Кропоткин. Человек. Ученый. Революционер

Его именем названы  географические объекты на территории России и даже за ее пределами (на принадлежащем Норвегии Шпицбергене и на Земле королевы Мод в Антарктиде). «Кропоткинские топонимы» — это горы, острова, ледники [12, c. 3].

Кропоткин был занят не только проблемами естествознания, но и историческими таинствами: без малого четверть века трудился над монументальной «Историей Великой Французской революцией»(1909 год). В европейской историографии, кажется, нет объекта более изученного, чем Великая Французская революция(1789-1794 г.г.), а после того, как сей объект был осмыслен таким гением аналитического мастерства, как Томас Карлейль, стало как бы неоспоримо, что найти что-либо новое в этой теме просто невозможно. Но Кропоткин находит и выставляет ноуменальное новшество, какое вступает в полный разлад с утвердившимся понятием о революции в целом, и не только французской. Своим радикализмом князь настолько противопоставился академической истории, что его вывод полностью проигнорирован в большой науке (по крайней мере, мне не встречался исследователь, какой ссылался бы или использовал эту мысль Кропоткина) [1, с. 9].

Живя за границей, Кропоткин продолжал свою научную, общественную и публицистическую деятельность, выступал с лекциями и речами, писал  статьи и обзоры для научных изданий, издавал анархические газеты: «Револьте» (в Женеве), «Револьт» и «Тан Нуво» (в Париже), «Хлеб и Воля» (в Лондоне) и другие. Он близко познакомился со многими деятелями русского и международного революционного движения, особенно анархистского. С ним общались, переписывались многие известные деятели культуры и социальных движений. За границей Петр Алексеевич Кропоткин написал свои основные произведения: «Речи бунтовщика» (1885), «В русских и французских тюрьмах» (1887), «Хлеб и воля» (1892), «Взаимная помощь как фактор эволюции» (1902), «Записки революционера» (1902), «Идеалы и действительность в русской литературе» (1905), «Великая французская революция 1789—1793» (1909), «Современная наука и анархия» (1913) и другие [8, с. 600].

Итак, рассмотрев некоторые направления его научной деятельности, можно уверенно сказать, что Кропоткин внес заметный вклад в области географии, геологии, истории и т.д. Весомое значение на развитие общественной и политической мысли оказали его многочисленные произведения, которые не остаются без внимания по сей день.

2 СТАНОВЛЕНИЕ П.А. КРОПОТКИНА КАК РЕВОЛЮЦИОНЕРА И ТЕОРЕТИКА АНАРХИЗМА

2.1 Начало политической деятельности, эмиграция и формирование анархистского мировоззрения П.А. Кропоткина

В начале 1872 года Кропоткин получил разрешение на заграничную поездку. Он отправился в Швейцарию, где в Цюрихе вступил в одну из секций Интернационала. Здесь он «дни и ночи напролет» читал политическую литературу. Кратковременное пребывание Кропоткина среди анархистов в Швейцарии, знакомство со всеми виднейшими последователями Бакунина (Дж. Гильомом, А. Швиц-гебелем, М. П. Сажиным, Н. Жуковским, 3. К. Арборе-Ралли и др.) было значительным моментом в процессе становления его политических убеждений. Поездка явилась одним из последних звеньев формирования его политической ориентации, дала ему важный идейный и политический опыт.

Работа в государственном  аппарате, участие в подготовке и проведении буржуазных реформ в Сибири, понимание их ограниченности, знакомство с бюрократической системой царского самодержавия, подавление царизмом восстаний в Польше и в Забайкалье, осознание исторической необходимости революции при отсутствии соответствующих демократических традиций легальной революционной деятельности, сильное влияние идей анархизма Прудона, Бакунина и других деятелей анархистского крыла Интернационала, личные склонности и симпатии — все это, вместе взятое, определило формирование анархистских убеждений и ориентации у молодого Кропоткина [13, с. 11].

За границей Кропоткин пробыл до мая и, вернувшись в Россию, вошел в общество «чайковцев» — наиболее значительной из ранних народнических организаций. Два года работы в кружке «чайковцев» окончательно определили судьбу Кропоткина. Он вел активную пропаганду среди петербургских рабочих, овладел навыками конспирации и составил два документа: «Должны ли мы заняться рассмотрением идеала будущего строя?» и «Программа революционной пропаганды», в которых впервые в общих чертах сформулировал свою анархистскую программу.

В 1874 году за народническую пропаганду Петр Алексеевич был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. Вклад Кропоткина в науку к тому времени был настолько значим, что по личному распоряжению императора ему были созданы условия (бумага, чернила, книги) для продолжения занятий научной деятельностью в тюрьме. Два года заключения сильно подорвали здоровье Петра Алексеевича, и в 1876 году он был переведен из-за болезни в Николаевский военный госпиталь, откуда 30 июня с помощью друзей он сумел бежать. Оставаться в России было невозможно, и началась эмиграционная жизнь князя Кропоткина, продолжавшаяся 40 лет[8 ,c.599].

За годы эмиграции Кропоткин  близко познакомился со многими деятелями русского и международного революционного движения, прежде всего анархистского. Он вел революционную пропаганду в различных городах Швейцарии, Франции, Англии. В 1897 и в 1901 годах путешествовал в Канаду, где также активно пропагандировал свои взгляды. В феврале 1879 года в Женеве Кропоткин начинает издавать газету «Le Revolte» («Бунтарь») и становится одним из крупных революционеров-публицистов.

 Царское правительство стремилось по возможности не выпускать опасного политического преступника из виду. За ним велась слежка. В 1881 году решением Министерства внутренних дел имение в Тамбовской губернии, доход с которого получал Кропоткин, было взято казной в опеку. После 1 марта 1881 года российская реакция жаждала расправы над видными революционерами. «Священная дружина» — аристократическая организация, созданная в 1881 году при Александре III для пресечения развития революционного движения в России и имевшая заграничную агентуру, вынесла смертный приговор Кропоткину. Ему сказал об этом П. Л. Лавров. Тот был предупрежден М. Е. Салтыковым-Щедриным, узнавшим о приговоре от министра внутренних дел [13, c. 14].

В конце 1882 года французское  правительство, используя взрывы, произведенные террористами из числа анархистов, решило расправиться с лидерами анархистского движения, в том числе с Кропоткиным, не причастным к подобным акциям. В декабре 1882 года Кропоткин был арестован во Франции и в январе 1883 года приговорен в числе других анархистов к пяти годам тюремного заключения по обвинению в принадлежности к несуществующему уже Интернационалу. Прогрессивная Франция протестовала против приговора. В числе лиц, выступивших с протестом в печати, были В. Гюго, Г. Спенсер и др. Однако, несмотря на протесты общественности, Кропоткин был освобожден из французской тюрьмы лишь в 1886 году. В 1889 году в Лондоне, где Кропоткин жил после освобождения и высылки из Франции, он с группой английских анархистов основал первую анархистскую газету в Англии «Freedom» («Свобода»).

Четыре десятилетия эмиграции  были заполнены революционной пропагандой, подготовкой разнообразных научных трудов. В эти годы он создал свои основные произведения: «Речи бунтовщика» (1885 г.), «В русских и французских тюрьмах» (1887 г.), «Хлеб и воля» (1892 г.), «Взаимопомощь как фактор эволюции» (1902 г.), «Записки революционера» (1902 г.), «Идеалы и действительность в русской литературе» (1905 г.), «Великая Французская революция 1789—1793» (1909 г.), «Современная наука и анархия» (1913 г.) и др. В 1909 году в Лондоне, Париже и Лейпциге сразу на трех европейских языках вышла книга Кропоткина «Великая Французская революция 1789—1793». На обширном фактическом материале он показал огромную роль народных масс в революционных событиях во Франции. Это исследование Кропоткина высоко оценил В. И. Ленин. Из воспоминаний В. Д. Бонч-Бруевича известно, что во время встречи Ленина и Кропоткина в мае 1919 года в Кремле Ленин говорил о необходимости срочного издания этой книги [13, c. 16].

С конца 1890-х годов он участвовал в деятельности революционной российской эмиграции, сотрудничал в «Фонде вольной русской прессы», в 1904 создал Лондонскую группу русских рабочих-анархистов с целью издания пропагандистской литературы для России. В годы революции 1905— 1907 годов он выступал против карательной политики царизма. Кропоткин стал одним из организаторов съезда российских анархистов (декабрь 1904 года), собрания российских анархистов-эмигрантов (сентябрь 1905 года), съезда российских анархистов (сентябрь 1906 года), конференции анархистов-эмигрантов (январь 1907 года), разработавших стратегию и тактику анархистов в революции.

С началом Первой мировой войны Кропоткин выступил в поддержку Франции, Англии и России против германского империализма, так как считал Францию центром мирового революционного движения, а Германию — оплотом реакции и милитаризма, но эта позиция не нашла отклика у большинства анархистов мира, осуждавших войну вообще.

Итак, подводя итоги, можно  сказать, что столь долгая эмиграция  Петра Алексеевича изменила его  взгляды на общество и государство, а также длительное пребывание, пересылки из страны в страну, несомненно измотали его, но все же Кропоткин получил тот необходимый опыт участия в революционной деятельности [8, c. 600].

2.2 П.А.  Кропоткин как теоретик анархо-коммунизма

Среди множества  группировок, существующих в анархизме, та, к которой принадлежал Кропоткин, занимает свое, особое место, хотя его личный авторитет не ограничивался лишь ею. Себя и своих приверженцев сам он относил к «анархическому коммунизму». Именно на началах, предлагаемых анархическим коммунизмом, и должно будет, по его убеждению, организовываться общество, покончившее с частной собственностью. Данные начала Кропоткин определял так: «Это — коммунизм анархический, коммунизм без правительства, коммунизм свободных людей. Это — синтез, т.е. соединение в одно, двух целей, преследовавшихся человечеством во все времена: свободы экономической и свободы политической» [12, с. 94].

Кропоткин называет свое учение анархизмом. Когда внутри Интернационала образовалась партия, не признававшая авторитета ни внутри этого союза, ни где бы то ни было, она называла себя сначала федералистической, а потом антиавторитетной или антигосударственной. Она не называлась тогда еще анархической. Слово ан-архия (так это слово писалось в то время) слишком напоминало Прудона, против реформатских идей которого Интернационал боролся. Но именно из-за этого противники называли их анархистами для того, чтобы вызвать путаницу понятий. Кроме того это название делало возможным утверждение, что анархисты стремятся создать только беспорядок и хаос, не задумываясь ни над чем более. Анархическая партия, однако, не замедлила принять это название. Сначала она еще настаивала на разделении ан и архия, ссылаясь на то, что слово ан-архия греческого происхождения обозначает в этой форме отсутствие правления, а не беспорядок; вскоре, однако, она отказалась от бесполезного труда и поучений из области греческого языка и начала употреблять для себя это название без всяких поправок и разъяснений. И в самом деле, слово “анархия”, отрицающее современный так называемый “порядок” и напоминающее самый красивый момент в жизни народов, вполне подходит к партии, стремящейся создать лучшее будущее [15, с. 140].

Во многих своих  работах Кропоткин недвусмысленно повторяет – в чем он видит  своеобразие своего понимания анархизма и значение проделанной им теоретической работы. Так, в своей работе «Анархизм», говоря о себе в третьем лице и оценивая общее значение своей деятельности, Кропоткин писал: «автор данных строк в течение многих лет старался развить следующие идеи: показать тесную, логическую связь, которая существует между современной философией естественных наук и анархизмом; поставить анархизм на научную основу, путем изучения тенденций, проявляющихся в современном обществе и указать их дальнейшее развитие; выработать основы анархической этики. Что касается основы самого анархизма, то цель Кропоткина – доказать, что… анархический коммунизм есть единственная форма коммунизма, которая имеет какой-нибудь шанс быть принятой цивилизованными обществами; коммунизм и анархия, следовательно, два термина эволюции, которые дополняют друг друга, один делает другой возможным и приемлемым» [11, c. 149].

Теория анархо-коммунизма полностью противоречила всем формам системы наемного труда. Никакой руководящий центр не мог заставить личность работать, хотя любой добровольно может трудиться «с полной отдачей всех своих способностей». Принцип заработной платы Кропоткин заменил принципом потребностей: каждый человек должен судить сам, что ему надо, и мог получать требуемое из общественных складов, когда испытывал в том необходимость, независимо от того, внес или не внес соответствующий вклад в виде своего труда. Неисправимый оптимизм Кропоткина привел его к выводу, что, как только будут устранены политическая власть и экономическая эксплуатация, все члены общества станут работать по своей доброй воле, без какого-либо постороннего принуждения и получать из общественных хранилищ не больше того, что ему нужно для нормального существования.

В длительной перспективе  анархистский коммунизм должен будет положить конец всем привилегиям, всем формам принуждения; он приведет человечество к золотому веку свободы, равенства и братства [14, с. 16].

Кропоткин отмечает что, организацию коммунистического строя нельзя поручить какому-нибудь законодательному собранию — парламенту, городскому или мирскому совету. Оно должно быть делом всех, оно должно быть создано творческим умом самого народа; коммунизм нельзя навязывать свыше. Без постоянной, ежедневной поддержки со стороны всех он не мог бы существовать; он задохнулся бы в атмосфере власти.

Вследствие  этого коммунизм и не может  существовать иначе, как создавая тысячи точек соприкосновения между  людьми по поводу их общих дел. Он не может жить иначе, как созидая  независимую мысленную жизнь  для самых мелких единиц: для каждой улицы, для каждой кучки домов, для каждого квартала, для каждой общины города. Он тогда только и может достичь своей цели, если покроет общество целою сетью артелей и обществ, служащих для удовлетворения всевозможных потребностей: нужды довольства, роскоши, изучения, развлечений и т. д. А эти общества точно так же не могут оставаться чисто местными; они неизбежно будут стремиться к тому, чтобы стать всенародными и международными, как это происходит уже теперь с учеными обществами, с обществами велосипедистов, с обществами для спасания утопающих и пр. И те же общественные привычки, которые неизбежно вызовет к жизни коммунизм — хотя бы вначале даже неполный коммунизм, — окажутся несравненно сильнее для поддержания и развития существующего уже ядра общественных привычек, чем все возможные карательные меры.