Развитие научного знания

Экстерналистское истолкование движущих сил науки значительно усложняет работу историков науки. Усложняет, но не обедняет. Интернализм же ориентирует историков науки на упрощенный ее вариант, представляя абсолютно самостоятельной и «девственно чистой» по отношению к обществу и его потребностям. Интернализм — это, в лучшем случае, адекватная форма внутренней развертки (подачи) результатов развития науки. Интерналист фактически призывает абстрагироваться от социального и исторического времени бытия науки. Для него (как и для любого имманентиста) время — только формально, только для отметки следования одного научного результата за другим и не имеет к реальному времени конкретной эпохи никакого отношения. Интерна- лизму, отказавшемуся от учета детерминационных ресурсов социокультуры на развитие науки, приходится «педалировать» более сильно, чем это необходимо, на роль случайности PI индивидуального творчества конкретных ученых. (Вот пришел, появился Евклид, Галилей, Эйнштейн и т. д. и сделал (сотворил) то-то и то-то...) Другой возможный вариант интерна- лизма (гегелевского типа) не лучше: здесь считается,

что всякая последующая идея вытекает из предыдущей с диалектической необходимостью. Очевидно, что такой подход также неприемлем, так как опирается на идеи преформизма и телеологизма.

Таким образом, среди основных концепций  развития научного знания наиболее приемлемым оказывается «срединный путь», исходящий  из взаимосвязи внутринаучных факторов (включая когнитивные мутации) и социокультурных факторов. Именно эта взаимосвязь и образует подлинную основу развития системы научного знания

НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ПРОГРАММА, ЕЕ СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ

 В отечественной философии  науки эта «единица» историко-методологического  знания нашла успешное применение, в частности в известных работах  П. П. Гайденко, при исследовании становления и развития научных программ в античности, Средневековье, Новом времени в системе культурно-исторического целого. Это потребовало выяснения природы и обоснования допущений, которые не доказываются в рамках данной теории, но принимаются как необходимые для ее становления и существования. Именно в рамках определенной научно-исследовательской программы (НИП), имеющей целостный системный характер, теория получает базисные предпосылки, идеалы объяснения, обоснования и доказательства достоверности получаемого знания.

Как показано в обстоятельных исследованиях  П.П. Гайденко, в античности сложились три научные программы: математическая (пифагорейско-платоновская) и две физические — атомистическая (Демокрита) и континуалистская (Аристотеля). В Средние века наибольшим влиянием пользовалась аристотелевская научная программа, на ее основе построена, например, «физика импето»; математическая НИП применялась в меньшей степени. Атомизм в период Средневековья вообще оказался на периферии научной жизни, на его основе не возникло развернутых научных теорий. И только в период становления науки Нового времени атомистическая программа начинает играть ведущую роль, она представлена как самостоятельная в работах Хр. Гюйгенса, Р. Бойля, братьев Бернулли и других наряду с такими программами, как картезианская, ньютоновская, лейбницева (Гайденко П.П. Эволюция понятия науки (XVII— XVIII вв.). Формирование научных программ Нового времени. М., 1987. С. 8).

Другой отечественный исследователь, историк науки В.П. Визгин пришел к выводу, что для изучения квантово-релятивистской революции в физике плодотворно применение понятия НИП и ее исследование в сочетании с системой методологических принципов — соответствия, наблюдаемости, инвариантности и других. При решении широкого круга проблем например, после открытия специальной теории относительности, отчетливо выявляются три большие пгюграммы-стратегии: классико-механическая, электромагнитно-полевая и релятивистская. Между «ядрами» этих конкурирующих программ существует определенное родство, они связаны по принципу соответствия, имеют ряд общих предпосылок методологического и философского характера (Визгин В.П. Методологические принципы и научно-исследовательские программы // Методологические проблемы историко-научньгх исследований. М., 1982. С. 173). Собственно методологию НИП как сложно структурированной динамичной «единицы» методологического анализа зрелой теоретической науки разработал И. Лакатос, ученик К. Поппера, представитель критического реализма. Он исходил из того, что следует различать реальную историю познания — «внешнюю историю» с ее социальными и психологическими контекстами и ее логическую реконструкцию — «внутреннюю историю» науки, мир идей, автономно развивающегося знания, «третий мир», по Поп-перу. Развертывая методологию НИП только во «внутренней истории», Лакатос четко определял позиции: «моя методология вообще не занимается мнениями и убеждениями».

Он исследовал и оценивал с точки  зрения научности не отдельно взятую теорию, но ряд или последовательность теорий. Такая последовательность образует «сдвиг проблем», который может быть назван теоретически или эмпирически  прогрессивным, если каждая новая или  уточненная теория ведет к открытию новых фактов, или регрессивным, если изменения в теории и эмпирической области не приводят к ним. Фундаментальной  единицей оценки должна быть не изолированная  теория или совокупность их, но исследовательская  программа в целом, позволяющая  выяснить, дает ли новая теория добавочную информацию по сравнению с предшественницей или нет. Итак, последовательности теорий, как выяснилось, представляют определенную развивающуюся исследовательскую  программу, содержащую обязательные собственные  методологические правила. Прежде всего это правила, указывающие, каких способов и направлений исследования надо избегать — «отрицательная эвристика» и какие пути надо избирать — «положительная эвристика».

Каждая исследовательская программа  обладает «твердым ядром» — принятыми  по соглашению (конвенции) исходными научными и философскими утверждениями о структуре объекта, которые рассматриваются как неопровержимые в этой НИП. Чтобы защитить «твердое ядро», вокруг него создается «защитный пояс» из вспомогательных гипотез, которые могут изменяться, обновляться, чтобы выдержать проверки и сохранить «ядро». Если усилия в рамках НИП дают прогрессивный сдвиг проблем, т. е. новые факты, то данную НИП можно считать успешной. Из этого следует, что противоречивые факты не приводят сразу к отказу от теории или НИП, рациональное поведение исследователя требует дальнейшего продвижения вперед, защищая исходные положения и создавая все новые вспомогательные гипотезы (прогрессивный сдвиг).

Классический пример успешной НИП, который приводит Лакатос, — это теория тяготения Ньютона. Вокруг нее было множество контрпримеров, аномалий, и она вступала в противоречие с теориями, подтверждающими эти аномалии. Ньютонианцы превращали контрпримеры в подтверждающие примеры, применив изобретательность и ловкость в ходе выдвижения новых вспомогательных гипотез, меняя оценки ложных «фактов», а также подвергая критике теории, лежащие в основе контрпримеров. Тем самым они превращали трудности и аномалии в подтверждение своей программы. «Твердое ядро» программы — три ньютоновских закона динамики, закон тяготения — оставалось неизменным и неопровержимым благодаря правилам позитивной эвристики, а также с помощью процедур фальсификации и подтверждения, активно менялся лишь «защитный пояс». В принципе разрушение «твердого ядра» возможно, что происходит в том случае, когда программа больше не позволяет предсказывать ранее неизвестные факты. Вместе с тем нельзя отбрасывать еще действующую программу, если у нее обнаружилась более сильная «соперница». Пока прежняя программа, подвергнутая реконструкции, сохраняет надежду на прогрессивный сдвиг, ее следует оберегать от ударов разрушительной критики.

Методология НИП объясняет относительную  автономию теоретической науки, понимаемую как определенную независимость  ее от столкновения с аномалиями и  контрпримерами и сохранение рационального поиска новых резервов и возможностей данной программы независимо от них. Не аномалии, но именно положительная эвристика определяет в большей степени, какие проблемы подлежат рациональному выбору ученых, работающих в рамках НИП. Аномалии регистрируются в надежде, что они когда-нибудь обернутся в «факты», подкрепляющие программу. Очевидно, что такой подход противоречит традиционному представлению: раз теория «опровергнута» экспериментом, то было бы нерационально следовать этой теории, ее следует заменить еще не опровергнутой новой. За этим стоит «скороспелая рациональность» — утопическое стремление немедленно определить ценность, степень подтверждения теории, но «рациональность работает гораздо медленнее» и к тому же может заблуждаться. Нужны непрерывность в науке, упорство в борьбе за выживание некоторых теорий, известный догматизм (консерватизм), оправданные только в том случае, если наука понимается не как борьба отдельных теорий, но поле битвы НИП. Лакатос предложил свое понимание зрелой науки, состоящей из исследовательских программ, которые не только предсказывают ранее неизвестные факты, но предвосхищают также новые вспомогательные теории. В отличие от скучной последовательности «проб и ошибок» (по Попперу) она обладает «эвристической силой», которая и порождает автономию теоретической науки.

Такой подход позволяет увидеть  слабость двух известных видов теоретической  работы. «Во-первых, слабость программ, которые, подобно марксизму или фрейдизму, конечно, являются «едиными», предлагают грандиозный план... изобретают свои вспомогательные теории вослед одним фактам, не предвидя в то же время других (какие новые факты предсказал марксизм, скажем, начиная с 1917 г.?). Во-вторых, она бьет по приглаженным, не требующим воображения скучным сериям «эмпирических» подгонок, которые так часто встречаются, например, в современной социальной психологии.

Такого рода подгонки способны с  помощью так называемой «статистической  техники» сделать возможными некоторые  «новые» предсказания и даже наволховать несколько неожиданных крупиц истины. Но в таком теоретизировании нет никакой объединяющей идеи, никакой эвристической силы, никакой непрерывности. Из них нельзя составить исследовательскую программу, и в целом они бесполезны» (Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. М., 1995. С. 150-151). Если сравнивать методологию НИП с концепцией парадигмы, то выясняются ее определенные преимущества: она опровергает «нормальную» науку, поскольку всегда существуют конкурирующие теории, смена одной теории другой, проблема выбора теорий и методов, исторического признания и отвержения научных теорий. Отрицается резкая смена парадигм, поскольку каждая парадигма-программа предполагает прогрессивный сдвиг проблем и выдвижение новых вспомогательных гипотез, защищающих «твердое ядро», что снимает не объясненный Т. Куном феномен внезапного «сбрасывания» парадигмы-программы.

Сегодня методология НИП, как она  разработана Лакатосом, принадлежит скорее истории философии и методологии науки, в целом она утопична, не выполняется в полной мере во многих случаях истории науки. Однако основные ее идеи — «твердого ядра», прогрессивного сдвига, автономности теоретического знания, его историзма и динамики и др. — значимы и сегодня как попытка учесть рациональными способами исторические, релятивные моменты, процедуры выбора, предпочтения и оценки в процессе роста теорий как базовых компонентов исследовательской программы.

Отвечая критикам, Лакатос подчеркнул, что, признавая истину высшей целью науки, следует понимать, что путь к ней ведет через «постепенно улучшающиеся ложные теории», и наивно полагать, что отдельные шаги уже дают часть истины или что они сделаны в нужном направлении.'