Ирония как стилистический прием

 

 

 

 

 

       

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3. Анализ иронии в  произведении Тургенева И. С «Отцы и дети».

           Иван Сергеевич Тургенев в  романе «Отцы и дети» пользуется  разными художественными приемами: портретной характеристикой, антитезой, пейзажными зарисовками. Все они помогают более полно раскрыть характеры персонажей.

           Кроме перечисленных художественных  приемов, в романе «Отцы и  дети» автор прибегает и к  ироническому описанию и оценке  событий. 

Иронично рассказывает нам автор о Павле Петровиче  Кирсанове, герое, некогда известном  в высшем столичном обществе. И теперь, оставшись жить в деревне с братом, он не забывает следить за своей внешностью: он всегда безупречен и элегантен. Но элегантные лаковые полусапожки, до белизны накрахмаленная сорочка, надушенные одеколоном усы, намани-кюренные руки - все это выглядит по крайней мере нелепо в деревне, вдали от столичного шума. «А чудаковат у тебя дядя»,— говорит Базаров Аркадию, с присущей ему прозорливостью заметив нелепость такого убранства в деревне.[22] Здесь мы видим эмоционально-экспрессивное выражение иронии.

        Именно на Павла Петровича  впервые в романе направляет острие своей иронии Тургенев: «...Совершив предварительно европейское «байпиз», он три раза, по-русски, поцеловался с ним (Аркадием), то есть три раза прикоснулся своими душистыми усами его щек».[22] Не правда ли, забавно: в старинной дворянской русской семье Кирсановых наряду с традиционными русскими поцелуями соседствуют европейские обычаи. Здесь мы отчетливо можем увидеть употребление эффекта отрицания, которое используется для выражения иронии.

        Обратим далее внимание на  авторские ремарки в главе  6, где описывается первое столкновение  Павла Петровича с Базаровым.  «Лицо Павла Петровича приняло  такое безучастное выражение,  словно он ушел а какую-то  заоблачную высь» или «Павел Петрович чуть приподнял брови, словно засыпая...» Но вот спор разгорается не на шутку, и поведение Павла Петровича меняется: сначала он «слегка побледнел», а потом «медленно повернулся на каблуках и медленно ушел». К моменту второго спора Павел Петрович уже раздражен, и его раздражение с каждой минутой растет. То он «изумленно бормочет», то перебивает Базарова, и, наконец, его терпению приходит конец, и он «возопил».[22] Этим глаголом (заметьте, Павел Петрович не вскричал, не воскликнул, а именно возопил) автор подчеркивает свое ироничное отношение к бывшему светскому льву.

          Обратимся теперь к сцене дуэли, ведь она является итоговой в идейном споре либералов и демократов. Именно в этой сцене Павлу Петровичу, военному человеку, суждено не только промахнуться, но и упасть в обморок при виде крови. В этом есть что-то абсурдное. Тургенев иронизирует над Павлом Петровичем, тем самым показывая, что это безупречное явление имеет множество изъянов. («Если сливки плохи, что же молоко», — из письма к Случевскому).

          Что же касается Евдоксии Кукшиной, то о ней читаем в романе  следующее: «У ней была него  служанка, не то компаньонка в  чепце: явные признаки прогрессивных  стремлений хозяйки». [22] Описание интерьера ее комнаты, где царит полный беспорядок, свидетельствует о таком же беспорядке в голове. Она «говорила и двигалась очень развязно и в то же время неловко... все, что она делала, выглядело неестественно» Кукшина в разговоре с Базаровым «роняла свои вопросы», не дожидаясь на них ответа, вела себя, как избалованный ребенок. Скорее, это не портрет эмансипированной женщины, а пародия на него. Здесь мы видим эффект пародии, с помощью которого так же выражается ирония.

         В романе ирония встречается  не только в авторских ремарках  и описаниях, но есть в произведении герой, который сам достаточно иронично смотрит на окружающих, оценивает обстоятельства. Этот герой, конечно, Евгений Базаров. Так, место будущей дуэли он называет высокопарно «местом побоища», камердинера Петра, страшно испугавшегося выстрела и обморока Павла Петровича, величает «человеком, стоящим на вершине современного образования». Даже перед лицом смерти Базаров пытается иронизировать над собой: «моя собственная форма уже разлагается» или «червяк полураздавленный, а еще топорщится». Способность героя иронизировать над самим собой (а в романе этим качеством наделен только Базаров) даже в самые страшные минуты свидетельствует о недюжинности натуры, о силе воли и неординарности личности. Ведь невозможно представить себе Павла Петровича, с иронией относящегося к своим «прин-сипам». Он слишком серьезно относится к себе, и именно поэтому зачастую вызывает смех читателя.

           В некоторых ситуациях ирония  Тургенева близка к сатире (например, в сцене дуэли), но Тургенева с трудом можно назвать писателем-сатириком. Сатирическое изображение никак не вписывается в его творчество. Он скорее лирик, поэтому грустная или веселая насмешка, юмор, ирония чаще встречаются в его творчестве. Ирония используется автором как средство выражения авторского отношения к тому или иному герою, что помогает шире и объемнее отразить многогранность его личности.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Заключение.

        В заключении можно сказать,  что ирония как явление, охватывает  все сферы общения, имеет очень  глубокую историю и не может быть рассмотрена просто как стилистический прием. Ирония имеет очень много психологических факторов и нужно обязательно принимать их во внимание. Так же на иронию влияет сама культура народа и отсюда можно предположить, что при переводе ирония может представлять некоторые трудности из-за незнания реалий.

        Так же существует огромное  количество классификаций иронии  исходя из того, в какой сфере  общения она употребляется и  с какой целью она используется.

         Так же существует огромное количество средств выражения иронии, которые могут быть не только грамматическими или морфологическими. Так же ирония может выражать по средством интонации, жестов.

        Что касается литературы то  можно отметить, что ирония это  один из самых любимых приемов в литературе. Ей очень активно пользуются литературные критики, писатели, поэты. Причем она может встречаться в любом типе художественного текста (комедия, трагедия, поэма, роман). Она помогает автору выразить свое отношение к происходящему, создать неповторимый и понятный портрет персонажа.

 

 

Список использованной литературы.

1. Brown, R. H. A poetic for sociology. Toward a logic of discovery for the human sciences. Cambridge, 1997.- p. 73
2. Sharpe, R. B. Irony in the drama. The University of North Carolina, 1999.
3. Бахтин, М. М. Вопросы литературы и эстетики/ М. М. Бахтин. – М.: Педагогика, 1975. – 468 с.
4. Бурухард, Л. Культура Возрождения в Италии/ Л. Бурухард. – М.: Феникс, 1996. – 101 с.
5. Гальперин И. И. Очерки по стилистике английского языка/ И. И. Гальперин. – М.: Истоки, 1997. – 133 с.
6. Вико, Д. Основания новой науки об общей  природе нации/ Д. Вико.–М.: Истоки, 1976. – 149 с.
7. Даль, В. И. Словарь живого русского языка/ В. И. Даль.- М.: Рипол Классик, 2005. – 256 с.
8. Калишанский, Г. В. Паралингвистика/ Г. В. Калишанский. – М.: Истоки, 1974. – 14 с.
9. Ломоносов, М. В. Полное собрание сочинений/ М. В. Ломоносов. – М.: Феникс, 1998. – 258 с.
10. Лосев, А. Ф. Гомер М./ А. Ф. Лосев. – СПб.: Истоки, 1960. – 260с.
11. Лосев, А. Ф. История античной эстетики/А. Ф. Лосев. – СПб.:Истоки, 1960. – 58 с.
12. Лосев, А. Ф. История эстетических категорий/А. Ф. Лосев. – СПб.: Истоки, 1965. – 326 с.
13. Максимов, Д. Е. Об иронии и юморе у Маяковского./Д. Е. Максимов. – Ленинград.: Наука, 1997.-32 с.
14. Манн, Т. Сборник сочинений./Т. Манн.-М.: Наука, 1999. – 10 с.
15. Морозов, А. А. Пародия как литературный жанр./ А. А. Морозов. – М.:Наука, 1997. – 101 с.
16. Морозов, А. А. Язык и стиль Шекспира./ А. А. Морозов. – М.: Педагогика, 1997. – 159 с.
17. Паси, И. Смешното./ И. Паси. – М.: Педагогика, 1999. – 259 с.
18. Пивоев, В. М. Культурология: Введение в историю и философию  культуры./ В. М. Пивоев. – Петрозаводск, 1997. – 72 с.
19. Пивоев, В. М. Ироническое отношение как коммуникация./ В. М. Пивоев. – Петрозаводск, 1997. – 97 с.
20. Потебня А. А. Из записок по теории словесности./ А. А. Потебня. – Харьков, 1995. – 390 с.
21. Стойков, С. А. Социальные диалекты./ С. А. Стойков. - М.: Истоки, 1999. – 81 с.
22. Тургенев, И. С. Отцы и дети./ И. С. Тургенев. – М.: Аврора, 2000. – 101 с.
23. Ушаков, Д. Н. Толковый словарь./ Д. Н. Ушаков. – М.: Альфа - книга, 2001. – 345 с.
24. Фрейд, З. Остроумие и его отношение к бессознательному./ З. Фрейд. – М.: Аврора, 1998. – 234 с.
25. Чехов, А. П. Дядя Ваня./А П. Чехов. – М.: Аврора, 2000.
26. Шлегель, Ф. Литературная теория немецкого романтизма./ Ф. Шлегель. – СПб, 1994. – 133 с.
27. Шопенгауэр, А. Мир как воля и представление./ А. Шопенгауэр. –СПб, 1999. – 117 с.
28. Шпагин, П. И. Ирония./ П. И. Шпагин. – М.: Аврора, 2003. – 179 с.