Автор работы: Пользователь скрыл имя, 07 Октября 2013 в 14:06, доклад
Григорий Андреевич Спиридов 1713-1790 Адмирал. В военной биографии Григория Спиридова было два основных периода - до Чесмы и после нее. Победа над турецким флотом в Чесменской бухте и Хиосском проливе была первым крупным успехом России как европейской морской державы.
Никакая храбрость русских воинов не могла помочь выполнить невыполнимое. Тем более, что военная выучка греческих повстанцев, входивших в отряд, оказалась очень примитивной. Турки же во много раз превосходили численностью своих войск и не только отбили вторичную осаду Модоны и отбросили отряд обратно к Наварину, но и в свою очередь осадили его. Неприятельские войска обложили крепость и прервали снабжение города водой.
В это же время Спиридову стало известно, что большая турецкая эскадра — 10 линейных кораблей и 6 фрегатов, а также большое количество каравелл, шебек, галер и других судов — крейсирует вблизи Матапана и готовится напасть на русскую эскадру с моря. На военном совещании Спиридов убедил Орлова, что дальнейшее пребывание русской эскадры в Наварине грозит ей гибелью из-за узости укрепленного прохода в бухту. Спиридов настоял на том, чтобы взорвать укрепления Наварина, покинуть крепость и, выйдя в море, самим навязать бой противнику, лишь бы не очутиться в ловушке. Помочь могло только прибытие эскадры Эльфинстона. Но Эльфинстон не явился в Наварин, а пошел в Колокинфскую бухту, на юго-восточной стороне мыса Матапан, высадил с транспортных судов десантный отряд и послал его по сухопутью к Наварину. Такое своеволие гордого брита показало полностью его непонимание военной обстановки и его недисциплинированность. Во первых, он не учел незнание десантниками условий местности, огромный перевес сил турок, осаждающих Наварин, и не учел расстояние до крепости. Во вторых, узнав от жителей Рапилы, где высадился отряд, что турецкая эскадра находится на якорной стоянке в Навплийском заливе около крепости Наполи-ди-Романья, не счел нужным сообщить об этом в Наварин.
Вместо того, чтобы соединиться с силами адмирала Спиридова и вместе действовать против турецкой эскадры, Эльфинстон решил действовать самостоятельно. Он располагал тремя линейными кораблями, одним фрегатом и тремя транспортами. Турецкая эскадра, которую он увидел 16 мая 1770 года на расстоянии восьмидесяти кабельтов насчитывала свыше двадцати вымпелов, из них 10 линейных кораблей и 6 фрегатов.
Наступил полный штиль. Неприятель
не воспользовался им, не использовал
гребные суда для буксировки (их
у русских не было) навстречу русской
эскадре, чтобы проучить ее за дерзость.
Наоборот, — турецкая эскадра отошла,
отбуксированная вглубь залива, под
прикрытие береговых батарей. Осталось
невыясненным, было ли это следствием
нерешительности турецкого
Эльфинстон, сообразив, что он чуть не погубил весь отряд, 17 мая, как только с поднявшимся ветром получил возможность лавировать, срочно отправил одно транспортное судно с донесением в Наварин, а сам отошел на такое расстояние от Наполи-ди Романья, которое позволяло избежать схватки с турецкой эскадрой до прибытия отряда Спиридова.
Главнокомандующий Алексей Орлов, разделяя гнев адмирала Спиридова по адресу своевольного Эльфинстона, приказал Спиридову идти с кораблями и транспортами к Рапиле, снять с берега десант, высаженный Эльфинстоном, а затем следовать к Наполи-ди Романья.
22 мая, когда эскадра Спиридова достигла места, указанного в донесении Эльфинстона, адмирал увидел стоящие неподвижно, будто приклеенные к водной глади из-за отсутствия ветра, корабли Эльфинстона и вдали — суда турецкой эскадры, буксируемые гребными галерами к выходу из залива.
Тщетно в последующие дни
русские корабли дважды пытались
догнать и атаковать
Адмирал Спиридов как член Адмиралтейств Коллегии и старший флагман Архипелагской экспедиции при первом же свидании с младшим флагманом высказал ему все, что думал о его поведении, позволившем противнику ускользнуть от необходимости принять бой, но Эльфинстон ответил с надменностью, что считает себя вполне самостоятельным. Так и не найдя общего языка, оба флагмана повели свои эскадры на поиски ушедшей от них вражеской эскадры.
Через три недели, 11 июня, у острова Милос к ним присоединился Орлов. Он приказал поднять на линейном корабле «Три Иерарха» кайзер-флаг, означавший, что все приказания, идущие с этого корабля, являются Высочайшей волей и отдаются именем Императрицы.
К острову Милосу, якорной стоянке уже объединенной эскадры, подошли от Порт-Магона, Ливорно, Генуи и других средиземноморских гаваней все либо отставшие по разным причинам, либо вновь зафрахтованные вспомогательные и транспортные суда. Возвратились и пакетботы, направленные Спиридовым на разведку в Архипелаг. Командиры их доложили, что корабли противника стоят за островом Паросом, в группе Цикладских островов, и число их возросло после ухода турецкой эскадры из Навалийского залива.
В ответ на донесение разведчиков последовал с линейного корабля «Три Иерарха» сигнал: «Всей эскадре идти к Паросу!»
На третьи сутки объединенная русская эскадра была у места назначения, но у Пароса турецкой эскадры уже не было. Жители острова сообщили, что эскадра противника, едва с нее заметили на горизонте паруса русских разведывательных судов, снялась с якорей и ушла на восток.
У братьев Алексея и Федора Орловых создалось впечатление, что турецкий флот бежит сломя голову, если судить по их письмам Императрице Екатерине. Но адмирал Спиридов и другие русские морские офицеры эскадры смотрели на положение более серьезно. Они прекрасно понимали, что неприятель, уклоняясь от встречи, заманивает объединенную эскадру вглубь Архипелага, чтобы подавляющим превосходством своих сил, спешно собираемых отовсюду, атаковать ее и уничтожить. Из многочисленных сведений о турецком флоте, его командах и начальниках, полученных за время пребывания русской эскадры у Морей и в Архипелаге, следовало, что, несмотря на плохую морскую подготовку личного состава и неосведомленность в морском деле и общеизвестную трусость капудан—паши (Главнокомандующего флотом) Ибрагима Хосамедина, помощник его, алжирец Гассан-паша, фактический руководитель флота, был опытный моряк и храбрый флотоводец. По словам военнопленных, он обещал султану уничтожить русский флот, подведя свои суда вплотную к русским кораблям, ошвартоваться к ним и взорвать свои крюйт-каморы, что неминуемо поведет к гибели как турецких, так и русских кораблей вместе с людьми. Тогда большинство турецкого флота, численно значительно превосходящего, останется, целым и победит.
5-й этап: Хиосский пролив 23 июня и Чесма 26 июня 1770 года.
23 июня объединенная русская
эскадра после разведки, выяснившей
местонахождение турецких
Перед глазами русских моряков предстало величественное зрелище: против них стоял на якорях между Чесмой и Хиосом почти весь турецкий флот. Шестнадцать линейных кораблей: один 100-пушечный, один 96-пушечный, четыре 74-пушечных, восемь 60-пушечных; две 50-пушечные каравеллы, шесть 40-пушечных фрегатов, до шестидесяти бригантин, шебек, полугалер и других судов. На их борту находилось 15 тысяч человек и 1.430 орудий.
В русской объединенной эскадре насчитывалось девять линейных кораблей, три фрегата, три пинка, один пакетбот (второй разбился у берегов Морей), тринадцать зафрахтованных и призовых судов, — 6.500 человек и 608 орудий.
Главнокомандующий Алексей Орлов так писал Императрице о его впечатлении и настроении: «…Увидя такое сооружение, я ужаснулся и был в неведении, — что мне предпринимать должно?»
Реакция Орлова, когда он сравнил силы сторон, была понятна при его полной неосведомленности в морском и вообще в ратном деле. Он был испуган количеством и не знал качества личного состава русского флота.
Его беспомощностью и растерянностью перед надвигающимися событиями был вызван его вынужденный визит к Спиридову, и он явился на «Евстафий» к старику адмиралу, чтобы спросить совета, как быть?
Успокоив Главнокомандующего, адмирал Спиридов решительно настоял не упускать противника и навязать ему генеральный бой и тут же предложил план действий: для того, чтобы парировать хитроумный план Гассан-паши — сцепиться и взорваться — рассчитывая на то, что вражеский Главнокомандующий и его помощник не пожелают рисковать собой, Спиридов решил действовать тремя колоннами линейных кораблей, построив для этого объединенную эскадру в следующий боевой порядок:
1-я колонна — авангардия — под командованием самого Спиридова — флагманский линейный корабль «Евстафий», командир капитан 1 ранга Круз, линейный корабль «Европа», командир капитан 1 ранга Клокачев, и линейный корабль «Три Святителя», командир капитан 1 ранга Хметевский;
2-я колонна — кордебаталия — под флагом Главнокомандующего Орлова — линейный корабль «Три Иерарха», командир капитан-бригадир Грейг, линейный корабль «Иануарий», командир капитан 1 ранга Борисов, линейный корабль «Ростислав», командир капитан 1 ранга Лупандин;
3-я колонна — арьергардия — под командованием Эльфинстона — линейный корабль «Не тронь меня», командир капитан 1 ранга Бешенцов, линейный корабль «Святослав», командир капитан 1 ранга Роксбург и линейный корабль «Саратов», командир капитан 2 ранга Поливанов.
Под общим командованием бригадира артиллерии Ганнибала — для защиты фланга — должны были идти вместе с авангардией фрегат «Св. Николай», командир лейтенант Паликутин, бомбардирский корабль «Гром» командир капитан-лейтенант Перепечин, и пакетбот «Почтальон», командир капитан-лейтенант Еропкин;вместе с кордебаталией: транспорт «Панин», командир капитан-лейтенант Боде;вместе с арьергардией: фрегат «Надежда Благополучия», командир капитан-лейтенант Степанов, фрегат «Африка», командир капитан-лейтенант Клеопин, транспорт «Орлов», командир капитан-лейтенант Арнольд, и остальные суда.
Адмирал Спиридов брал на себя нанесение первого удара по противнику. Это было опасно, но необходимо для примера всей эскадре. Головному кораблю авангарда «Европе» предстояло атаковать ближайший к флагману корабль противника, а «Евстафию» (флагм. аванг. Спиридов) — под прикрытием заднего мателота «Три Святителя» — пробиться к турецкому флагману и взять его на абордаж. Одно это уже было новшеством в линейной тактике, о чем в те времена и заикаться не смели ни в каком флоте, да еще после случая с английским адмиралом Бингом в 1757 году. По приговору военно-морского суда он был расстрелян за нарушение правил тактики линейного боя, хотя и победил в бою.
Второе новшество в плане адмирала Спиридова — элемент внезапности, так как противник не мог сразу разгадать его. Это позволяло объединенной эскадре выиграть время для беспрепятственного продвижения к линии баталии. Суть маневра заключалась в том, что адмирал Спиридов предлагал графу Алексею Орлову идти на сближение не строем фронта, что неизбежно подставляло бы русские корабли под артиллерийский огонь судов противника, стоявших лагом к объединенной эскадре русских, а строем кильватера до определенной дистанции и лишь тогда начать движение вдоль неприятельской линии.
Хиосское сражение.
За ночь, к рассвету 24 июня, суда объединенной русской эскадры заняли места по диспозиции в трех колоннах. В начале восьмого часа на линейном корабле «Три Иерарха» взвился сигнал: «Гнать на неприятеля!»
Первыми шли суда авангарда: линейный корабль «Европа», за ним линейный корабль «Евстафий» под флагом адмирала Спиридова и, замыкая колонну, линейный корабль «Три Святителя». На строго установленной дистанции от них шли корабли кордебаталии и арьергарда. Сбоку, чтобы при повороте прикрыть эскадру с фланга, параллельным курсом направлялись к противнику суда под командованием Ганнибала.
Турецкий флот успел за ночь приготовиться к встрече. По свидетельству Грейга «турецкая линия баталии была превосходно устроена, расстояние между кораблями было не более длины двух кораблей».
Неприятельские суда были построены в две линии: десять линейных кораблей в одной линии, семь линейных кораблей, две каравеллы и два фрегата — в другой. Все они были обращены бортами к русской эскадре и расставлены так, что суда второй линии занимали промежутки между судами первой линии и могли вместе с ними вести огонь всем бортом, то есть бить из 700 (приблизительно) орудий.
Намерение адмирала Спиридова действовать шестью судами авангарда — тремя линейными кораблями, фрегатом, бомбардирским кораблем и пакетботом — против этой двойной стены, перегородившей Хиосский пролив, и пробиться к турецкому флагману было сопряжено с большим риском и граничило с безумием. Но Спиридов знал своих командиров и твердо верил в храбрость и дисциплинированность русских матросов.
Все взгляды на русской эскадре
были обращены к турецкому флоту.
Напряженность нарастала с
Суда авангарда под всеми парусами, при полном молчании, продолжали свой путь на сближение вплотную с противником. Застыли у пушек матросы-канониры, за высоким фальшбортом укрылись десантные отряды, готовые к абордажному бою, с их топорами с обухом в форме четырехугольного заостренного зуба, загнутого назад. Заняли свои места музыканты корабельного оркестра, вызванные Спиридовым наверх… А сам адмирал стоял на возвышении шканцев, не отрывая глаз от подзорной трубы, направленной на передовую линию противника…
Это молчаливое движение авангарда больше всего подействовало на противника: у него не хватило выдержки, и он открыл огонь, когда расстояние между ним и русским авангардом сократилось до трех кабельтов…
Наконец расстояние между передовой линией турецкого флота и головным кораблем авангарда, «Европой», сократилось до мушкетного выстрела. Только тогда, ровно в полдень, адмирал Спиридов приказал музыкантам на «Евстафии»: «Играть до последнего!» И сейчас же распорядился поднять сигнал: «Начать бой!»
С 8 часов утра до 12 часов дня, — сближение длилось четыре часа.
Линейный корабль «Европа» уже находился рядом с передовой линией турецких судов, но вдруг стал быстро уклоняться в сторону. Разгневанный адмирал Спиридов, когда «Евстафий» проходил мимо «Европы», крикнул, завидев командира на шканцах: «Клокачев, поздравляю вас матросом!» Клокачев негодующе показал на греческого лоцмана, стоявшего там же на шканцах, потому что повернул по его требованию. Лоцман уверял, что корабль шел на камни… Ждать, пока «Европа» обогнет препятствие, было невозможно, и адмирал приказал командиру «Евстафия» капитану 1 ранга Крузу: «Александр Иванович! Вам и вашему кораблю надлежит занять место капитана Клокачева»
«Евстафий» стал головным в авангарде. Вся мощь артиллерийского и ружейного огня трех неприятельских кораблей обрушилась на него. С обнаженной шпагой адмирал Спиридов расхаживал на шканцах и хладнокровно руководил боем, подбадривая матросов и время от времени обращаясь к музыкантам: «Играть! Играть до победы!»