Художник Афонин

 

Реалистическая живопись в конце XIX—XX веков своими демократическими тенденциями, тесной связью с жизнью следует лучшим традициям живописи предшествующих эпох. В то же время ее отличает стремление познать и показать мир во всей его противоречивости, сущность происходящих в социальной действительности глубинных процессов, внутренний смысл жизненных явлений, не имеющих порой достаточно наглядного облика; поэтому отражение и истолкование многих явлений реальности обретает нередко обостренно-субъективный, обобщенно-символический характер. 

 

Живопись XX веке, наряду с чувственно-достоверным, иллюзорным, объемно-пространственным способом изображения  широко использует новые (а также  и восходящие к древности) условные принципы трактовки зримого мира. Уже в живописи постимпрессионизма (П. Сезанн, В. ван Гог, П. Гоген, А. Тулуз-Лотрек) и отчасти в живописи «модерна» зарождаются черты, определившие особенности некоторых течений XX века (активное выражение сугубо личного отношения художника к миру, эмоционально-психологическая сила и ассоциативность цвета, мало связанного с наблюдаемыми в жизни красочными отношениями, утрированные формы, декоративность). 

В XX веке возрастает роль монументально-декоративной живописи, как изобразительной (например, революционно-демократическая  монументальная живопись в Мексике), стремящейся в первую очередь вовлечь массового зрителя в круг воплощаемых ею идей, таки неизобразительной, обычно плоскостной, отвлеченно-орнаментальной, гармонирующей с геометризованными формами современной архитектуры. В то же время станковая живопись по-прежнему играет главную роль, хотя усиление декоративности элементов художественной формы нередко делает станковую картину частью общего архитектурно-художественного ансамбля. 

 

В XX веке растет интерес  к исканиям в области техники живописи (в т. ч. восковой и темперной; для монументальной живописи изобретаются новые краски — пироксилиновые в Мексике, силиконовые, на кремнийорганических смолах в СССР), однако по-прежнему преобладает масляная живопись.

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2

«жизнь и творчество художника»

Афонин Александр Павлович - заслуженый художник Российской Федерации  с 2004 г. Родился в Курске в семье  учителя рисования.

В Курске же в 1982 г. окончил художественную школу, а в 1986 г. - Железногорское художественное училище. В 1989 – 1995 гг. учился в Российской академии живописи, ваяния и зодчества, после окончания которой был оставлен там для преподавательской работы на кафедре пейзажной живописи.

 

По окончании аспирантуры художнику  было присвоено звание доцента живописи с назначением на должность руководителя пейзажной мастерской, в настоящее время является профессором живописи, руководителем пейзажной мастерской Российской академии живописи им. Глазунова.

Ежегодно участвует в художественных выставках, проводимых в Москве и  Санкт-Петербурге. В 2001 его картины были репродуцированы в альбоме «Современный русский реализм», в 2003 был издан персональный альбом «Александр и Сайда Афонины. Новые имена русского реализма». Оба альбома были изданы в Москве. Живет и работает в Москве.

 

Через двадцать лет после окончания  Железногорского художественного  училища завкафедрой Российской академии живописи, ваяния и зодчества  Александр Афонин признался: «Основы  основ во мне как художнике  и человеке заложили именно в ЖХУ. Я считаю наше училище одним из лучших в России».

«В Железногорске решилась моя  судьба»-говорит известный художник.

 

Живет сейчас Александр Афонин в центре Москвы, на Ленинском проспекте. Здесь когда-то жил знаменитый минералог академик А.Ферсман, даже остались некоторые вещи, принадлежавшие бывшему хозяину, автору прекрасных книг о минералах. Сейчас здесь все стены увешаны живописными полотнами. Картины настолько красивы, поэтичны, свежи, что жаль оторвать взгляд от одного полотна, чтобы перевести его на другое. Здесь же много антикварных вещей – это слабость Александра Павловича. Выглядит художник молодо благодаря просветленности во взгляде, речь его образна, эмоциональна.

 

"Я начал учиться рисовать  поздно, лет в двенадцать, говорит  Александр. До этого был сорвиголовой, заводилой среди сверстников. Хулиганил, в школе учился плохо. Мы жили в Курске. Мать, Людмила Ивановна, работала на заводе, отец, Павел Иванович, преподавал в средней школе рисование и черчение. Жили скудновато. Отец зарабатывал семьдесят рублей в месяц, мать – немного больше. Так вот, когда я начал взрослеть, меня все чаще стали привлекать отцовские «альбомы» канцелярские папки со шнурками, в которых были собраны репродукции мировых шедевров живописи из «Огонька», «Крестьянки» и других журналов. Я вдруг припал к ним, как к какому-то кладезю с богатствами, и каждый вечер смотрел, восхищался.

А потом некоторое  время жил на родине матери, в  селе Суземка на Брянщине, и мне  так запали в душу сельские виды, что уносили далеко мою  фантазию. Бывало, стою у доски на уроке физики, учитель задаст вопрос, а я не слышу, потому что вижу в окне купающихся в снегу малиновогрудых снегирей... Еле-еле учился на «тройки».

 

Когда Александр впервые  попробовал что-то нарисовать и показал отцу, тот стал объяснять основы рисунка, тональность. Достал книгу с работами польского художника Яна Матейко и предложил срисовать портрет Яна Гуса. Сын целый месяц трудился. Вновь показал отцу. Павел Иванович снова что-то подсказал. Так происходило постижение искусства.

Потом Александр поступил в Курскую художественную школу, к прекрасному педагогу Пекарскому. Там получил хорошую подготовку, но, как сам признался, не был в числе лучших. Может быть, поэтому не поступил после восьмилетки в Харьковское художественное училище: там принимали преимущественно своих, харьковчан, и надо было быть намного сильнее их.

 

 Вернулся домой  расстроенным, вспоминает Афонин. Что  делать дальше? В девятый класс  не возьмут из-за плохой успеваемости. Тогда отец посоветовал поступить  в недавно открывшееся Железногорское художественное училище. Но там уже приемные экзамены закончились. И он вместе со мной все-таки поехал в Железногорск. Там посмотрели мои работы, чем-то они понравились, и меня взяли до первой сессии с испытательным сроком.

 

Я до сих пор благодарен железногорским наставникам: именно они дали мне настоящие уроки профессионализма и отнеслись по отечески. Особая благодарность ветеранам: Алексею Полякову, Льву Постникову, супругам Эммануилу и Вере Егоровым. Самым близким для меня человеком в Железногорске стал Алексей Леонович Поляков. Это один из самых талантливых педагогов, которых я встречал, и прекрасный человек. Я иногда не понимал его. Например, он говорил: «Ты, Саша, купи десять куриных яиц. Нарисуй одно – и съешь. Так же и со вторым, с третьим...» Я, хотя и слушался, но про себя посмеивался. И только потом, когда учился уже на третьем курсе академии, работал над изображением головы Люцифера, и она у меня долго не получалась, я вспомнил мудрого железногорского наставника, последовал его советам и вскоре достиг желаемого.

 

По воспоминаниям сокурсников  Афонина, он отличался неимоверным  трудолюбием. Александр сам говорит, что в Железногорске им овладела огромная тяга к знаниям. Из-за плохой успеваемости по русскому языку, математике и другим общеобразовательным предметам я долго не получал стипендию, признается он. А потом зло на себя взяло: до каких пор можно разорять родителей, которые и так мне все отдают? И я засел за учебники. С удивлением узнавал, что в слове «корова» есть буквы «о», что кроме русских и немцев на планете живут, например, эфиопы и корейцы... Мир как бы заново открывался для меня. Наконец я стал более грамотным, начал получать стипендию. Чтобы приобрести альбом с рисунками Шишкина, который стоил больше стипендии, я устроился на стройку, работал с бетоном. После тяжких трудов карандаш не держался в руках, но на книгу я заработал! Считаю, что Железногорск стал для меня основой в жизни.

После окончания ЖХУ  Александра Афонина направили на работу в среднюю школу №19 в  г. Курске, где ему пришлось учить рисованию юношей, побывавших за преступления в колонии. Его, бывшего сорвиголову, такое обстоятельство не смутило. Он смог так заинтересовать «вожаков», что они и сами пыхтели над рисунками, и других заставляли.

 

Из школы Александра призвали в армию. Служил он в Одессе, причем обстоятельства сложились так, что ни рисовать, ни тем более живописать ему было некогда. И когда Афонин, отдав воинский долг, вернулся домой и засел за рисунки, у него ничего не получилось. Руки были чужими! И он снова уезжает в ставший ему родным Железногорск. Два месяца занимается у Полякова и супругов Егоровых, вновь обретает навыки рисовальщика и живописца. И потом уже никогда не расстанется с карандашом и кистью.

Целеустремленность Александра Афонина вела его к новым высотам. Он много работает, причем предпочитает писать пейзажи не в кабинете, не с фотографий, а с натуры. «От копирования фотографических пейзажей художник незаметно для себя деградирует, говорит Александр Павлович. Он утрачивает чувство свежести, ощущение воздуха. Недаром великие мастера, такие, как Саврасов, Куинджи, Левитан, километры выхаживали в поисках натуры». Природный талант, трудолюбие позволяют ему поступить в 1989 году в только что открывшуюся Российскую академию живописи, ваяния и зодчества. Ее ректор Илья Глазунов – не только великий современный художник, но и наставник, пробуждающий в студентах любовь к Отечеству, к его культурным и духовным традициям. Он сразу оценил возможности и способности Александра Афонина, который всей душой откликнулся на идею возрождения России. Апофеозом истинного мастерства студента «Глазуновки» стала его дипломная работа «Есть на Волге утес...», написанная в 1995 году.

 

Талантливого художника  пригласили на преподавательскую работу, и в 1999 году, окончив аспирантуру, Александр Павлович стал доцентом академической кафедры живописи и рисунка и был назначен руководителем пейзажной мастерской. Через семь лет он уже профессор, заслуженный художник РФ, завкафедрой... Среди его лучших работ – пейзажи «На диком бреге Иртыша», «Мыс Ермака», «Утро в Жигулевских горах»... Мечта художника Афонина – создать целую серию пейзажей, посвященную великим рекам России.

 

Замечательны по глубине  замысла и воплощению работы, связанные  с православной религией, отраженной в русских пейзажах: «Кто яко Бог», «Молитвенники земли Русской», «Святые гости», «Вдали от мира сего» и другие. Как же Александру Павловичу в сравнительно короткий срок удалось так громко заявить о себе? Как отвечал на этот вопрос сам Афонин: "Видите ли, я сразу отмел от себя то, что может мне помешать. Например, пьянство. Со мной и в Железногорске, и в Москве такие талантливые ребята учились, что я был достоин лишь кисти для них мыть. А увлеклись застольями, пирушками, и кого-то уже нет в живых, а кто-то умер как художник... Обидно. Во-вторых, я остаюсь верен принципу работать только с натурой. Ничто художнику не заменит живую природу, живой образ. Где я только ни бываю со своими студентами! На Байкале, на Валааме, где-то на скалах, в комариных краях... Наша жизнь – всегда экстрим. Мы прекрасно знаем навыки бывалых туристов. Да, тяжело бывает. Другие неохотно едут в необжитые земли. А я со студентами езжу каждый год, и мы привозим такие прекрасные этюды, что все нам завидуют. Ведь то, что мы видим, что пишем – это Россия, Родина, и каждый ее глухой уголок может и должен стать достоянием высокого искусства".

 

Молодой художник Александр  Афонин, руководитель мастерской

пейзажа Российской академии живописи, ваяния и зодчества,

воссоздает образы многих заповедных уголков России. Недавно он

вернулся из творческой поездки на Байкал, откуда привез десятки

этюдов для будущих  картин.

 

Александр Павлович стремится показать те места,

которые до него еще не были освоены художниками. Они не только

богаты красотами земными, но и связаны с яркими событиями

истории. Чехов во время  поездки на Сахалин писал Левитану: «яркая

страница ушла из твоей  жизни, потому что ты не согласился и не

поехал на Байкал». Конечно, в ту пору туда добраться было

непросто. Да и сейчас есть определенные трудности. Из Иркутска до

тех мест, где работал художник, пришлось преодолеть 300 километров

водным и горным маршрутом. Между прочим, перед поездкой он побывал

в Иркутской художественной галерее, чтобы посмотреть, какие

картины художники посвятили  Байкалу. Увы, обнаружил только этюды.

 

 В роду Александра Павловича профессиональных художников не значилось. Хотя отец был учителем рисования и черчения. На пробуждение

художественного начала сильно повлияла мать - натура поэтического

склада. Его родной брат окончил Курскую духовную семинарию по

классу иконописи, а потом - Российскую академию

живописи ваяния и  зодчества, где учился на факультете темперной

живописи. Теперь он профессиональный иконописец и работает при

кафедральном соборе в Курске. А сам Афонин после окончания Курской

художественной школы  поступил в нашу академию, затем  в ее

аспирантуру, где успешно защитился. Жена художника так же преподает в

академической мастерской портрета. Так что теперь можно  говорить

о начале семейной традиции.

 

Еще до поступления в художественную школу Афонин девять лет

прожил на родине матери в одном из лесных сел Брянской области.

Возможно, пребывание там  помогло осознать красоты природы, а

потом и в школе, и  в академии наиболее удачными его работами

были пейзажи. А первым человеком, который помог окончательно

определиться в выборе жанра, стал преподаватель академии Олег

Федорович Штыхно. Затем  помог профессор Петр Петрович Литвинский,

вдохнувший в юного таланта ощущение музыкальности пейзажного образа.

Естественно, на формирование как человека и художника оказал

огромное влияние ректор и основатель академии Илья Сергеевич

Глазунов, сумевший убедить Александра, как и других своих учеников, что

без овладения профессиональной школой реалистического мастерства

невозможно создание художественного образа. Руководитель пейзажной мастерской Александр Сергеевич Трофимов  преподавал главные основы творчества пейзажиста. Он же прив