Признание и исполнение решений иностранных судов и иностранных третейских судов (арбитражей)

Выслушав объяснения должника и рассмотрев представленные доказательства, суд выносит определение о принудительном исполнении решения иностранного суда или об отказе в этом.

Суд общей юрисдикции не вправе пересматривать решение иностранного суда по существу, а лишь устанавливает соблюдение условий, предусмотренных ГПК и международным договором.

Определенные проблемы связаны с условиями признания и исполнения иностранных судебных решений (иногда обозначаемыми как перечень возможных случаев отказа в исполнении). Эти условия, как правило, регулируются в международных договорах РФ, устанавливающих такое признание и исполнение. Отказать в признании и исполнении, согласно договорам, можно лишь в установленных в соответствующем договоре случаях (обычно перечень формулируется как исчерпывающий). При имеющихся различиях в договорном регулировании все же всем договорам свойственно выделять следующие условия признания и исполнения: вступление решения в законную силу, соблюдение прав не участвовавшей в процессе стороны, отсутствие решения по данному делу, вынесенного в запрашиваемом государстве. В договоры последнего времени часто включаются еще два условия: отсутствие исключительной компетенции судов запрашиваемого государства и непротиворечие исполнения публичному порядку этого государства.

В свою очередь, и российское законодательство устанавливает случаи, когда в исполнении иностранных судебных решений может быть отказано. В ГПК РФ (ст. 412) предусмотрен перечень таких случаев:

1. решение по праву страны, на территории которой оно принято, не вступило в законную силу или не подлежит исполнению;
2. сторона, против которой принято решение, была лишена возможности принять участие вследствие того, что ей не было своевременно и надлежащим образом вручено извещение о времени и месте рассмотрения дела;
3. рассмотрение дела относится к исключительной подсудности судов в Российской Федерации;
4. имеется вступившее в законную силу решение суда в Российской Федерации, принятое по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям до возбуждения дела в иностранном суде;
5. исполнения решения может нанести ущерб суверенитету Российской Федерации либо противоречит публичному порядку Российской Федерации;
6. истек срок предъявления решения к принудительному исполнению и этот срок не восстановлен судом в Российской Федерации по ходатайству взыскателя.

Хотя по существу правила российского законодательства близки к договорным условиям исполнения, но есть и различия.

Возникает вопрос, возможен ли отказ в исполнении иностранного решения по основанию, предусмотренному в российском законодательстве, если такое основание отсутствует в перечне возможных случаев отказа, установленном в международном договоре с соответствующей страной?

Если исходить из общего правила о том, что при расхождении в регулировании приоритет принадлежит правилам международного договора (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, ч. 2 ст. 1 ГПК РФ), следует признать, что "внутренний" перечень случаев отказа в исполнении не может применяться "в дополнение" к перечню международного договора, если последний носит исчерпывающий характер.

Однако и в теории, и на практике безусловность такого подхода подвергают сомнению применительно к двум основаниям отказа: исключительной подсудности судов места исполнения и противоречию исполнения публичному порядку.

Исключительная подсудность устанавливается обычно государствами в связи со стремлением оставить в компетенции исключительно своих судов дела, так или иначе затрагивающие личный статус собственных граждан, публичные интересы, а также дела, касающиеся связанных с его территорией объектов, в контроле над которыми государство заинтересовано. Правила об исключительной подсудности, носящие характер специального регулирования по отношению к общим правилам подсудности, формулируются обычно (и в договорах, и во внутреннем законодательстве - ст. 403 ГПК РФ) в виде исчерпывающего перечня.

Отказ в исполнении решения, вынесенного с нарушением норм об исключительной подсудности, по сути дела, является способом обеспечения действия этих специальных, носящих императивный характер норм закона (или договора).

Сопоставление договоров о правовой помощи между собой выявляет определенные различия в регулировании. Отказ в исполнении может допускаться:

1. если согласно положениям этого договора, а в случаях, не предусмотренных договором, согласно законодательству страны места исполнения, дело относится к исключительной подсудности ее судов (п. "г" ст. 55 Минской конвенции 1993 г., ст. 18 Договора с Испанией 1990 г., ст. 53 Договора с Польшей о правовой помощи 1996 г., ст. 56 Договора с Эстонией 1993 г. и др.);
2. если нарушены нормы об исключительной подсудности, содержащиеся в самом договоре (ст. 9 Киевского соглашения 1992 г., ст. 52 Договора с Болгарией 1975 г., ст. 24 Договора с Грецией 1981 г. и др.);
3. если суд, вынесший решение, некомпетентен в соответствии с законодательством страны места исполнения (ст. 15 Договора с Алжиром 1982 г., ст. 20 Договора с Китаем 1992 г.) или без указания на то, в соответствии с законодательством какой именно страны он некомпетентен (ст. 20 Договора с Аргентиной 2000 г.).

В некоторых договорах такое основание отказа в исполнении вообще отсутствует (например, в Договорах с Венгрией, КНДР, Румынией).

Правила ГПК РФ об отказе по мотивам исключительной подсудности российского суда, очевидно, применимы в случае прямой отсылки договора к внутреннему законодательству страны места исполнения или при общем указании на вынесение решения "компетентным судом" (п. 1 и 3). Сложнее решить вопрос в отношении тех договоров, где предусмотрен отказ только при нарушении правил об исключительной подсудности, содержащихся в самом договоре (п. 2), и тех договоров, в которых это основание вообще отсутствует.

С одной стороны, нельзя выходить за рамки правил, предусмотренных в международном договоре, и, следовательно, применять "внутренние" правила об исключительной подсудности, если договор к ним не отсылает.

С другой стороны, особый характер "внутренних" норм об исключительной подсудности приводит к выводу, что договор не может служить препятствием для их применения и при отсутствии в нем конкретных указаний на применение "внутренних" норм об исключительной подсудности.

Вопрос небесспорен, но ссылка на "внутренние" нормы об исключительной подсудности как на основание отказа в исполнении иностранного судебного решения в случае, когда договор к таким "внутренним" нормам не отсылает, едва ли правомерна. Во всех случаях наилучший путь - конкретное и недвусмысленное регулирование в международном договоре (как, например, в Минской конвенции 1993 г.).

Отказ в исполнении по мотивам противоречия публичному порядку прямо предусмотрен в ряде договоров России, в частности в двусторонних Договорах о правовой помощи с Алжиром, Аргентиной, Испанией, Китаем и некоторыми другими государствами. В некоторых договорах о правовой помощи (например, с Грецией, Италией, Эстонией), а также в Минской конвенции 1993 г. прямого указания на такое основание отказа в исполнении нет, но возможность отказа вытекает из содержащейся в этих договорах общей статьи об отказе в правовой помощи по мотивам противоречия публичному порядку (правовая помощь по этим договорам включает в себя, в частности, признание и исполнение решений, например, ст. 6 и 19 Минской конвенции).

Есть и третья группа договоров - это Договоры о правовой помощи, в основном заключенные давно (с Албанией, Венгрией, Вьетнамом, КНДР, Монголией, Румынией, Чехией и Словакией), в которых публичный порядок ни как основание для отказа в исполнении, ни как общее правило не упоминается. Не говорится о публичном порядке и в Киевском соглашении 1992 г.

Именно для последней группы Договоров существен вопрос о их соотношении с российским законодательством, а именно с п. 5 ч. 1 ст. 412 ГПК РФ, предусматривающим противоречие публичному порядку как основание для отказа в исполнении.

Исходя из общепринятой концепции публичного порядка как общего защитного механизма национальной правовой системы, который может быть использован в чрезвычайных ситуациях, высказывается точка зрения о том, что "исключение возможности применения публичного порядка должно быть обусловлено достаточно серьезными основаниями и выражено прямо", а поскольку в договорах нет прямого указания на категорию публичного порядка, применение оговорки возможно и в режиме названных договоров22.

Вопрос о возможности отказа в исполнении по мотивам публичного порядка при отсутствии в договоре такого основания отказа представляется небесспорным с учетом публично-правовой специфики данного основания отказа в исполнении. Во всяком случае, заключенные давно, по сути дела, для нашей страны в другую эпоху, упомянутые договоры о правовой помощи нуждаются в обновлении. Для снятия проблемы в каждом международном договоре, регулирующем признание и исполнение иностранных судебных решений желательно предусматривать возможность отказа в исполнении иностранного судебного решения по мотивам противоречия исполнения публичному порядку государства места исполнения. Это никак не означает расширения применения такого основания отказа. Но оно должно присутствовать в договоре в качестве определенного "фильтра", "защитного механизма", применяемого в исключительных случаях.

Вообще проблемы публичного порядка в последнее время стали весьма актуальными применительно к признанию и исполнению иностранных судебных решений. Суды стали чаще ссылаться на нарушение публичного порядка как основание отказа в исполнении. Если до недавнего времени оговорка о публичном порядке, хотя и всегда существовавшая в праве нашей страны (как и в других странах), не имела серьезного практического значения из-за крайней редкости обращения к ней судов, то сейчас можно, пожалуй, говорить о другой крайности - ссылка на публичный порядок нередко используется как "универсальное" средство, позволяющее отказать в исполнении, если другие основания для отказа отсутствуют. Суды высших инстанций нередко отменяют решения нижестоящих судов, указывая на слишком широкое толкование понятия "публичный порядок".

При рассмотрении вопроса о соотношении правил международного договора и внутреннего российского законодательства относительно условий исполнения решений надо иметь в виду, что есть договоры с участием России, которые, предусматривая взаимное признание и исполнение решений по определенной категории дел, не определяют, в каких случаях допускается отказ в исполнении. Таковы, например, Международная конвенция о гражданской ответственности за ущерб от загрязнения нефтью 1992 г., Конвенция об ущербе, причиненном иностранными воздушными судами третьим лицам на поверхности (1952 г.). В этих случаях, скорее всего, нельзя считать, что исполнение ничем не обусловлено. Договоры, по-видимому, предполагают, что будут применяться правила об условиях исполнения, содержащиеся в законодательстве страны места исполнения.

По результатам рассмотрения ходатайства о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда компетентный суд РФ выносит определение об удовлетворении ходатайства и разрешении принудительного исполнения либо об отказе в удовлетворении ходатайства. Определение может быть обжаловано в кассационном порядке.    

На основании решения иностранного суда и вступившего в законную силу определения суда о принудительном исполнении этого решения выдается исполнительный лист, который направляется в суд по месту исполнения решения иностранного суда.

Исполнительный лист, выданный судом Российской Федерации на основании решения иностранного суда, может быть предъявлен к исполнению в течение трех лет с момента вступления решения в законную силу. Исполнительные документы, выданные судами иностранных государств и поступившие в Федеральную службу судебных приставов без разрешения о принудительном исполнении судебного или арбитражного решения на территории Российской Федерации, выданного соответствующим российским судом, подлежат возврату взыскателю, в суд или другой орган иностранного государства, направивший исполнительный документ с соответствующими разъяснениями по оформлению согласно требованиям международных договоров.

Существует категория дел, решения по которым по своему характеру не требуют исполнения (так называемое "простое" признание): по делам о расторжении брака, о признании отцовства, установлении фактов и т.п.

Ранее в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. устанавливалось признание таких решений, если это было "предусмотрено международным договором СССР или советским законодательством". Хотя это положение Указа в новом законодательстве не воспроизведено, по существу в ГПК РФ подход остался прежним: "простое" признание иностранных судебных решений допускается при наличии соответствующего международного договора, как это предусмотрено и в отношении решений, подлежащих исполнению, но возможно и в других случаях, упомянутых в федеральном законе. Так, в ст. 415 ГПК перечислены решения, которые признаются и при отсутствии договора. Это решения: относительно личного статуса гражданина государства, суд которого принял решение; о расторжении брака и некоторые другие. Указание на признание решений по отдельным видам дел могут, согласно указанной статье, содержать и иные, кроме ГПК, федеральные законы (например, Семейный кодекс РФ - ч. 3 и 4 ст. 160).

Порядок "простого" признания, действовавший до принятия нового ГПК (ст. 10 названного Указа), полностью сохранен в ст. 413 ГПК: решения признаются без какого-либо дальнейшего производства, если со стороны заинтересованного лица (например, проживающего в России второго супруга) не поступят возражения относительно этого. При наличии возражений, которые могут быть заявлены в месячный срок, заявление заинтересованного лица рассматривается (как и при получении экзекватуры, но без выдачи исполнительного листа) в установленном порядке судом.