Проблемы моделирования психологических рисков

Наша теория рационального  выбора многим обязана стимулирующей работе Ричарда Талера, в которой показано соответствие наших представлений о процессах рациональных расчетов (mental accounting) поведению потребителя. Следующий пример, составленный по результатам работ Севеджа и Талера, знакомит нас с некоторыми правилами, регулирующими процесс реконструкции рациональных представлений и иллюстрирующими обусловленность оценки трансакций вогнутостью функции ценности.

Пример 7:

Предположим, вы собираетесь  приобрести куртку за $125 и калькулятор  за $15. Продавец калькуляторов сообщил: тот, который вы желаете купить, в  другом филиале универсама, расположенном  в 20 минутах езды, стоит $10. Поедете  ли вы в другой магазин?

Этот пример связан с задачей  оценки приемлемости выбора, в ходе которого необходимо сравнить связанные  с поездкой неудобства с финансовым выигрышем. Фреймами данного выбора могут быть: минимальный, тематический или объясняющий расчет (comprehensive account). Минимальный расчет включает лишь оценку разницы между двумя возможными вариантами выбора, не уделяя внимания деталям. При минимальном расчете фрейм связанного с поездкой в другой магазин преимущества - это выигрыш $5. Тематический расчет соотносит последствия возможных вариантов выбора с оценочным уровнем, определяемым из контекста, в рамках которого происходит принятие решения. В данном примере соответствующей темой является покупка калькулятора, поэтому фрейм выгоды от путешествия - снижение цены с $15 до $10. Так как потенциальная выгода связана лишь с калькулятором, цена куртки не учитывается в тематическом расчете. Цена куртки, так же как и другие расходы, может быть включена в более общий объясняющий счет, в котором экономия может быть оценена относительно, скажем, месячных трат.

Формулировка задачи в  предыдущем примере может показаться нейтральной по отношения к принятию вида расчета - минимального, тематического  или объясняющего. Однако можно предположить, что люди спонтанно фреймируют свои решения понятиями тематического расчета, которые в данном контексте играют роль "правильных форм" восприятия и базовых категорий познания. Тематическая постановка вопроса в связи с вогнутостью функции ценности подразумевает, что готовность ехать в другой магазин ради экономии $5 на покупке калькулятора должна обратно зависеть от цены калькулятора и не зависеть от цены куртки. Чтобы проверить это предположение, мы сконструировали другую версию примера, в котором цены двух товаров были взаимозависимы. Цена калькулятора в первом магазине была $125 и $120 в другом филиале, а цена куртки была установлена в $15. Как и предполагалось, соотношения респондентов, которые ответили, что совершат поездку в другой магазин, резко отличались в этих двух примерах. Результаты показали: 68% респондентов (N = 88) желали бы поехать в другой магазин, чтобы сэкономить $5 на калькуляторе стоимостью $15, но только 29% из 93 респондентов были готовы поехать в другой магазин, чтобы сэкономить $5 на калькуляторе стоимостью $125. Эти результаты подтверждают выводы, получаемые в концепции тематического расчета, тогда как в терминах как минимального, так и объясняющего расчета обе версии идентичны.

Важность тематического  расчета для описания поведения  потребителя подтверждается наблюдением: стандартное отклонение цен на определенный продукт в магазинах среднестатического города в целом пропорционально средней цене данного продукта. С тех пор, как колебания цен определенно зависят от попыток потребителей найти лучшую покупку (find the best buy), покупатели вряд ли согласятся прилагать дополни тельные усилия, чтобы сэкономить $15 на 150 долларовой покупке, чем $5 - на 50-долларовой.

Тематическая организация  рационального мышления ведет к  тому, что люди чаще оценивают выигрыши и потери в относительных, нежели в абсолютных показателях. Это приводит к большим различиям в относительных расходах на другие вещи, такие, например, как телефонные звонки, сделанные с целью найти удачную покупку или готовность ехать далеко, чтобы ее заполучить. Большинство покупателей обнаружат, что легче принять решение о покупке автомобильной стереосистемы или персидского ковра в контексте решения о покупке автомобиля или дома, чем по отдельности. Эти наблюдения, очевидно, противоречат традиционной рациональной теории поведения потребителя, которая предполагает инвариантность и не признает эффекты, обусловленные типами мысленных расчетов.

Следующие примеры иллюстрируют другой случай оценки, когда учет расходов обусловлю тематической организацией рационального мышления:

Пример 8 (N = 200):

Предположим, что вы решили посмотреть пьесу и заплатили  за входной билет $10. Когда вы вошли  в театр, то обнаружили: билет потерян  Место не было отмечено, и билет  не может быть возвращен. Заплатите  ли вы $10 за другой билет

Да (46%) Нет (54%)

Пример 9 (N=183)

Предположим, что вы решили посмотреть пьесу, билет на которую  стоит $10. Когда вы вошли в театр, то обнаружили: потеряна банкнота в $10. А в этом случае вы заплатите $10 за билет?

Да (88%) Нет (12%)

Различия в ответах  респондентов на эти вопросы интригуют. Почему так много людей не готовы тратить $10, потеряв билет, хотя они  охотно потратят такое же количество денег, потеряв эквивалентную сумму  наличных? Мы объясняли различия тематической организацией рационального мышления. Поход в театр рассматривается  как трансакция, в которой стоимость  билета обменивается на возможность  посмотреть пьесу. Покупка второго  билета увеличивает расходы на просмотр до уровня, который многие респонденты  находят неприемлемым. Потеря денег, напротив, не учитывается в расходах на театр, это лишь заставляет индивида почувствовать себя несколько стесненным в средствах.

Довольно интересный эффект наблюдался, когда две версии этого  примера предлагались од ним и  тем же людям. Желание заменить потерянный билет значительно возрастало, когда  этому варианту предшествовала версия о потерянных деньгах. Напротив, готовность купить билет после потери денег  не претерпела изменений после предварительного ознакомления с другим вариантом  примера. Это сопоставление наводит  субъекта на мысль, что имеет смысл  считать потерянный билет утраченными  деньгами, но не наоборот.

Нормативный статус эффектов, обусловленных типами мысленных  расчетов, находится под вопросом. В отличие от приведенных ранее  примеров (например, проблема выбора медицинской  программы, где обе версии задачи отличаются только формой), уместно  такое возражение: альтернативные версии примеров с калькулятором и билетом  различаются также и по существу. В частности, экономия $5 при покупке  стоимостью $15 может доставить большее  удовольствие, чем при покупке  большей стоимости; да и повторная  оплата билета может раздражать сильнее, чем потеря $10 наличными. Сожаление, раздражение и самоудовлетворение также могут быть обусловлены фреймами. Если второстепенные следствия считаются значимыми, то наблюдаемые предпочтения не нарушают критерия инвариантности и не могут быть исключены как несущественные и неверные. С другой стороны, второстепенные следствия могут изменяться в процессе рефлексии. Удовлетворение от экономии $5 при покупке стоимостью $15 может измениться, если потребитель обнаружит, что он бы не стал предпринимать подобную попытку сэкономить $10 на 200-долларовой покупке. Мы не утверждаем, что решения проблем, имеющих сходные первичные следствия, должны быть одинаковы. Мы полагаем, однако, что систематический обзор альтернативных фреймов является полезным инструментом рефлексии, который поможет лицам, принимающим решения, оценить первостепенные и второстепенные последствия выбора.

Потери и затраты

Многие проблемы принятия решений приобретают форму выбора между сохранением статус-кво  и принятием альтернативы, которая  в каких-то отношениях полезна, а  в других - имеет недостатки. Ценностный анализ, применявшийся ранее для  одномерных вероятностных исходов, может быть расширен для данного  случая с помощью предположения  о том, что статус-кво определяет референтные уровни предпочтений для всех характеристик состояния. Преимущества альтернативных вариантов могут быть оценены как выигрыши, а их недостатки - как потери. Так как потери переживаются сильнее, чем выигрыши, лицо, принимающее решение, более тяготеет к сохранению статус-кво.

Для того, чтобы описать  нерасположенность людей расставаться с собственностью, являющейся частью их начального запаса, Талер ввел термин "эффект начального запаса" (endowment effect). В том случае, когда отказ от части собственности более неприятен, чем удовольствие от приобретения такой же ценности, цены покупки будут заметно ниже цен продажи. Исходя из этого, самая высокая цена, которую индивид заплатит за актив, будет ниже цены, которую запросит этот же индивид за отказ от актива, однажды приобретенного. Талер рассмотрел несколько примеров проявления эффекта начального запаса в поведении потребителей и предпринимателей. Некоторые исследования показали существенные расхождения между ценами покупки и продажи как в предполагаемых, так и реальных трансакциях. Эти результаты были представлены как вызов традиционной экономической теории, в которой цены покупки и продажи совпадают, если не принимать во внимание трансакционные затраты и эффект богатства. Мы также наблюдали несклонность к обменам в исследованиях ситуаций выбора между гипотетическими вакансиями, которые отличаются недельным жалованием (S) и температурой (Т) на рабочем месте. Опрашиваемых попросили представить, что они занимают определенную позицию (Sl, T1), и им предложено перейти на другую позицию (S2, Т2), которая была лучше по одному показателю и хуже по другому. Мы обнаружили, что большинство субъектов, занимающих позицию (S1, T1), не пожелали сменить ее на (S2, Т2), так же как большинство людей, занимающих вторую позицию, не захотели обменять ее на первую. Очевидно, что одни и те же различия в заработке и условиях работы преувеличиваются больше как недостатки, и недооцениваются как преимущества.

В общем, несклонность к потерям  делает стабильность более предпочтительной, чем изменения. Представьте себе двух гедонистически абсолютно идентичных близнецов, которые считают два альтернативных мира равно привлекательными. Вообразите далее, что силой обстоятельств близнецы разделены и помещены в разные миры. Как только они освоятся в своих новых состояниях, оценят их преимущества и недостатки каждый по-своему, они больше не будут для них безразличны: оба предпочтут остаться там, где оказались. Таким образом, нестабильность предпочтений влечет за собой предпочтение стабильности. В дополнение к предпочтению стабильности над изменениями, комбинация приспосабливаемости и несклонности к потерям предохраняет от сожаления и зависти, уменьшая привлекательность упущенных альтернатив и начальных запасов других индивидов.

Несклонность к потерям  и, следовательно, эффект начального запаса вряд ли играют значительную роль в  повседневных экономических обменных операциях. Владелец магазина, например, не считает средства, выплаченные  поставщикам, потерями, также как  и деньги, полученные от клиентов, выигрышем. Вместо этого, торговец подсчитывает затраты  и доходы за определенный период и  оценивает только баланс. Платежи, произведенные  потребителями, также не оцениваются  как потери, а рассматриваются  как альтернативные приобретения. В  соответствии с традиционным экономическим  анализом деньги рассматриваются как  ближайшие заменители товаров и  услуг, которые могут быть приобретены  с их помощью. Этот способ оценки представляется ясным, когда индивид имеет в  виду определенную альтернативу, например: "я могу купить новую камеру или  новый тент". В подобном случае человек купит камеру, если ее субъективная ценность превышает ценность сохранения денег, которых она стоит.

Это случаи, в которых  недостатки могут быть представлены фреймами в виде затрат или потерь. В частности, выбор между гарантированными потерями и риском больших потерь может быть фреймом страховки. В  таких случаях несогласованность  в оценке затрат-потерь может вести  к нарушению инвариантности. Рассмотрим, например, выбор между гарантированной  потерей $50 и 25% вероятностью потерять $200. Слович и другие сообщили, что около 80% людей в их экспериментах проявляют стремление к риску в играх, где альтернативой является гарантированная потеря. Тем не менее, только 35% опрошенных отказываются платить $50 за страховку от 25% вероятности потери $200. Похожие результаты были также получены Шумейкером и Канрейтером и Херши и Шумейкером. Мы предполагаем, что для одной и той же суммы денег в первом случае фреймом являлась невосполнимая потеря, во втором это были затраты на охрану собственности. Модальные предпочтения изменились на противоположные в обоих случаях, так как потери более нежелательны, чем затраты.

Мы наблюдали похожий  эффект в области позитивных оценок, что можно проиллюстрировать  следующими двумя примерами:

Пример 10:

Согласитесь ли вы участвовать  в игре, в которой с вероятностью 10% выпадает выигрыш $95 и с вероятностью 90% - потеря $5?

Пример 11:

Согласны ли вы заплатить $5 за участие в лотерее, в которой  с вероятностью 10% выпадает выигрыш $100 и с вероятностью 90% - проигрыш?

В общей сложности, на эти  вопросы, разделенные короткой промежуточной  задачей, отвечали 132 студента. Для половины из респондентов порядок вопросов был  изменен. Несмотря на то, что эти  две задачи предлагают, очевидно, два  объективно идентичных варианта выбора, 55% респондентов выражают различные  предпочтения. В них 42 человека отказались от игры в примере 11, но согласились  на эквивалентную лотерею в примера 11. Действенность этих, на первый взгляд, несущественных манипуляций иллюстрирует как проблему нечеткого различия в затратах-потерях, так и мощь рамочного эффект Рассмотрение $5 в качестве платежа делает игру более приемлемой, чем представление этой s суммы как потери.

Из предшествующего анализа  можно заключить: субъективное состояние  индивида может быть улучшено, если негативный исход будет восприниматься скорее как затраты, нежели как и  потери. Возможность подобного психологического манипулирования объясняет такую  форму парадоксального поведения  как эффект необратимых потерь (dead-loss effect). Талер приводит пример человека, у которого развилась форма болезни, известная нам как “теннисный локоть” (Воспаление суставной капсулы локтевого сустава, вызванное игрой в теннис. - Прим. перев.), вскоре после того, как он заплатил членский взнос в теннисный клуб. Он испытывал жуткую боль, но продолжал играть в теннис, чтобы не пропали eго инвестиции. Предполагая, что человек не может играть, если он не оплатил членский взнос, зададим вопрос: как игра с острым ощущением боли может улучшить положение человека? Подобная игра, мы полагаем, позволяет оценивать членский взнос как затраты. Если же человек вынужден прекратить играть, ему придется признать взнос необратимыми потерями, что может оказаться менее предпочтительным, чем игра с болью.