Набережная Адмирала Серебрякова

Набережная Адмирала Серебрякова протянулась вдоль западного берега Цемесской бухты в Центральном районе города — героя Новороссийска. Набережная начинается от пересечения с улицей Новороссийской Республики, прерывается у Городского пляжа, возобновляется от пересечения с улицей Исаева (у гостиницы «Новороссийск») и заканчивается пересечением с Суворовской улицей .

Набережная названа именем адмирала Лазаря Марковича Серебрякова (1792—1862), одного из основателей, первого генерал-губернатора города.

Серебряков Лазарь Маркович (Арцатагорцян Казарь Маркосович) - адмирал, чья деятельность неразрывно связана с историей освоения Черноморского побережья Кавказа.

Сын крымского армянина Лазарь Маркович Серебряков (Казар Маркосович Арцатагорцян – пришлось поменять на русссковыговариваемую версию, необходимую для госслужбы) родился в 1792 году в Карасубазаре (ныне Белогорск) в состоятельной дворянской семье, получил довольно хорошее домашнее образование. Был женат на дочери известного в Крыму армянского помещика Мурзаева Анастасии. У них было два сына – Марк и Егор, а также дочь Екатерина.Служба юного Лазаря началась на море в 1910 году, когда ему еще не было и 18 лет. Юноша поступил волонтером в Черноморский флот, где обучался морскому делу, русской словесности, французскому языку, истории, географии, и, наконец, в 1815 году, по решению Адмиралтейств-коллегии из гардемарин был произведен в мичманы. Вначале был направлен служить в Балтийский флот, затем на Черное море – командиром корабля. Молодой офицер отлично владел не только профессией, но и русским, армянским и турецким языками, что было особенно ценно для службы в Крыму и на Кавказе. С 1837 года и начинается его славная служба на Кавказе, длившаяся затем двадцать лет. Энергичного, не по возрасту дальновидного офицера из звания капитана I ранга довольно быстро повышают в чинах и должностях. Судите сами: через два года он уже контр-адмирал и начальник Первого отделения Черноморской береговой линии укрепления Новороссийска и строящегося там порта. Чтобы достичь к 45 годам такого звания и такой должности, нужно быть, определенно, человеком неординарным… Да что говорить, если Лазаря Марковича лично отмечал и ценил Император! И прежде всего за абсолютную компетентность в таком неспокойном и многонациональном крае, а также за его надежность в качестве проводника официальной политики государства и в упорном противостоянии Турции, стремящейся разными путями проникнуть в пределы России. То есть, по сути, Серебряков был ни много ни мало политическим советником правительства в кавказском вопросе – этой вечной «головной боли» России. Его мудрость и дальновидность как военачальника заключались не в том, чтобы лишь отдавать команды да применять оружие в качестве главного средства улаживания острых проблем, а в умении вести терпеливые и деловые переговоры с влиятельными людьми и старшинами всех национальностей, неустанно доказывая выгоду мирного сближения горцев с русскими и обоюдную полезность начавшейся меновой торговли (для ее улучшения русские солдаты даже перестраивали вьючные узкие тропы, соединявшие села, в надежные дороги). Кроме того, он на деле доказал местному населению готовность к просвещению кавказцев, учредив училище для малолетних черкесов.

Контр-адмирал в силу своей должности прежде всего должен был заботиться о надежности гарнизонов, шедших вдоль всей береговой линии. Он не только заботился, но также достроил их новыми военными укреплениями в Сочи, Анапе, Геленджике и Гаграх, при этом не забывая о жилых домах, почтовых отделениях и даже библиотеках…

Но особое внимание Л.М.Серебряков уделял развитию Новороссийска. При нём за 10 лет Новороссийск из военного лагеря превратился в город. Серебряков открыл здесь госпиталь, бесплатную школу для детей горцев, выступил инициатором создания городской общественной библиотеки.

В 1839 году продолжалось строительство новых укреплений русскими войсками. Как видно из журнала, который вёл Серебряков, в апреле и мае его отряд находился в натухайских землях, 5 мая основан форт Раевский. Продолжалось строительство фортов Лазаревский и Головинский. Нужно сказать, что положение укреплений ЧБЛ было плачевным.

Прекрасную иллюстрацию этого даёт рапорт Серебрякова от 15 января 1840 главнокомандующему Кавказским корпусом.

В Геленджике Серебряков нашёл строения разрушенными от продолжительных дождей и ненастья. Пороховые погреба, казармы, все строения, первоначально дурно возведённые, дали сильную течь, Гарнизон бы обременен службой и непосильными работами. Лазарет в удовлетворит состоянии и число больных незначительно, благодаря здоровому климату.

В Михайловском укреплении бойницы так обрушились, что их нельзя исправить. Пороховой погреб обвалился и порох пришлось перенести в артиллерийскую казарму. Больны были почти все солдаты.

Форт Вельяминовский пришёл в совершенный упадок. Бруствер осыпался. Пороховой погреб разрушился, упала стена в нём, крыша села и пришлось арт снаряды перенести в сарай. Смертность непомерная. Из сотни сводной команды Тенгинского и Навагинского полков, присланной для усиления гарнизона, осталось 12 человек, 18 солдат находилось в лазарете, а остальные 70 умерли.

Форт Лазарев на р. Псезуапсе имел такие сырые и холодные помещения, что люди ходили согреваться из казарм в баню и караульню. Лазарет помещён был в кухне, в которой не было полов и при необычайной тесноте был удушливый и заражённый воздух. Серебряков нашёл в укреплении только 30 человек здоровых, остальные были слабы, болезненного и измождённого вида. В лазарете лежало 26 больных. С 1839 года умерло 86 человек. Дезертиров было 9 человек. Медикаменты истощены. Палительного фитиля, картечи и пакли для смоления гранат не было. Всё это Серебряков пополнил запасами из других укреплений.

По другим сообщениям известно, что в феврале 1840 в форте Головинском из 230 человек было 120 человек больных, а в Навагинском укреплении на 243 человека 134 больных. Заболел сам начальник второго отделения линии Марцелин Ольшевский, у него умерла жена и 4 человека прислуги из пяти.

Серебряков писал по этому поводу Раевскому: «все укрепления в одинаковом положении и всех их ожидает одна участь, если не будут немедленно и значительно усилены гарнизоны».

Не удивительно, что при таком положении дел с началом 1840 последовал крах в обороне ЧБЛ. В феврале и марте одно за другим горцами было взято 4 укрепления 7 февраля форт Лазарев, 27 февраля форт Головинский, 29 февраля Вельяминовское и 22 марта Михайловское

Форт Лазарев был взят при посредстве перебежчика убыха. Убых Шоген-муса, похитивший девушку, бежал с нею, из опасения мести, к русским в форт Лазарев. Здесь он прожил 3 месяца и вошёл в такое доверие коменданта, что свободно уходил ночью из форта, воровал у горцев скот и пр. Решивши вернуться на родину Шоген-муса, чтобы получить прощение от убыхов, обещал им передать форт Лазарев. Убыхи приняли предложение. Собралось более 1200 человек убыхов, натухайцев, шапсугов, вардане, с которыми Шоген-муса, пользуясь правом свободного входа и ворвался на рассвете в форт Лазарев. Быстро убили часового, так что выбежавшие солдаты не успели одеться, вооружиться. Завязался рукопашный бой, длившийся не более получаса. Азовские казаки, бывшие на берегу моря сделали 10 орудийных выстрелов, из 10 казаков 5 убито, остальные взяты в плен. Всего в плен попали 40 человек.

Были попытки захватить и другие укрепления. 23 и 24 марта черкесы пытались взять Навагинское укрепление, но были отражены гарнизонными войсками.

Русские военные власти решили снова занять укрепления, взятые горцами. Вельяминовский на р. Туапсе вновь был занят десантом без сопротивления горцев 11 мая 1840. утром 22 мая был высажен десант на р. Псезуапсе. Здесь горцы пытались препятствовать занятию форта, но моряки артиллерийским огнём не подпустили их ближе к нему. Похоронили останки погибших солдат. Обнаружилось, что уничтожена могила Одоевского. 28 мая предпринят поиск по Псезуапсе. Отряд сжёг при незначительных столкновениях с горцами на протяжении 7 вёрст 13 аулов, из которых 11 имели по 6 саклей, а два по 25. при отряде была команда с топорами, которая уничтожила все виноградники и фруктовые деревья, насаженные горцами в долине. В аулах найдены вещи, захваченные горцами в укреплении Лазаревском. В трёх верстах от форта найдены чугунные оружия без лафетов. Горцы не смогли втащить их на горы и бросили.

В 1842 было возведено последнее из укреплений на ЧПК. Командовал сам Серебряков. Натухайцы просили помощи у других горцев. Потянулись на Гостагай шапсуги, абадзехи и даже убыхи. Но удалось выполнить намеченное. Успешно Серебряков применял засады пластунов. Попутно очистили окрестности на 17 вёрст к востоку от Гостагая, истребивши до 150 аулов. Постоянные мелкие стычки продолжались постоянно. Приходилось бороться с контрабандой. Не раз отличались азовские казаки под командой старшины Якова Бараховича.

13 января 1848 норд-ост  в Новороссийске. Люди не могли  ходить. Брызгами с моря покрывались  как корой изо льда люди и всё, на что попадали брызги. Пароход «Боец», у которого порвало якорные цепи, выброшен на берег. То же случилось с бригом «Паламед» и транспортом «Гостагай», корвет «Пилад». Тендер «Струя» превратился в глыбу льда и затонул вместе с экипажем. По свидетельству Серебрякова, экипажи судов и те, кто спасал их, выказывали чудеса самоотвержения. В том же 1848 году началось у горцев формирование мутазигов – постоянного войска. Это сделано под воздействием самого талантливого представителя Шамиля Магомед-Амина, который волновал натухайцев и шапсугов с 1844. Серебряков совершает ряд экспедиций против мутазигов.

В 1851 Серебряков в сопровождении 5 офицеров совершил большое путешествие по Кавказу, результатом которого стала составленная им записка «Краткий топографический и этнографический обзор Цебельды и описание пути от Сухуми к Кубани через Главный Кавказский хребет». За этот труд Серебряков был избран в члены императорского Русского географического общества. В том же году Серебряков назначается начальником всей ЧБЛ от устья Кубани до форта св. Николая. Много сил и средств отдал он строительству дороги от Новороссийска до Екатеринодара, но до начала Крымской войны не успел выполнить эту задачу: построенная им Константиновская дорога «добралась» только до Абинского укрепления.

К началу Крымской войны в распоряжении командования Черноморской береговой линии имелись крайне незначительные военно-морские силы. Они состояли из четырёх парусных и восьми транспортных судов, пяти пароходов и одной паровой шхуны. Из этой эскадры более или менее боеспособными судами были лишь парусные. Что же касается пароходов, то они имели крайне слабое артиллерийское вооружение и слабые машины, вследствие чего, по отзывам вице-адмирала Серебрякова, не могли ни сражаться, ни уйти от неприятельских сильных пароходов в случае встречи с ними. Вдобавок к этому пароходы береговой линии обслуживались английскими машинистами, на которых никак нельзя было положиться во время военных действий и которые, плавая ряд лет у кавказских берегов, немало потрудились в интересах английской военной разведки. Только в марте 1854 г. по настоятельному требованию адмирала Корнилова этим машинисты-механики были заменены русскими инженерами.

Серебряков предупреждал, что после ввода в Чёрное море английской и французских эскадр укрепления береговой линии окажутся в серьёзной опасности.

С большим трудом ему удалось получить из Севастополя 62 пушки, которые потребовались для оснащения береговых батарей. Что же касается его просьб об усилении береговой линии военными судами, то их этого ничего не вышло.

Таково было положение дел на побережье Западного Кавказа в тот момент, когда 9 февраля 1854 года. Николай I объявил манифестом о разрыве дипломатических отношений с Англией и Францией. В то время как командование береговой линии тщетно изыскивало средства и возможности для обороны хотя бы главнейших её пунктов, суда союзников уже начали свои операции в Чёрном море. 19 января четыре неприятельских паровых фрегата не подымая флагов, неожиданно появились на феодосийском рейде в виду стоявших там русских судов и, оставаясь вне пушечного выстрела, начали производить промеры глубин морского дна. Полчаса спустя они демонстративно подняли английский и французский флаги и, взяв курс на север, скрылись за Феодосийским мысом. 14 февраля князь Меншиков приказал немедленно направить суда береговой линии в Севастополь.

С отводом в Севастополь эскадры судьба укреплений береговой линии была решена. Помимо того, что они, не обладая необходимым артиллерийским вооружением, были бы разгромлены с моря мощной морской артиллерией союзников, гарнизоны их, лишённые доставки продовольствия морем, обрекались на голодную смерть. В первую очередь эта угроза нависла над южным участком линии, расположенным между Гаграми и Новотроицким укреплением, который не имел никаких других средств сообщения, кроме морских. Однако и укрепления северной части линии на пространстве от Геленджика до Анапы хотя и имели некоторую возможность сообщения по суше с внутренними пунктами Черномории, однако не могли получить того количества провианта и фуража, в котором они нуждались.

Уже в начале февраля 1854 г. Серебряков под строжайшим секретом известил начальников укреплений о том, что последние могут быть сняты, и предложил провести незаметную подготовку к их эвакуации.

Вскоре последовало и общее распоряжение, и в течение 24 часов 4-5 марта 1854 г. были сняты Новотроицкое, Тенгинское, Вельяминовское, Лазаревское, Головинское и Навагинское укрепления. Охранявшие линию побережья на протяжении ста морских миль. Гарнизоны их вместе с женщинами, детьми и вольнопромышленниками эвакуировались в Геленджик и Новороссийск.

Оставление русскими войсками названных укреплений проведено было весьма своевременно и не позволило англо-французскому командованию одержать лёгкую победу над этими слабыми фортами с их немногочисленными гарнизонами.

К концу работ по снятию последнего — Навагинского – укрепления на взморье показались два неприятельских парохода-фрегата, которые не решились, однако, воспрепятствовать окончанию операции и ограничились одним наблюдением. Эти суда входили в состав той эскадры, о которой писал Ф. Энгельс: «Тем временем два линейных корабля (винтовых парохода) и семь паровых фрегатов находятся на пути в Черкесию. Они были назначены для разведок у берегов Крыма с тем, чтобы после этого разрушить форты на черкесском побережье».