Политика США на Ближнем Востоке в 1945-1975 гг

Попытка проследить, как Запад в лице Соединенных Штатов реагирует на разноуровневость на конкретно-историческом примере гражданской войны в Ливане 1958 г., очень характерна для понимания того, что культурная, экономическая и прочая унитаризация физически не могла и не может реализоваться. Мало того, попытки такой унитаризации приводят лишь к большей разобщенности и «запутыванию» периферийных стран. Можно смело сказать, что США, пытаясь в своих действиях отмежеваться от старых колониальных держав, фактически использовали их методы. Они показали способность уживаться и поддерживать консервативные режимы, однако со странами прогрессивными, особо такими, где были сильны националистические тенденции, США не нашли путей и способов наладить отношения.

В четвертой главе «Изменение тактического инструментария США в условиях приоритетного влияния на Ближнем Востоке в 1958-1975 гг.» анализируется один из самых сложных и взрывоопасных периодов новейшей истории Ближнего Востока. Революция в Ираке, поменявшая политическую карту Ближнего Востока, две арабо-израильские войны, которые фактически определили ситуацию в регионе на долгие годы, приход к власти М, Каддафи, перемена внешнеполитической ориентации Египта, применение арабскими странами «нефтяного оружия» - все эти и другие события заставили США поменять свою тактику в этом регионе при сохранении неизменной стратегии – наращивать свое присутствие и извлекать из него максимальные выгоды. В эти годы Соединенные Штаты, вмешиваясь в ситуацию в регионе, пытались установить там свое лидерство, свои порядки, доказать всеми путями преимущество западного образа жизни перед другим, альтернативным, социалистическим.

В §1 анализируется наименее изученный  с точки зрения комплексного подхода  в исследовании политики США в  регионе Ближнего Востока период с 1958 г. по 1967 г. В диссертации делается вывод, что невмешательство США во внутренние дела Ирака после революции 1958 г. было прямым следствием советско-американского противостояния и предвидением реакции СССР на любое силовое действие со стороны США. Однако, серьезные противоречия, возникшие между Египтом и Ираком (после революции 1958 г.), послужили поводом для США разжечь еще большую вражду между двумя странами. Кроме того, события в Ираке в 1958 г. еще больше сблизили США и Израиль.

Изучив политику США по отношению к государствам, не втянутым непосредственно в арабо-израильский конфликт, и, прежде всего, это касается арабских государств Магриба, где было еще очень сильно влияние старых колониальных держав, можно отметить, что США, не определившись окончательно с политикой в отношении этих государств и испытывая жесткую конкуренцию, действовали в основном в двух направлениях. Во-первых, их политика была направлена на установление там своего военного присутствия, что на деле означало строительство новых и сохранение старых военных баз. Во-вторых, имела место экономическая и, прежде всего, нефтяная политика, притом, что политические отношения могли быть очень нестабильны.

Анализируя одно из самых  злободневных явлений сегодняшнего дня, а именно, использование «исламского фактора», диссертант делает вывод, что активное начало ему было положено во время президентства Л. Джонсона. Вообще, США не брезговали самыми разнообразными способами завоевания своего лидерства. Деятельность, к примеру, ЦРУ, отнюдь не ограничивалась разведывательными операциями. Здесь можно поспорить, что деятельность любой серьезной разведывательной организации не ограничивается сбором эмпирической информации. Однако деятельность ЦРУ на Ближнем Востоке отличалась особой беспринципностью: свержение М. Мосаддыка в 1953 г., подрывная деятельность по отношению к Сирии на протяжении 1950-1960-х гг., попытки покушения на Г. Насера и многое др. Как говорил в своих мемуарах бывший резидент ЦРУ на Ближнем Востоке У. Ивлэнд, если в Вашингтоне «вопят о советском военном присутствии в каком-нибудь государстве, можете быть уверены, что ЦРУ разрабатывает там подрывные планы против национально-освободительного движения»⁹¹. Очевидно, это касается не только Ближнего Востока.

Что касается «исламского фактора», нужно отметить, что в США бытовала теория о якобы «несовместимости ислама и демократических политических ценностей»⁹². Однако, к примеру, Уильям Квандт, писал, что на деле США совершенно не руководствовались этой теорией, а исходили всегда из того, что им было выгодно на том или ином этапе, начиная со свержения в 1953 г. Мосаддыка в Иране и кончая поддержкой в конце 1980-х гг. диктатуры Саддама Хусейна в Ираке, а также – почти всех оставшихся исламских монархий. При этом, по мнению Квандта, «демократизация считалась в лучшем случае вторичной целью»⁹³. Добавим, что в большинстве случаев демократизация вовсе не становилась и не становится даже «вторичной целью».

И если У. Квандта можно  «обвинить», что он стоит на позициях историков советской школы, то в этом никак нельзя заподозрить М. Вебера, который говорил, что капитализм делает людей безразличными к религии.

Что же касается США, то можно говорить «о религии вообще, а не какой-либо конкретной»⁹⁴. Эта религиозная веротерпимость обычно исчезает, как только дело доходит до культурной экспансии и одна формула заменяется другой - «Делай как мы!».

Хочется верить, что, используя  «исламский фактор» и «взращивая»  исламизацию, Соединенные Штаты, видимо, не осознавали, какую силу они пробуждают, и к каким последствиям такая политика может привести. И речь идет не только о страшных событиях 11 сентября 2001 г., которые США сами спровоцировали, а о последствиях политики США для тех стран, которые, наоборот, всеми силами старались нивелировать национально-религиозные разногласия. По мнению политолога Д. Халидова, «за войной в Дагестане и Чечне чувствуется опытная рука сценаристов и вдохновителей «нового мирового порядка» с Запада. Согласно их плану, на Кавказе в смертельной битве должны были схватиться Россия и Чечня – «передовой отряд» исламского радикализма»⁹⁵. (Собственно, исходя из новейших событий, в этой «схватке» участвуют Россия и Грузия, при абсолютном отсутствии религиозного фактора, зато при колоссальном присутствии националистического.) Анализируя политику США в регионе, можно действительно сделать вывод, что если использованию «исламского фактора» изначально, т.е. в исследуемые годы, не придавалось большого значения, и он должен был служить достижению конкретных и «несложных» целей, то с течением времени он стал настоящим оружием в руках США, которые, в частности, используют радикальные исламские течения для поддержания постоянной конфронтации⁹⁶.

Политика США безусловно способствовала исламизации арабского мира. Так, в Египте при президентах Г. Насере и А. Садате этого не замечалось, тогда как в настоящее время фактор исламизации ощущается постоянно⁹⁷. С конца 1970-х гг. на политической арене большинства мусульманских стран уже присутствовали основные действующие лица исламистского движения, а с начала 1980-х гг. исламизм распространился по всему мусульманскому миру⁹⁸.

«Исламский фактор»  в наши дни привел к совершенно уж фантастической (даже по формулировке!) борьбе антитеррора против террора. Не говоря о том, что большинство штаб-квартир террористических организаций находятся в США, борьба с международным терроризмом у американцев односторонняя и нацелена в основном на те страны, где имеется «американский интерес».

Анализируя обострение ситуации на границах между Израилем и арабскими странами во второй половине 1960-х гг., автор доказывает, что если израильские провокации на границе с Иорданией были невыгодны для США, учитывая, что Иордания имела прозападную ориентацию, то нападения на Сирию были инициированы американцами.

В §2 выявляется роль США в Шестидневной войне 1967 г. и послевоенном урегулировании. Вывод Чрезвычайных вооруженных сил ООН из района Шарм аш-Шейха, контролировавшего вход в Акабский залив, который, в частности, послужил поводом для Израиля начать войну, был разрешен Генеральным секретарем ООН У Таном. Судя по тому, что У Тан не посоветовавшись ни с Генеральной Ассамблеей, ни с Советом Безопасности предложил Насеру либо вывести войска ООН целиком, либо полностью оставить их на своих позициях, советчиком у Генерального секретаря были Соединенные Штаты. Противоречивые заявления США по поводу намерения Израиля начать военные действия⁹⁹, срочное оказание военной помощи и предоставление разведывательных данных, а также высокая вероятность того, что США намеренно не предприняли усилий по снятию блокады Акабского залива, не оставляют сомнений, что эта война была им выгодна. Так, например, они решительно возражали против включения в решение Совета Безопасности (5 июня) положения об отводе войск на первоначальные позиции, настаивая лишь на прекращении огня. Ни одна резолюция, призывающая Израиль отвести войска (6 июня), не собрала необходимого большинства вследствие нажима США. По мнению Х. Герцога, Израиль принял решение о прекращении огня только 10 июня, после того как он занял позиции, «заранее выбранные израильским Генштабом»¹⁰⁰. США, понимая, что Израиль уже добился необходимых успехов для будущего политического торга, а также, что СССР может пойти на вооруженное вмешательство, дали Израилю понять, чтобы он остановился¹⁰¹.

Когда стало ясно, что  израильтяне прочно закрепились  на новых территориях и за кулисами дипломатической борьбы, США стали говорить уже о непосредственной взаимозависимости между вопросом о выводе войск Израиля и открытием Суэцкого канала для свободного прохода всех судов, включая израильские. Таким образом, американская сторона отходила даже от своей собственной позиции, которую она сама же недавно занимала, и пыталась предъявить еще более жесткие условия арабским странам, все откровеннее занимая при этом одностороннюю произраильскую позицию. Надо отметить, что американцы использовали и многочисленные промахи арабских стран.

Для США результаты войны  были далеко не однозначными. Израиль  оккупировал территории не только Египта и Сирии, но и дружественной им Иордании. На Ближнем Востоке произошел беспрецедентный рост антиамериканских настроений. Сочувствие к Египту, Сирии и Иордании проявили даже консервативные арабские режимы.

С другой стороны, заинтересованность США в войне очевидна: американцы боялись, что национально-освободительные движения могут перекинуться на страны, в которых интересы американских монополий были критическими. Кроме того, война открыла им возможность приступить к политике урегулирования ближневосточного конфликта в своих интересах. Суэцкий канал, который в результате войны оказался закрытым, явился разменной монетой для США, которую они могли использовать во время переговоров с Европой о войне во Вьетнаме.

В войне 1967 г. США явились  третьей, но скрытой стороной конфликта. Так, Израиль не должен был оккупировать сирийскую территорию, хотя 10 июня войска Израиля были недалеко от Дамаска.

В исследовании о политике США на Ближнем Востоке, подготовленном Американским институтом по вопросам государственной политики, отмечалось, что, формально поддерживая резолюцию №242, «американские лидеры, как в правительстве, так и вне его, в своих заявлениях и действиях занимали позицию «односторонней благосклонности» по отношению к Израилю»¹⁰². Поскольку целью США являлось усиление своих позиций на Ближнем Востоке, можно сделать вывод, что это на тот период было возможно осуществить с помощью Израиля.

Во время «войны на истощение» (§3) Суэцкий канал стал главным полигоном для испытания оружия двух сверхдержав.

Не сумев примириться с арабским национализмом, США усилили использование другого националистического течения, традиционно-консервативного, развивающегося под лозунгами панисламизма, во главе которого стояла Саудовская Аравия. В первой половине 1970-х гг. эта тактика США получила название «полторы опоры», где половина была представлена Саудовской Аравией, а основным стратегическим партнером США оставался Иран. Такая политика, с одной стороны, создавала два центра соперничества, с другой, разделяла арабский мир на два лагеря. Тот лагерь, который в данном случае оставался вне внимания США, был разочарован американской политикой: декларативная поддержка прогрессивных арабских режимов и лозунги о «правах наций» плохо сочетались с дружбой с Израилем, с оплотом исламского фундаментализма в Саудовской Аравии или с деспотичным режимом иранского шаха.

В конце 1960-х гг. в американском политическом лексиконе появился термин «недружественные арабы» (по сравнению с «умеренными»). Разумеется, «умеренными» были в основном монархии. Характерно, что термин «недружественный» имеет свое продолжение и сегодня, но в более жесткой и универсальной для всего мира форме – «страны-изгои».

Предложения США по арабо-израильскому урегулированию (в том числе, планы Роджерса) к 1970 г. сводились уже не к всеобщему, а к промежуточному урегулированию, и этому было подведена теоретическая база¹⁰³. Сама «многомерность» региона ставила американцев в тупик. Поэтому никакого всеобъемлющего урегулирования американцы предложить не могли. Но если двусторонние переговоры Израиля с арабскими странами были относительно реальны, они были на тот период совершенно невозможны с палестинцами. А это означало, что за бортом урегулирования оставалась одна из самых сложных проблем – палестинских беженцев.

Весьма показательно, что доктрина Эйзенхауэра сыграла свою роль и в Иордании времен «черного сентября» 1970 г., ибо тогда США также поддержали Хусейна, только более искусно и скрыто (и в первую очередь – с использованием Израиля). В диссертации доказывается, что именно Израиль извлек пользу из конфликта между иорданцами и палестинцами. Эти события выявили скрытый интерес между Израилем и Иорданией, а также продемонстрировали Соединенным Штатам, что Израиль является тем государством в регионе, на которое они могут всецело положиться.

Принятая в 1970 г. доктрина Никсона, согласно которой партнеры США должны были самостоятельно, с помощью «местных сил» или «региональных держав», решать проблемы своей безопасности, в том числе сдерживать национально-освободительную борьбу при военно-технической помощи США, сыграла роль в укреплении Ирана и Саудовской Аравии после того, как в 1968 г. англичане приняли решение об «уходе» из зоны Персидского залива. Совместные действия Англии и США были тем более актуальны в свете национализации собственности крупнейших нефтяных компаний в Ираке и Ливии.

Приход в Египте к  власти А. Садата в 1970 г. кардинально изменил ситуацию, в частности, в вопросе ближневосточного урегулирования: новый президент предложил в феврале 1971 г. открыть Суэцкий канал на условиях «прекращения враждебности» и частичного отвода израильских войск к востоку от канала. (Надо отметить, что это предложение изначально исходило от израильтян.)

Политика США балансирования между Израилем и консервативными  арабскими странами только усугубила  ситуацию, подогревая надежды арабов на то, что американское посредничество приведет к изменению экспансионистского курса Израиля. Несмотря на заметную потерю авторитета США на Ближнем Востоке после «шестидневной войны», в последующие годы, США все же удалось в целом восстановить свои позиции. В арабских странах все более четко стала просматриваться тенденция рассматривать США как важную силу в разрешении ближневосточного конфликта.