Советско-германские договоры 1939 года

Как выглядят приведенные выше аргументы с точки зрения тогдашнего международного права?

1) "Государство продолжает  существовать в смысле международного  права даже тогда, когда оно временно не обладает центральной властью, поскольку оно представляемо не только своим центральным правительством, но и всеми его органами. ...Даже захват противником всей его территории сам по себе не прекращает существования побежденного государства... ".

2) Политические договоры, заключенные между государствами,  становятся недействительными или утрачивают свое действие в следующих случаях: "вследствие прекращения существования одной из договаривающихся сторон", либо "возникновение войны аннулирует все политические договоры между воюющими государствами".

3) Прекращение состояния  нейтралитета происходит, в частности, в случае, "если нейтральное до того государство вступает в войну против одного из воюющих" по той причине", "что не в интересах нейтрального государства сохранять далее нейтралитет".

4) Международное право  подразделяет участников войн на главных и второстепенных, определяя при этом, что "второстепенные участники войны становятся воюющими в силу факта оказания ими помощи главной воюющей стороне...". Вступление в германо-польскую войну превратило СССР в совоюющую Германии державу, уже не только оказывавшую помощь ей (до 17 сентября) как одному из главных воюющих участников мирового конфликта, но и обретшую статус собственно воюющей стороны уже в силу характера предпринятых ею военных действий.

Перечисленные положения  однозначно свидетельствуют, что а) польское государство к 17 сентября 1939 г. не прекратило своего существования и тем самым оставалось субъектом международного права; б) существовавшие политические соглашения между СССР и Польшей действительно утратили силу, поскольку СССР, вторгнувшись на территорию суверенного государства, начал военные действия против одной из воюющих сторон - Польши; в) отсутствие формального объявления войны как со стороны СССР, так и со стороны Польши не меняет существа дела, так как "военные действия нейтрального государства - это действия, совершаемые в целях нападения на воюющего. Они являются актами войны и создают состояние войны между таким нейтральным государством и соответствующим воюющим" (выделено. - С.З. Случ) Таким образом, официальное прекращение Советским Союзом состояния нейтралитета в отношении германо-польской войны и вторжение крупными силами на территорию суверенного государства представляет собой несомненный акт войны, агрессии, акт вступления в германо-польскую и, тем самым, во Вторую мировую войну.¹⁷

С разгромом Польши немецкими  и советскими войсками завершился лишь первый акт Второй мировой войны. Ее активные участники готовились к  осуществлению своих новых замыслов: Германия - к кампании на Западе, СССР - к войне с Финляндией, отказавшейся, в отличие от Эстонии, Латвии и Литвы, пойти на заключение пакта о взаимопомощи с Москвой.

5  Из дневников И.М.  Майского

Комментируя итоги трехчасового заседания британского кабинета 30 августа, обсуждавшего создавшуюся ситуацию, советский полпред иронически констатировал: «Правительство приняло только одно действительно "важное решение": ничего не делать», хотя почти все министры считали, что в случае, если в Европе вспыхнет война из-за Чехословакии, Англия не сможет остаться в стороне. «Очень хорошо, - заключает Майский, - но каковы отсюда практические выводы? Ведь выводов может быть два: первый - оказать эффективную поддержку ЧС сейчас, наказать Гитлера и тем самым предотвратить войну. Второй - так нажать на ЧС в "дружественном порядке", чтобы она сдала Гитлеру без боя все позиции, и этим способом тоже избежать войны - Сильно подозреваю, что кабинет делает второй вывод». Через месяц подозрения Майского стали явью.¹⁸

1 сентября Майского  пригласил на обед Черчилль, изложивший  ему свой план действий для предотвращения войны, которая, как он считал, «может вспыхнуть не сегодня-завтра». «В критический момент, — говорил Черчилль, - когда пражские переговоры зайдут окончательно в тупик и Гитлер начнет бряцать саблей, Англия, Франция и СССР должны вручить Германии коллективную ноту... с протестом пропив угрозы нападения на ЧС... Такой демарш, который, несомненно, будет поддержан Рузвельтом, напугает Гитлера и положит начало "оси" Лондон—Париж—Москва. Только наличие подобной "оси" может спасти человечество от новой бойни». Черчилль интересовался, как отнеслось бы к такому плану советское правительство. Майский, говоря от своего имени, посчитал, что «план хорош, однако не имеет шансов на осуществление», поскольку трудно поверить, чтобы «Чемберлен согласился выступить вместе с СССР против Германии». Полпред был прав: английский премьер, больше боявшийся угрозы большевизма со стороны Москвы, не намеревался вступать с ней в альянс против нацистского агрессора.

 3 сентября Майский зафиксировал в Дневнике мнение советского правительства по чехословацкому вопросу, высказанное Литвиновым в беседе с временным поверенным в делах Франции в СССР Ж.Пайяром: «...немыслимо говорить о военной защите Чехословакии тремя странами (Франция, СССР, Чехословакия) без предварительной разработки соответствующих военных планов. Нужны поэтому переговоры между штабами трех армий. СССР готов принять участие в таких переговорах. Важнее всего, однако, предупредить развязывание войны... необходима консультация всех миролюбивых держав (это предложение было обнародовано в интервью Литвинова 17 марта через несколько дней после аншлюса Австрии.) для выработки мер по борьбе с агрессией». Литвинов заявил: «При условии, что Франция выполнит свои обязательства, СССР исполнен решимости выполнить также свои обязательства по советско-чешскому пакту». Нарком подчеркнул, что для преодоления трудностей в оказании помощи ЧСР желательно «признание со стороны Лиги Наций Германии агрессором, а Чехословакии — жертвой агрессии». Литвинов предложил С.С.Александровскому советскому полпреду в ЧСР ознакомить министра иностранных дел Чехословакии Крофта с содержанием этой беседы. Итак, резюмировал Майский, изложив беседу Литвинова с Пайаром, «наша позиция в ЧС кризисе выявлена с предельной ясностью. Мы готовы оказать ЧС вооруженную помощь, если другие готовы выполнить свой долг. Окажутся ли эти другие на высоте, которой от них требует величайшая серьезность исторического момента? Посмотрим. Во всяком случае, если даже и после этого ЧС погибнет, а Германия превратится в гегемона Западной   Европы,   ответственность   будет   лежать   не   на СССР». Дискуссии о том, мог ли СССР не на словах, а на деле оказать тогда военную помощь Чехословакии в одиночку, ведутся до сего времени.¹⁹

20 сентября Майский  фиксирует сообщение из Праги: «...в последние дни советское полпредство превратилось в центр потрясающих народных демонстраций. К зданию полпредства подходят тысячные толпы с кликами в честь СССР, посылают депутации к полпреду, со слезами на глазах просят не оставить ЧС в минуту испытаний... На помощь Англии и Франции в Праге уже перестали надеяться!» В ночь с 20 на 21 сентября - новый нажим Лондона и Парижа на Прагу: Н.Чемберлен и премьер-министр и министр национальной обороны Франции Э.Даладье («без ведома своих кабинетов») в ультимативной форме предложили чехословацкому правительству принять «англо- французский план», угрожая в противном случае бросить Чехословакию на произвол судьбы в случае германского нападения. Большинство делегаций в Женеве молча наблюдали за развитием «чехословацкого кризиса». Французская и английская делегации воздержались от комментариев. Литвинов же 21 сентября заявил, что советское правительство готово «с честью выполнить свои обязательства по советско-чешскому договору. Дело за Францией. Важна также позиция Англии». В то же время он уклонился от ответа на вопрос о том, предприняты ли уже советским правительством какие-либо военные меры. Нарком настаивал на важности конференции Англии, Франции и СССР . 21 сентября Майский записал в Дневнике: «Рано утром 21 сентября чехпра, со смертью в сердце, приняло англо-французский ультиматум. Этот день, 21 сентября, навсегда останется крупнейшей исторической вехой. Он подвел итоги всему послевоенному развитию Европы и открыл ворота событиям, которые в недалеком будущем могут совершенно изменить лицо земли». Запись в Дневнике 22 сентября: «5 Германии ликование и торжество... Англия и Франция стали служанками германского фашизма».

Несмотря на полученное сообщение о том, что Прага  приняла англофранцузский план, Гитлер приказал продолжать военные приготовления против Чехословакии и подготовку оккупации Судетской области. Лондон и Париж надеялись склонить Берлин к уступкам, сделав это во время встречи Чемберлена и Гитлера в Годесберге 22-23 сентября. Фюрер на уступки не пошел и вручил Чемберлену меморандум для передачи чехословацкому правительству. 24 сентября Майский записал в Дневнике по этому поводу: «Аппетит приходит во время еды. Видимо, после Берхтесгадена аппетит у Гитлера сильно разгорелся. Да и не удивительно: таково было там поведение Чемберлена».

После Мюнхена чехословацкий  вопрос исчез из повестки дня лондонской политики: судьба ЧСР была, по сути, предрешена 30 сентября 1938 г. Оставалось только ждать дальнейших шагов Гитлера, который в тайной директиве вермахту от 21 сентября предписывал обеспечить «возможность в любое время разгромить оставшуюся часть Чехии» готовить армейские части к нападению, чтобы «лишить Чехию даже какой-либо возможности планомерной обороны. Цель состоит в быстрой оккупации Чехии и изоляции Словакии». Майский же 25 ноября писал Литвинову: «Несмотря на мюнхенские решения, Англия (и Франция) на протяжении двух последних месяцев совершенно устранились от какого бы то ни было активного участия в решении вопроса о судьбах Чехословакии. Германии и Италии предоставлена полная свобода действий в определении границ Чехословакии, ее экономической политики, ее внутреннего режима и так далее. О гарантии границ Чехословакии Англией и Францией официальные круги здесь больше не вспоминают». Полпред СССР во Франции Я.З.Суриц сообщал Литвинову 27 декабря: «О существовании Чехословакии здесь после Мюнхена вообще стараются основательно забыть».²⁰

СССР, согласно словам Литвинова, также полагал, что «Чехословакия, принимавшая приказы Берлина и приспосабливавшая свою внутреннюю жизнь к этим приказам, не могла рассматриваться как самостоятельное государство».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Роль германо-советских  отношений в международной политике

Долгое время в отношениях обеих стран основной характеристикой была конфронтация. После прихода Гитлера к власти, Советское правительство взяло курс на неприятие взглядов фашизма, призывая широкую общественность европейских стран, создать единый фронт в борьбе с фашизмом. Также фашистское правительство взяло курс на уничтожение коммунизма в Германии и враждебную политику по отношению к Советскому Союзу. Еще в начале 1938 года советские и германские газеты пестрели заголовками статей, направленных друг против друга. Однако в конце 1939 года германская сторона выразила инициативу в улучшении дипломатических отношений между СССР и Германией. Мотивы для этого у германской стороны были неоднозначны, Германии необходимо было иметь твердую уверенность в том, что Россия не откроет второго фронта и выступит на стороне Германии в условиях планируемого в скором времени германо-польского военного конфликта. Вермахт также был заинтересован в советском сырье, столь необходимом для наращивания своей мощи. Для этой цели Германия предполагала заключение в Советским Союзом ряда торговых соглашений, на которых и решило базировать последующие дружеские отношения с советской стороной. Взамен Гитлер мог предложить СССР воспользоваться германским капиталом-кредитом в 200 млн. Марок. Также она могла предложить Советскому Союзу свои передовые технологии: «В нашей лавке есть все .»

Но надо отметить, что  для Германии существовал и другой путь содружества. В то время как посол Германии в Москве Шуленберг зондировал почву для переговоров, его коллеге в Лондоне удалось добиться выгодного заключения сделки с углем. Однако в решающий момент переговоры были прерваны. Германское правительство решило повернуть свой «Дипломатический натиск» на Восток. Чем это было обусловлено? Многие моменты дипломатических замыслов Гитлера так и остаются неисследованными. Сторонником сближения с Англией был Геринг.

При этом особенно выделяется роль, которую сыграл германский посол  в Москве Шуленберг. Добиваясь установления нормальных дипломатических отношений  между Германией и СССР, посол  надеялся, что этот дипломатический акт станет стимулом к установлению тира в Западной Европе и прекращения военной эскалации. В своей неторопливой деятельности в деле сближения обоих стран, он раздражал германскую верхушку, стремящуюся к форсированию германо-советских дипломатических отношений. Инициатива в возобновлении дипломатии между двумя странами всецело принадлежала Германии, поэтому дипломатические отношения между Германией и СССР я рассмотрела с позиций германской инициативы.

Германия и СССР были заинтересованы во взаимовыгодном экономическом сотрудничестве. Именно на это делал упор Шуленберг. Однако продвижение в установлении дружественных отношений между обоими странами напрямую зависело от международной обстановки в мире. В своих действиях страны оглядывались на могущественные Западные державы.

В сентябре 1940 года Сталин в беседе в Криппсом высказался, что СССР не хочет быть вовлеченным  в войну с Германией, и что  единственная реальная угроза Советскому Союзу исходит от Германии. В новом 1941 году Советское руководство уже знало и подписании Гитлером плана «Барбаросса»

Сегодня можно оценить  значение советско-германских договоров  и секретных протоколов, которые к ним прилагались. Они являлись грубым нарушением норм международного права. Правительство договорившихся сторон произвольно делили территорию Польши, потерпевшую поражение в войне. Но в соответствии с решением Гаагской конференции от 1907 года Польша не потеряла автоматически своего суверенитета, так как ее правительство выехало за пределы страны не подписав акта капитуляции. Оценивая политическую деятельность руководителей Германии и России приходили к выводу, что здесь действительно имел место сговор двух диктаторов, о чем усиленно писали в Западной прессе спустя годы. Спустя годы, на Нюрнбергском процессе в своем последнем слове Риббентроп заявил: «Когда я приехал в Москву 1931г. к маршалу Сталину, он обсуждал со мной не возможность мирного урегулирования германо-польского конфликта в рамках пакта Бриана-Кеплога, а дал понять, что если он не получит половину Польши и Прибалтийские страны еще без Литвы с портом Либана, то я могу сразу же лепить назад .»

Под давлением националистических кругов приграничные с СССР страны в 1940 - 1941 гг. Достигали некоторых договоренностей с Германией. В первую очередь это было военное базирование войск вермахта на зарубежных территориях. Скандинавские страны, в основном Финляндия, стали плацдармом для фашисткой армии.

Все это не могло не отразиться на дипломатических отношениях Германии и СССР в 1940 - 1941 гг. Росла отчужденность, начиналась тенденция к осложнению отношений. Вообще, вопрос дипломатического и политического взаимодействия стран предвоенного мира с фашисткой Германией интересен, но очень обширен. Его изучение дает огромную возможность для исследований. Многие страны в то время вели так называемую «двойную игру». Секретная дипломатия - вот что преобладало в дипломатических отношениях в канун Второй мировой войны. Многие страны понимали, насколько реальна угроза войны со стороны агрессивной Германии и поэтому стремились извлечь для себя максимальные выгоды. Более детальные исследования в данной области, как мне кажется, могут привести к интереснейшим находкам.