Личности. Царевна Софья

 

 

Министерство Образования  и науки РФ.

Всероссийский Заочный Финансово  – Кредитный Институт.

Филиал в  городе Архангельске.

Реферат На тему:

«Личности»

Царевна Софья

Студентки: Мазур  Анны Сергеевны

Специальность: Финансы и  кредит

Курс: 1

Группа: День. Город

Форма обучения: договор.

Руководитель: Шумилов Валерий Вячеславович.

 

 

 

 

Архангельск

2005 год.

 

 

Царевна Софья

 

 

Карамзин назвал Софью Алексеевну «одной из величайших женщин, произведенных Россиею», хотя  он же и вынужден был признать, что полная превратностей жизнь царевны наложила на него как на историка « печальный долг  быть её обвинителем». Но как же быть! – задача, которую поставила перед собой эта женщина, требовала особых решений. Значительность замысла Софьи – верховная власть, сосредоточенная  в женских руках, - впечатляет и сегодня. Она была первой из дерзнувших…

Даже такая  просвещённая и весьма эмансипированная дама, как императрица Екатерина II, называла новорожденных августейших дочек «бесполезным украшением дворца», а уж об отношении к женскому потомству в княжеском тереме XVII века и говорить не приходиться. Трудно сказать, как тогдашний государь Алексей Михайлович относился к наличию девяти дочерей, но даже если и без особого восторга, то эту печаль ему могли компенсировать семеро сыновей. Правда, по какому – то злому року каждый из них имел изъяны в здоровье, то которых дети либо умирали в младенческом возрасте, либо едва достигнув совершеннолетия. Даже младший и самый крепкий из сыновей, Петруша, страдал припадками, заставляя его родителей время от времени впадать в трепет. Зато дочери вызывали гораздо меньше тревог, в основном по поводу того, что с ними делать дальше?

 Замуж русских царевен не выдали: заморские женихи в государстве Российском тогда ещё были не в чести, свои же для царской крови считались слишком худородными. А потом кончали свой век принцессы, как правило в монастырях, в зрелые года становились инокинями, зачастую возглавляя жизнь обители. Но, как писал российский историк М. И. Семевский, «никакой монастырь не мог быть скромнее и благочестивее царских теремов».

 

На обособленной женской половине, среди исключительно женского окружения, в молитвах и постах, занятиях рукоделием, в чтении  церковных книг да невинных девичьих забавах  проходила жизнь, в которой царевны были невидимками. Ни один посторонний взгляд не проникал на эту половину. В церквях они стояли на месте, где их никто не мог увидеть. Паломничество в святые места, на богомоле, совершалось в рыдванах с плотно завешанными оконцами.

Словом, достаточно познакомиться с классическим трудом российского историка и археолога И. Е. Забелина «Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях», дабы поистине возрадоваться тому, что вам повезло родиться не царской дочерью и не в те времена (особенно если вы - женщина).

 

Там, на этой женской, даром что царской, половине, были, кажется, подавлены все человеческие чувства и стремления, не оставлявшие места ни проблеску инициативы, ни мечте, ни поступку ни личному мнению, одна лишь – тишь безгласие, смирение, испуг и жажда тени.

И вот представьте, что сквозь  это вековечное наслоение запретов и послушного следования им, вспарывая дремоту и благолепие, отмежевываясь от вереницы совершенно одинаковых, неотличимых друг от друга царственных невольниц появляется небывалая женская фигура. Она – воплощённый вызов времени и нравов, отстаивает право не на какое – нибудь необычное или скандальное замужество. Она метит куда выше – ей нужен трон и звание первого лица государство.

 

Софья – третья по счёту дочь царя Алексея Михайловича от первого брака с Марией Милославской – родилась в 1657 году. Отношение к её появлению на свет было вполне традиционным, и если верить бытописателю, то «не только стола и именинных пирогов, но очень часто и выхода к обедне в день ангела Софьи не бывало». 

Нет точных  указаний, при каких обстоятельствах и когда именно царь – батюшка заметил, что эта его дочь разительно отличается от других. Но что заметил, сомнений не вызывает. Доказательством этому служит то, что учили Софью совершенно по – особому. К девяти годам уже полностью освоила грамоту, она стала ученицей самого, пожалуй, просвещённого и разностороннего человека той эпохи – Симеона Полоцкого, проповедника, писателя и поэта известнейшего общественного и церковного деятеля. Он был первым мужчиной, кому было доверено воспитания царской дочери. Понятно, сколь глубоким было влияние этого мудрого и опытного человека на царевну, Всё хватавшую с лета и засыпавшую своего учителя вопросами, выдававшими далеко не детское мышление.

Софья демонстрировала  острый, пытливый ум и, как писали, способность «к самым нежным проницательствам». Она легко постигала суть сложных понятий, явлений и их взаимосвязь. Среди прочих наук она особенно выделяла «гишторию». Герои древности – Византия, Рим, Запад – вот что подстёгивало воображение юной царевны.

 

Великолепная  память позволяла Софье с лёгкостью  осваивать языки, и это обстоятельство явилось ключом к библиотеке отца, которая была вскоре передана в её распоряжение. Самые разнообразные  книги на греческом, польском, латыни проглатывались с жадностью, совершенно не наблюдаемой у братьев, обучавшихся вместе с нею. По природе же своей Софья явно была заводилой и командиршей, умевшей настоять на своём и подчинить себе разновозрастную ватагу братьев и сестёр. Выдавалась царевна Софья и своим физическим развитием – крепкая, с по – мужски  резкими, угловатыми движениями, лишённая малейших признаков девичий нерешительности и застенчивости.

 

Она при любой  возможности пыталась разнообразить  постылую теремную жизнь, и  это ей удавалось. Справедливости ради надо сказать, что её батюшка, внёс свою лепту в более светское, чем полагалось по правилам, воспитание дочери: он часто брал их с содой в загородные поездки и даже, дал взглянуть на театральные представления с «французской пляскою». Эти впечатления отразились в Софье звонким эхом. Она начала писать стихи о красотах божьего мира, потом сочинила пьесу и разыграла в тереме её представления, в которое , разумеется, солируя вовлекла братьев и сестёр.

 

Впрочем разносторонняя одарённость Софьи сказалась и в таком исконно девичьем занятии как рукоделие. О том, что и в нём она оставила позади себя многих, свидетельствует тот факт, что в апартаментах царя лежал, для вящей отцовской гордости, ковёр, сотканный её руками.

 

Софье было 19 лет, когда в 1676 годы Алексей Михайлович внезапно скончался. На похоронах за гробом покойного несли на носилках нового царя – хворого 15 – летнего брата Софьи, Фёдора. Затем шла вдова, вторая жена Алексея Михайловича, Наталья Нарышкина, а следом – царевна Софья, исполненная вражды к мачехе – молодой, красивой, успевшей познать личное счастье, да к тому же имевшей сына Петра – будущего наследника престола. Смерть государя практически сразу обнажила беспощадное, не на жизнь, а на смерть, соперничество  между роднёй его первой жены – Милославскими  и второй – Нарышкиными.

 

Софья действовала  хитро. В первую очередь она поставила  себе целью навсегда вырваться из постылой женской половины царского терема. А потом как только здоровье Фёдора Алексеевича ухудшилось, она, притворно или нет, причитая и рвя на себе волосы, добилась права постоянно находиться возле больного. Она кормила и поила его из своих рук, давала ему лекарства и всячески хлопотала над ним. Ну а по сути пребывала в непосредственной близости от трона, среди бояр, военачальников, влиятельных лиц, умея слышать все разговоры и во все вникать с пользой для себя. Когда ей это было надо, Софья умела приноровиться к каждому не жалея льстивых слов. В свою очередь и окружения умершего царя не могло надивиться на ум, обширное знания и благочестие, столь старательно демонстрируемые царевной.

 

В конце апреля 1682 года, во время похорон брата, Софья, опять же вопреки всем обычаям  единственная из всех царевен присутствовала, громко стеная, на этом печальном обряде до самого конца. А народ, как -  то уже забывший о самом невероятном факте явления вчерашней затворницы, вовсю сочувствовал горю громко рыдающей сестры усопшего.

Итак, первый ход  был сделан, и едва ли сыскалась  бы сила, способная загнать Софью  обратно в терем.

Между тем ситуация с престолом начала накаляться. Преемником покойного царя мог стать либо 16 – летний Иван (сын Милославской), либо 10 – летний Пётр (сын Нарышкиной). При обсуждении кандидатов разноголосица мнений достигла придела. Причём «несогласие» было как среди привилегированной верхушкой, так и среди площадных. Дело решил голос патриарха Иоакима, являвшегося согласно тогдашнему закону первым лицом в государстве в случае смерти царя и высказавшегося за Петра. 27Апреля 1682 года царём был провозглашен Пётр, реальной же правительницей становилась его мать, вдовствующая царица Наталья Кирилловна.

Казалось бы, далеко идущие планы амбициозной  царевны развеялись в прах. Но что  для одних конец, то для других  начало. Софья не могла допустить возвышения ненавистной мачехи.  Ей и в голову не могло прейти отступиться. Напротив, уже с открытым забралом она вступила в политическую борьбу. Смелости ей было не занимать, но она хорошо понимала, что для успеха своего плана ей необходимо иметь определённую поддержку, точнее, как минимум две её разновидности: одну - интеллектуальную – силу мысли, умеющею найти нужные ходы в хитросплетениях борьбы, другую – физическую – стихийную и при необходимости карающею. И то, и другое ею было найдено.

 

Ещё будучи вхожей в апартаменты брата Фёдора, Софья особенно для себя отмечала Василия Васильевича Голицына, представителя боярской знаменитой семье.

Голицын, уже  зрелый человек, был счастлив в браке  со своей второй женой, от которой  имел четырёх сыновей и двух дочек. Судя обширной корреспонденции, боярин Голицын был отменным семьянином, редким хозяином. Он постоянно заботился как о воспитании всех своих отпрысков, так и о благополучии своей супруги. Дом его, первейший в Москве, был устроен совершенно на западный манер: с изящной мебелью и обширной библиотекой. Помимо этого, Голицын был «прозападником» - его живо интересовало устройство европейской жизни тамошние нравы и обычаи казались ему не в пример разумнее своих. Все прибывавшие в Москву иностранцы, непременно были гостями Голицына, и неизменно приходили в восхищения от общения с этим умнейшим человекам. « Я думал, что явился к какому – нибудь итальянскому герцогу, всё в доме Голицына блистало великолепием и вкусом», - писал один из иностранных вояжёров.

 

Василий Васильевич начал быстро возвышаться ещё  при правлении Алексея Михайловича. Позже, уже при Федоре, достигнувший боярства Голицын высказывал блестящие дипломатические способности и к тому же задумывал провести обширные реформы как в гражданской так и в армейской жизни. Но болезненность царя да запутанный клубок интриг возле трона отодвигали все его устремления в неясное будущее.

Другой силой, на которую вознамерилось опереться  Софья в предстоящей схватке за власть, были стрельцы. При дворе её батюшки они представляли собой род дворцовой гвардии, охранявшей царя, и поэтому считались людьми привилегированными. Со смертью же Алексея Михайловича они лишились некоторых льгот (освобождения от городских служб и права беспошлинной торговли), а стало быть, и значительной части дохода, что привело к назреванию в их среде недовольства, усугублявшегося недоступным превышением власти со стороны командиров стрелецких  полков. Царица Наталья Кирилловна хоть и старалась частично удовлетворить их требования, до конца погасить опасные тлеющие угли злобы не смогла.

Софья же, уловившая эти настроения и понимавшая, что Нои вполне способны перерасти в вооруженное выступления против власти, умело направляла стрелецкий гнев. Её и её сторонниками был пущен слух, что Нарышкины – де царица с родственниками, «извели» отвергнутого престола наследника Ивана.

Со стороны царевны  эта была откровенная провокация, свидетельствующая, что средств  для победы она не выбирала. И  этой пообедай – неправедной, оплаченной кровью многих людей – она добилась.

15 мая 1682 года под гул  набата с развёрнутыми знамёнами стрельцы ворвались в кремль. Не смотря на то, что царица вывила на крыльцо невредимого царевича Ивана, и вместе с ним Петра, разъяренную толпу это уже не останавливала. Началось кровавое побоище, в результате которого практически все Нарышкины были перебиты. Залив кровью Москву, стрельцы, ловко направляемые Милославскими, почуявшими час его торжества подданные ими челобитные потребовали чтобы царями стали оба брата: Иван V и Петр вторая челобитная, появившаяся через несколько дней, содержала ещё одно требование: чтобы по случаю их малолетства, страной правила Софья. И боярская дума, видимо, ещё не отошедшая, от недавно кровавых событий, сочла это прошение справедливым.

Встав наконец у руля власти, Софья тем не менее осознавала, что радость по случаю этой победы может оказаться преждевременной – слишком уж реальной силой стали обладать после бунта стрельцы во главе со вновь назначаемым князем Хованским, крайне почитаемым ими. В своих опасениях она не ошиблась и спустя некоторое время решилась на новую интригу. Под благовидным предлогом она выманила князя Хованского из столицы в село Воздвиженская, где он предстал перед судом по обвинению в государственной измене как явствовала из присланной ему анонимки, в угрозе «царский корень извести». Хованский был казнен. У исследователей этого вопроса бытует устойчивое мнение, что бумага, стоившая ему головы, была «организованна» ближайшем окружением Софьи, а может быть и ею сомой.