Австрийская империя в XIX веке

Появились первые признаки недовольства и самого бесправного, обездоленного социального слоя — только начинавшего формироваться  пролетариата. Стихийное возмущение фабричных рабочих в эти десятилетия, как и в других странах, обращалось против машин и станков, в которых рабочие наивно видели первопричину своих бедствий. Во второй половине 40-х годов, когда хлеб и другие продукты стали непомерно дороги, венские рабочие начали выходить на улицу, громить булочные. Несмотря на неорганизованность и стихийность выступлений рабочих, именно в этот период Австрия сделала первые шаги в области фабричного законодательства. В 1842 г. был принят первый закон по ограничению эксплуатации детского труда: установлен максимум рабочего дня для 9— 12-летних—10 часов, и для 12—16-летних — 12 часов; детей 9—12 лет разрешалось отныне принимать на работу лишь в том случае, если они уже учились в школе не менее трех лет; запрещалось заставлять детей работать в ночную смену.

Национальный  вопрос.

Наряду с  социальными конфликтами, тесно  с ними переплетаясь, на первый план стал выходить и национальный вопрос. В 30—40-е годы XIX в. наступил новый  этап в развитии освободительных  движений многочисленных угнетенных народов империи, связанный с ускорением перехода от феодализма к капитализму и с процессом формирования (с разной степенью интенсивности) наций буржуазной эпохи. Мощным внешним толчком для развертывания этих процессов послужили Июльская революция во Франции и восстание в Польше в 1830— 1831 гг. Под непосредственным влиянием польского восстания в соседних с ним областях Венгерского королевства в 1831 г. вспыхнули крупные антифеодальные волнения словацких, украинских, венгерских, отчасти влашских крестьян, которые охватили обширные районы северо-запада Венгерского королевства и Тран-сильвании. Эти волнения получили названия «холерного бунта» (они развернулись в условиях эпидемии холеры, которая еще более ухудшила положение крестьян). Одновременно в десятках комитатов развернулось движение солидарности с польскими повстанцами.

Новая обстановка побудила правящие круги «усовершенствовать»  систему национального угнетения, опиравшуюся на принцип «разделяй  и властвуй!», сделала ее более  гибкой и дифференцированной, с тем чтобы, используя существовавшие между отдельными национальными движениями противоречия, расправиться с ними в отдельности.

В 40-е годы Вена сделала ряд уступок хорватскому, чешскому, сербскому, отчасти словацкому национальным движениям, разрешив издание либерально-национальных газет и оказав известную поддержку

культурно-просветительной  деятельности. В 1843 г. Меттерних представил императору специальный меморандум, в котором рекомендовал учредить особый «надзор» в империи над  движением славян для того, чтобы исключить возможное влияние на него освободительного движения в Польше и «необузданности мадьяризма». В перспективе имелось в виду в случае необходимости непосредственно использовать славян в борьбе против венгерского движения. С целью противопоставления освободительных движений поляков и украинцев в Галиции австрийский абсолютизм поощрял то одну, то другую сторону.

Иную политику, более дифференцированную и терпимую, абсолютизм проводил в отношении  чешского движения. Считая его наиболее лояльным из всех национальных движений, Меттерних не препятствовал культурно-просветительной деятельности чехов и вместе с министром — чехом Ф. Коловратом-Либштейнским — покровительствовал созданию чешского музея, «чешской матицы» и т. д.

Представители австрийской либеральной буржуазии, занимая прогрессивные позиции в вопросах социальных и политических реформ, враждебно относились к национальным движениям. Нарождавшийся национализм господствующего немецкого элемента носил двойственный характер, сочетая общеимперский патриотизм с уже появлявшимися элементами австро-немецкого национализма, едва начинавшего отделяться от общегерманской общности. Однако нерешенность немецкого национального вопроса и то обстоятельство, что Австрия продолжала входить в состав Германского союза, серьезно затрудняли процесс формирования национального самосознания австрийских немцев. Но уже в 30-х годах в либеральных кругах высказывалось мнение, что у австрийских немцев с остальными немцами нет ничего общего, кроме языка; у них разные нравы, обычаи, чувства, и потому ошибочно их причислять к немцам Германии. Своеобразным было их положение и в этнонациональной структуре империи не только потому, что они составляли меньшинство населения, но и потому, что немецкоязычные жители были рассеяны по всей территории империи. Кроме собственно Австрии значительное число их жило на северо-западной окраине Чехии (Судеты), на юге Венгрии, в ряде районов Галиции, Трансильвании. Почти всюду они составляли значительную долю городского населения. По приблизительным данным, к середине века население империи по национальному признаку распределялось следующим образом: немцы— 7917 тыс., мадьяры — 5419 тыс., итальянцы — 5042 тыс., румыны — 2 640 тыс., чехи — 4 053 тыс., словаки — 1722 тыс., поляки — 2183 тыс., украинцы — 2622 тыс., хорваты и сербы — 2619 тыс., словенцы — 1081 тыс.

Существенное  значение имел тот факт, что в  империи проживало около 15 млн. славян, что придавало славянской проблеме особую остроту. Наличие столь большого числа славян, пробуждение их к  национальной жизни, а также усилившаяся пропаганда всеславянских идей порождали в правящих кругах страх перед панславизмом несмотря на то, что официальная Россия не помышляла об объединении славян и не собиралась разрушать империю Габсбургов путем поддержки освободительных движений славянских народов. Но главную опасность целостности монархии ее правители видели в освободительном движении венгров.

Нарастание  венгерского освободительного движения.

Силу этому  движению придавали не только вековые  традиции антиавстрийских освободительных войн и восстаний, но и высокая степень политической организованности руководящего слоя венгерского общества — дворянства, а также сохранение существенных атрибутов государственности. В ходе разложения феодализма, постепенного развития капиталистических отношений, ускорившегося в 30—40-е годы XIX в., и обуржуазивания среднепоместного дворянства, взявшего на себя и политические функции национальной буржуазии, борьба за восстановление независимости Венгрии против австрийского абсолютизма наполнялась антифеодальным содержанием.

Обширную программу постепенной  модернизации венгерского феодального  общества, в особенности его экономических  основ, разработал и выдвинул в начале 30-х годов XIX в. молодой граф Иштван Сечени (1791 —1860). Видный деятель вен-

герского либерального дворянства, он обратил на себя внимание всей страны еще в 1825 г., когда пожертвовал  в пользу создания Венгерской Академии наук годовой доход со своих огромных поместий. С его именем связаны  также строительство цепного моста через Дунай, и сегодня украшающего венгерскую столицу, осуществление первых значительных по масштабам работ по регулированию стока Дуная и Тиссы, налаживание пароходного сообщения по Дунаю, создание ряда финансовых и экономических учреждений и пр. Но основное значение имело теоретическое обоснование им необходимости капиталистических преобразований. Программа Сечени предусматривала ликвидацию крепостничества, замену барщинного труда трудом наемным при условии выплаты компенсации помещикам, отмену цехов и поощрение отечественной промышленности, учреждение Национального банка и создание широкой сети сберкасс и других денежных учреждений. Сечени при этом был глубоко убежден, что вывести страну из средневековой отсталости можно и должно при сохранении руководящей роли аристократии и в союзе с Габсбургской династией.

В возглавленном среднепоместным  дворянством оппозиционном движении усиливалось влияние его левого крыла во главе с горячим патриотом  адвокатом Лайошем Кошутом (1802—1894) и его соратниками. Борьба за национальные цели и идеалы все более сливалась с социально-экономическими и политическими устремлениями, направленными на установление буржуазно-капиталистического строя. Поэтому и называется этот период в венгерской истории (30—40-е годы XIX в.) «эпохой реформ». Оппозиции удалось поставить на службу указанным целям средневековые лозунги и учреждения: сословную конституцию, которая признавалась и Габсбургской династией и мешала последней превратить Венгрию в обыкновенную имперскую провинцию. «В период с 1830 до 1848 г. в одной только Венгрии, — писал Ф. Энгельс в 1849 г., — была более деятельная политическая жизнь, чем во всей Германии, и феодальные формы старой венгерской конституции были лучше использованы в интересах демократии, чем современные формы южногерманских конституций» 28.

В отличие от Австрии, где  не было никаких легальных форумов  для политической деятельности, в  Венгрии через государственное  собрание и комитатские собрания открыто и легально формировалось  общественное мнение, разрабатывались политические платформы, оппозиция имела свои печатные органы. В 1847 г. образовались две политические партии — консервативная и оппозиционная. Эта деятельность буржуазно-либеральной оппозиции сыграла большую роль в идейно-политической подготовке революции, и ей не могли помешать преследования, аресты и тюремные заключения Кошута и других лидеров. Через свою газету «Пешти Хирлап» (с 1841 г.) Кошут неустанно пропагандировал идеи освобождения крепостных и ликвидации путем выкупа феодальных повинностей, завоевания государственной независимости. С присущим ему даром красноречия он убеждал своих соотечественников в необходимости создания национальной промышленности во имя достижения полной свободы и независимости родины.

В лагере антиабсолютистской и антифеодальной оппозиции начало складываться революционно-демократическое крыло, правда, далеко не столь сильное и влиятельное, как либеральное, во главе с сыном крепостного, убежденным защитником интересов трудового народа Михаем Танчи-чем и поэтом-революционером Шандором Петёфи. Оба они были поклонниками Великой французской революции и находились под влиянием идей утопистов-коммунистов, чьи произведения хорошо знали.

В условиях нарастания общественно-политического  движения, в тесной связи с ним  развивалась венгерская национальная культура. Наиболее важным в первой половине XIX в. явилось создание современного венгерского языка. В 1825 г. по инициативе И. Сечени была основана Венгерская Академия наук, главной задачей которой было развитие языка и литературы. К 40-м годам венгерский язык стал официальным языком вместо средневековой латыни. Формировавшаяся националь-

28 Маркс К., Энгельс Ф.  Соч. 2-е изд.

336

ная литература, как и культура в целом, была тесно  связана с потребностями социального  и национального прогресса. В произведениях Йожефа Этвеша, первого видного представителя венгерского романтизма и активного участника национально-освободительного движения в 30—40-х годах XIX в., содержалась беспощадная критика современных ему феодальных порядков. На 40-е годы приходится творчество Шандора Петёфи (1823—1849), великого поэта и революционера, пламенного венгерского патриота и певца «мировой свободы».

Переходная от феодализма к капитализму эпоха, закономерно  сопровождавшаяся формированием современных  этносоциальных общностей, стала и временем зарождения идеологии буржуазного национализма. Его различные течения находились между собой в сложном взаимодействии и, как правило, конфликтовали друг с другом. Буржуазный национализм мадьяр, острием своим направленный прежде всего против австрийского абсолютизма, затрагивал так или иначе интересы и национальные чувства других народов Венгерского королевства. Справедливая борьба против германизации и за введение в качестве официального языка вместо средневековой мертвой латыни живого, динамично развивавшегося венгерского языка служила делу прогресса. Однако расширение сферы употребления венгерского языка в условиях многонациональной страны, не сопровождавшееся признанием прав остальных языков, навязывание венгерского языка другим народам становились источником новых конфликтов. Согласно законам, принятым Государственным собранием в 30—40-годы, общественные должности и диплом адвоката могли получить лишь лица, владевшие венгерским языком, метрические записи (акты гражданского состояния) должны были вестись только на этом языке. Славяне и румыны, национальное движение которых набирало силу, естественно, не желали мириться с ущемлением своих прав, отстаивали свои национальные интересы.

Формировавшаяся венгерская буржуазная нация, борясь за свое самоутверждение, не желала считаться со столь же законными стремлениями других народов.

При этом даже наиболее прогрессивные  из венгерских лидеров были убеждены, что введение буржуазных свобод и  проведение реформ сами по себе могут  и должны удовлетворить все народы Венгрии, побудить их признать мадьярскую гегемонию и отказаться от национальной борьбы. Спустя несколько лет это глубочайшее заблуждение обернулось страшной трагедией для всей Венгрии.

Таким образом, народы Венгрии, несмотря на общую заинтересованность в совместной борьбе за уничтожение австрийского абсолютизма, шли к революции 1848 г. не сомкнутым строем, а разделенные межнациональными противоречиями.