попали под лошадь или повозку». Исходя из этого высказывания, можно сделать вывод о достаточно негативном отношении к детям. Вероятно, оно связано с тем, что ребенок не воспринимался всерьёз до момента, с которого он мог начать работать и приносить пользу родителям и окружающим. А до этого времени к нему требовалось повышенное внимание, которое практически полностью было отдано работе или домашнему хозяйству.

Однако, есть сведения, по которым можно судить о том, что ребенок мог приносить доход в семью, участвуя вместе с семьёй в сборе милостыни: «Каждый бюргер, чья законная жена собирает милостыню с разрешения совета и ежедневно сидит с детьми перед церковью, - должен каждый воскресный день сидеть или стоять перед церковью рядом со своей женой и без возражений принимать милостыню. Тот или те, которые выскажут пренебрежение к этому распоряжению…так же, как и их жены или дети, лишаются права впредь просить милостыню». В этой статье говорится об обнищавших жителей города, которым городской совет разрешал собирать милостыню, но при условии, что глава семьи сам должен в воскресные дни стоять вместе со своей семьёй у церкви в подтверждение своего статуса нищего.

У Ф. Арьеса (1960 г.) существовала концепция об относительной неразвитости в средние века родительских чувств к детям. Некоторые исследователи заговорили даже об общей нелюбви и презрении к ним в это время. Но если бы такая нелюбовь (или тем более презрение) действительно были характерны по отношению к детям в то время, это не могло бы не наложить сильнейший отпечаток как на условия их существования, так и на возможность выживания для многих из них. Людям того времени отнюдь не была чужда ни материнская, ни отцовская любовь. Тем более выше приводилось высказывание Фужера, где епископ открыто признает существование матерей и отцов, «до безумия» любящих своих детей.

«Безумную» любовь к детям матерей, отцов, дедов и бабок констатирует и Филипп Новарский: «Несмотря на детские капризы и шалости, любовь к детям со стороны тех, кто их воспитывает, особенно со стороны отца и матери, деда и бабки изо дня в день лишь растет и крепнет» . Из-за бед, которые, по мнению Филиппа, может натворить эта слепая любовь, он считает оправданным называть ее «смертной ненавистью»: «Когда отец и мать готовы слепо выполнять любое желание своего чада, они, сами того не желая, воспитывают из детей гордецов, богохульников, воров и даже убийц...».

В то же время продолжало существовать детоубийство, хотя оно и не было обычным способом контролировать рождаемость. Церковные суды в Англии и других странах налагали за него наказания от традиционных публичных покаяний и строгого поста на хлебе и воде до бичевания. Более суровая кара предполагалась в тех случаях, когда родители не были женаты, то есть прелюбодействовали, в то время, как женатым родителям разрешалось очиститься с помощью клятвы в невиновности и представлении свидетелей, подтверждающих честность обвиняемых.

На юге Италии, как правило, в небогатых семьях применялись обычные для средневековья способы регулирования числа детей. М. Л. Абрамсон приводит данные источников, в которых говорится о приютах для подкидышей, что свидетельствует о немалом числе подкинутых младенцев. В протоколах епископского суда в Альтамуре (1299 г.) содержится 16 упоминаний о жителях города (чаще о женщинах, но иногда и о мужчинах, в том числе о городском нотарии), приходивших каяться в том, что они «находили у себя под боком своих младенцев мертвыми». Возможно, в отдельных случаях они действительно неумышленно придавливали во сне спавших в той же супружеской постели младенцев. Но скорее всего в своем большинстве это намеренное детоубийство, способ избавиться от детей в том возрасте, когда родители, особенно матери, не успели к ним привязаться.

Средневековые дети не переживали продолжительного периода формализованного взросления и к ним обычно относились, как к ответственным взрослым с момента наступления половой зрелости, на что указывает ранний возраст, при котором мальчики и девочки считались правомочными давать согласие на брак, и еще более ранний возраст, в котором происходило обручение.

Городской мальчик мог жить и столоваться в доме мастера, у которого он служил подмастерьем, а его родители платили за его содержание. При отдаче своего сына мастеру, отец заключал с ним договор о найме ученика, где подробно расписывались обязанности обеих сторон: «Я, Иоганн Тойнбург, старый бюргер города Кельна, объявляю всем, что отдаю благопристойному мужу, золотых дел мастеру Айльфу Бруверу, моего законного сына Тениса, изъявившего на это свое согласие, для изучения ремесла золотых дел мастера в Кельне. Тенис обязан верою служить вышеуказанному Айльфу Бруверу 8 лет без перерыва, начиная со дня св. апостола Матвея [с 25 февраля].

...Мастер Айльф обязан кормить моего сына все вышеуказанные 8 лет. Я же, вышеназванный Иоганн, обязываюсь все 8 лет честно одевать его [то-есть соответственно занимаемому положению]. Если случится, что вышеуказанный Тенис, сын мой, умрет в течение первого года этих восьми лет, то вышеназванный мастер Айльф обязан вернуть мне 8 гульденов из тех 16 гульденов, которые я дал ему теперь вперед. Но если сын мой, тот же Тенис, проживет один день больше первого года, то вышеназванный мастер Айльф не обязан вернуть ни одного геллера ни мне, ни моим наследникам».Из текста этого договора видно, что срок обучения составляет 8 лет, что мальчик будет проживать и питаться в доме мастера, плата за обучение вносится на год вперед, и делается оговорка на случай смерти мальчика. Упоминание о наследниках говорит о том, что они могли претендовать на возврат денег в случае смерти и отца, и мальчика.

Девушки, как и молодые люди, тоже могли участвовать в работе. Огромное большинство цехов состояло из мастеров мужчин. Однако существовали и исключительно женские цехи как в Германии, так и во Франции. Таковы были шелкопрядильные и шелкоткацкие цехи. Они состояли из женщин - мастеров, женщин - работниц и женщин - учениц. В Кёльне эти цехи возглавлялись двумя мужчинами и двумя женщинами, ежегодно избираемыми главными мастерицами (так назывались в Кёльне мастерицы, обладавшие монопольным правом обучения ремеслу девушек).

«Главная мастерица имеет право держать у себя одновременно не больше 4 учениц….., не считая её собственных детей». Вероятно, это было связано с невозможностью одновременного обучения большего количества учениц, поскольку они бы не получили достойного внимания и надлежащего мастерства.

«Ткачиха может обучать девушек ремеслу только у себя дома, держа их на своём иждивении под угрозой исключения из цеха навсегда. Следует, однако, оговорить ,что если какой-либо бюргер или житель Кёльна пожелает, что бы дочь его дома обучалась этому ремеслу у лица, изучившего его и приобретшего права мастерицы, то это разрешается…..».