Асимметрия информации: достижения, результаты и критика

Похоже, это проблема недостаточной  разработанности самого понятия  репутации. Утверждая, что каждого  индивида можно отнести к группе схожих индивидов (чтобы таким образом  судить о его качествах), мы тем  самым признаем, что знаем, как  это делается. Но вопрос: "Почему это делается? " неизменно повисает в воздухе. Отсюда следует, что без  изучения условий возникновения  репутации, а также условий, при  которых положительная репутация  может стать отрицательной, понятие  репутации использовать трудно за исключением, увы, слишком часто встречающейся  формы гипотезы ad hoc.

Рассмотрим подробнее  условия возникновения репутации. Знание может накапливаться исходя из предшествующего опыта. Это в  точности так, если речь идет о часто  повторяющихся микросделках. Но, возможно, мы наблюдаем стереотипы, отсылающие нас к другим системам координат, иногда весьма удаленным от оценки, которую мы хотели бы получить при  помощи эффекта репутации. Сложившиеся  стереотипы подобны верованиям и  способны сопротивляться опыту. Необходимо различать эти два типа логики, даже если мы можем быстро перейти  от одного к другому.

Распространение репутации  в пространстве и во времени часто  не поддается описанию в терминах простого сложения. Акерлоф здесь  недвусмысленно отсылает нас к репутации-стереотипу, в то время как механизмы, к  которым он обращается в статье о  подержанных автомобилях, относятся, скорее, к репутации-опыту. Переход  от одного способа рассмотрения репутации  к другому обнаруживает теоретические  основания теории репутации. Так, можно  утверждать, что репутация-опыт способна породить репутацию-стереотип. Более  того, если придерживаться подобной точки  зрения, то опыт даже способен спровоцировать переход от одного стереотипа к другому. Таким образом, здесь мы движемся от индивидуального опыта к коллективному  представлению, что вполне соответствует  традиционным индивидуалистическим гипотезам  ортодоксальной теории.

Однако пример с продукцией японской промышленности свидетельствует  о прямо противоположном. До середины 1960-х годов европейский импорт японской продукции, главным образом  транспортных средств и часов, страдал  от плохой репутации: считалось, что  эти продукты низкого качества. Однако выравнивание уровня качества происходило  быстро, и в некоторых секторах японские продукты были качественнее европейских. Плохая репутация ограничивала число покупателей, а значит, и  возможность распространения благоприятного опыта среди потенциальных потребителей. Имел место феномен блокировки отношения  между представлениями и поведением, на первый взгляд труднопреодолимый.

С конца 1980-х репутация  японского импорта полностью  поменялась. Продукт с маркировкой "сделано в Японии" стал пользоваться репутацией высококачественного и  превосходного по техническим характеристикам. Такой поворот невозможно полностью  отнести к результату опыта. Напротив, именно изменение репутации вложило  эти продукты в руки новых потребителей, опыт которых позволил репутацию  поддержать. Здесь репутация-стереотип  позволила возникнуть репутации-опыту. Изменение стереотипа связано с символическими аспектами и в случае автомобилей - с масштабными инвестициями некоторых японских производителей, желавших стать конкурентоспособными. Первоначальная установка была разрушена, и это породило новую установку, очевидно, более благоприятную.

То же самое можно утверждать относительно других сфер и других стран. Репутация может возникнуть сразу на уровне общества в целом, прежде чем утвердиться в. индивидуальном опыте. В этом случае неочевидно, что  она будет эффективным средством  для того, кто хочет ею воспользоваться, дабы восполнить недостаток информации. Репутация, скорее, свидетельствует  о соответствии выбора общественной норме, а не реальным потребностям.

Тот факт, что даже теория информационной асимметрии не дает явного алгоритма взаимодействия между  репутацией-опытом и репутацией-стереотипом, скорее всего, объясняется методологической неопределенностью, возникшей вследствие неполного разрыва с неоклассическим  мышлением.

Если репутация - инструмент, предназначенный для оценки, то агент, обладающий репутацией, пытается с  ее помощью воздействовать на восприятие другого, преследуя свои стратегические цели. В этом случае он максимизирует  свой символический капитал, именуемый  репутацией. Такой была бы интерпретация, соответствующая логике работ Б. Латураи С. Вулгара. Однако, как: убедительно  показал У. Мяки, согласно той же логике, обладатель репутации a priori знает  об эффекте своего воздействия на покупателя, иначе говоря, во всех подробностях знаком с символическим миром  потребительских приоритетов, вкусов и предпочтений. Мы переформулировали  здесь гипотезу совершенного знания, и она вошла в противоречие с основами теории репутации.

Репутация как социальный феномен зарождается, утверждается и, в конце концов, исчезает в контексте коллективных представлений и социальных связей, которые в большей или меньшей степени заполняют пространство принятия решений, что А. Грамши назвал бы гегемонией, определенной конфигурацией интересов.

Если интересы видоизменяются, то репутация рушится или строится на иных основаниях. Это не значит, что  качества, которые приписывались  товару или институту, не были реальны; просто в мире, где предпочтения трансформируются и выстраиваются  в иерархии в зависимости от контекстов, роль данных качеств поменялась.

В этом аспекте логическая цепь "от репутации-опыта к репутации-стереотипу" является особой формой функциональной ошибки, той самой ошибки, которую  обнаружил Стиглиц в исследовании возникновения институтов. Когда  понятие репутации используется при анализе сделок с несовершенной  информацией, возникает необходимость  более радикального отхода от методологических основ позитивизма и индивидуализма.