Патристика и схоластика

Духовное и светское сословия в  течение средних веков различались  между собою и по жизни, и по взглядам, и по интересам, и даже по языку: духовные пользовались латинским языком, миряне говорили языком народа. Конечно, церковь всегда одушевлена была стремлением провести в народную массу свои принципы и взгляды; но пока это стремление не было осуществлено — а осуществить его всецело невозможно, — рознь между светским и духовным продолжала существовать. Все мирское казалось для духовного если не враждебным, то низшим, чуждым. В содержание схоластической философии почти не входили поэтому проблемы натурфилософского характера; для неё достаточным казалось общее, метафизическое рассмотрение вопросов о мире; её внимание устремлено было на Божество и тайны спасения, а также на нравственное существо человека; этика её, исходившая из противоположения жизни земной и небесной, мира горнего и дольнего, также гармонировала с общей отрешённостью от мирского и земного и тяготением к небесному.

Та же рознь светского и духовного  обнаруживается и на языке. Если наука, почти исключительно преподававшаяся  на латинском языке, была достоянием духовенства, то поэзия — именно в том, что в ней было самого жизненного, — принадлежала мирянам. Как на поэтическом искусстве средних веков не отражается влияние научного мышления, почему оно носит слишком фантастичный характер, так научное изложение за это время лишено всякой чувственно-наглядной образности: нет в нём ни вкуса, ни фантазии, ни художественности формы; преобладает искусственность и сухость, наряду с порчей классической латыни.

 

         

                                     

                              

 

                                    

 

 

Общий взгляд на движение средневековой мысли.

Историю схоластической философии  удобнее всего разделить на два  периода: первый от IX до начала XIII век — период начинающейся схоластики, или применения аристотелевской логики и неоплатонических философов к церковному учению; второй, от начала XIII век до исхода средних веков — период полного развития и широкого распространения схоластики, или применения к церковной догме сделавшейся с тех пор известною уже в полном своём объёме аристотелевской философии. Обыкновенно начало схоластической философии видят в той своеобразной и смелой переработке античных (ближе всего — неоплатонических) воззрений, которую дал в половине IX век Иоанн Скот Эриугена.

Её первый отдел, простирающийся до половины XII век, характеризуется преобладанием  платонизма; это объясняется влиянием Августина, находящим своё завершение у Бернарда Шартрского. Наряду с этим идут через посредство арабских и иудейских философов неоплатонические влияния, всего ярче обнаруживающиеся в монистических учениях Амальриха Бенского и Давида Динантского. Поворотным пунктом служит расширение знакомства с аристотелевскими сочинениями, которым схоластика отчасти обязана арабам. Иоанн Салисбюрийский, около 1159 г., знает весь «Органон»; около 1200 г. из Константинополя на Запад прибывает перевод «Метафизики», но толкование аристотелевского учения в монистическом смысле (в чём некоторые следовали арабам) делает его подозрительным в глазах церкви. Папа Григорий IX в 1231 г. предписывает исключить libri naturales Аристотеля из школьного употребления, пока они не будут исследованы и очищены от всякого подозрения в заблуждении.

Этим вызывается более осторожное отношение к незадолго перед  тем сделавшимся известными сочинениям Аристотеля, но уже около половины XIII век аристотелизм находит благосклонный  приём у христианских философов; вместе с тем происходит более широкое усвоение античных приёмов мысли и начинается цветущий период схоластики. Упадок спекулятивной мысли и схоластики начинается в XIV век

Не следует, однако, предполагать, что самое существование схоластики, её процветание и упадок зависели только от большего или меньшего запаса произведений античной философии и  что христианская философия средних  веков стояла в рабской зависимости  от древних (особенно от Аристотеля), которые  притом недостаточно были поняты. Подобно  патристам, схоластики искали у древних  философов прежде всего подтверждения  христианской истины; как и патристов, внутреннее согласие древних философем  с христианскими воззрениями  заставляло их примыкать к тому или  другому философу.

Платон, несмотря на некоторые чуждые вере взгляды, стоял у них высоко потому, что учил о бытии Божием, различал вечность и время, идеи и  материю, называл разум — оком, истину — светом духа, знание — зрением и твёрдо установлял, что доступно знанию сотворённого разума. Аристотель привлекал схоластиков по причине сходства, которое они замечали между его органическим мировоззрением и христианским пониманием жизни и духа; они находили в его учении о бытии Бога и божественных свойствах близость к учению Писания, в его взгляде, что душа — форма тела, спекулятивное выражение библейской антропологии. Все, что из аристотелевской философии проникло в древнехристианский образ мыслей, у схоластиков поэтому также получает своё развитие. Вместе с тем они ценили в Аристотеле человека универсальной мысли и широкого кругозора, видели в нём представителя того знания, которое достигается естественными усилиями разума, но с тем большею ясностью даёт понять специфическую особенность и высоту веры.

Иоанн Салисбюрийский, отмечая достоинства  обоих древних философов, добавляет, однако, что полное знание, истинная философия возможны только при вере, без которой древние мыслители  впали в заблуждение. Таким образом, отношению средневековой спекуляции к древней при всем значении, которое  имела последняя, нельзя придавать  исключительное значение в истории  развития схоластики; нужно иметь  в виду и другие факторы, внутреннего  характера. Учители церкви в глазах схоластиков должны были стоять выше, чем главы академии и лицея. Поэтому  не без основания начало схоластики можно относить не к философии  западного мыслителя IX век И. С. Эригены, а к богословствованию греческого инока VIII в. св. Иоанна Дамаскина. Его сочинение «Πηγή γνώσεως» («Источник знания») даёт компендиум патристического богословия, с вводною философскою главою, причём философия прямо выступает в роли служебного орудия теологии.

Собственно вождём древней схоластики, когда явилась потребность дать содержанию веры рациональный и систематический  вид, был Августин. Схоластики искали теологии как науки, которая совмещала  бы в себе все элементы религии: положительный, спекулятивный и мистический. Первый шаг на пути к этой цели связан с  именем Ансельма Кентерберийского (ум. 1109); его доказательства бытия Божия  кладут начало рациональной теологии. XII-ое столетие приносит с собою, с  одной стороны, т. e. «Summae», компендиумы  положительного содержания вероучения, с другой — мистические стремления, которые особенно обнаруживаются в Бернарде Клервоском.

К XIII ст. относится в собственном  смысле основание теологии как науки. Александр Галес († 1245) даёт ещё своей  «Summa» форму комментария к Сентенциям Петра Ломбарда, но вместе с тем  ставит и общие методологические вопросы: необходима ли sacra disciplina, одна ли она, практический ли имеет характер или теоретический, что служит её предметом, как излагать её. Теология у него — мудрость, направленная на улучшение сердца, а не на усовершенствование знания, как метафизика или philosophia prima. Альберт Великий идёт далее: он находит, что именно мудрость делает теологию или sacra disciplina наукой и роднит её с философией.

Фома Аквинат, наконец, доказывает необходимость мудрости, основанной на вере и завершающей все временно-достижимое познание; это — philosophia prima, предвосприятие, хотя и несовершенное, вечного созерцания. Здесь сказывается влияние аристотелевских понятий, но руководящие мысли выходят за пределы античной спекуляции. Чтобы удержаться на достигнутой высоте, требовалась не только научная ревность, но и постоянное согласие элементов религии, составляющих предварительное условие такого парения мысли. Учёный мир не сумел сохранить этого согласия и под влиянием духа времени в XIV и XV ст. отчасти опустился вниз, отчасти уклонился в сторону. Положительная теология, мистика и диалектика обособились друг от друга, высшие точки зрения были оставлены, спекулятивная сила оказалась в таком усыплении, что номинализм, который легко мог быть побеждён в период начинавшейся схоластики, теперь взял перевес.

Средневековая схоластика разделилась  на два направления мысли: одно, не проявляя творчества, верно хранило  приобретения цветущего периода — другое обнаруживало признаки саморазложения. Кроме внутренней причины падения схоластики, были и другие содействовавшие ему факторы — возбуждение интереса к изучению природы и возрождение знания древности. И тому, и другому должно было благоприятствовать усилившееся с XIII век изучение Аристотелевой философии. Теологический характер обучения ещё господствовал в школе; все учреждения, влияние которых отражалось на направлении умов, были в ведении церкви: только благодаря тому, что схоластика сама в себе распадалась, могло взять верх другое направление. Распадение схоластики обнаружилось в XIV век, в решении старого философского вопроса об универсалиях. До XIV век господствовал реализм; теперь перевес переходит на сторону номинализма.

Утверждая, что в общих понятиях мы познаем не истинное бытие вещей  и не истинные мысли Бога, а только субъективные абстракции, слова и  знаки, номинализм отрицал всякое значение за философией, которая, с его точки  зрения, есть только искусство связывать  эти знаки в положения и  заключения. О правильности самих  положений она не может судить; знания истинных вещей, индивидуумов она  не может доставить. Это учение, в  основе своей скептическое, проводило  пропасть между богословием и  светской наукой. Всякая мирская мысль — суета; она имеет дело с чувственным, но чувственное есть только явление. Истинным принципам научает только вдохновенный разум теологии; только через него мы научаемся познавать Бога, который есть индивидуум и вместе общая основа всех вещей и потому существует во всех вещах. Это противоречит принципу мирской науки, по которому никакая вещь не может быть одновременно во многих вещах; но мы узнаем это из откровения, мы должны этому верить.

Таким образом, в самый резкий контраст одна с другою ставятся две истины, естественная и сверхъестественная: одна знает только явления, другая — их сверхъестественные основы. Теология есть практическая наука; она научает нас заповедям Божиим, открывает путь ко спасению души. И как глубоко различаются между собою духовная и мирская наука, так же должны быть разделены мирская и духовная жизнь. Самый ярый номиналист, Уильям Оккам, принадлежал к самым строгим францисканцам, которые, дав обет бедности, не мирились с образом действий папской власти. Истинно духовный должен отречься от всякого мирского имущества, потому что он явления чувственной жизни считает за ничто. Иерархия должна отказаться поэтому от светской власти: царства мирское и духовное должны быть разделены; их смешение приводит к бедствиям. Духовному царству принадлежит преимущество перед мирским, как истине — перед явлением.

Учение о духовном и светском состоянии доведено здесь до крайних  пределов, после чего должен был  следовать поворот, так как с  понятием иерархии несовместимо полное разделение духовной и светской власти. Сделаться общим воззрением номинализм не мог, но он достиг широкого распространения, привлёк к себе мистицизм, сродный  ему по отвращению к мирской суёте, и расшатал в споре с реализмом  схоластические системы. Он превратил  систематическую тенденцию средневековой  философии в полемическую. Спор номиналистов с реалистами не был проведён последовательно  и не дал плодотворных результатов: отлучения заступили место доводов. Номинализм средних веков имел только отрицательное значение для философии. Он отделил от теологии научные исследования, поскольку отверг за светскими науками  всякое значение для духовной жизни. Под его влиянием в XIV стол. философский  факультет в своих изысканиях истины не по имени только отделился  от теологического. Философское исследование приобрело более свободы, но потеряло в содержании. Формализм, в котором  упрекают схоластику, теперь действительно  является преобладающим в философии, занятой почти исключительно  логическими формами. Здесь лежат  начатки религиозного индифферентизма  в разработке светской науки; он покоится на принципе разделения духовной и  светской области.

 

 

 

                                                                                                                    

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Схоластика возникла в X столетии и занималась систематизацией и обучением основных положений христианства, основоположницей которых является патристика. Эти два учения послужили дополнением и укоренением друг друга, так как у них положено одно общее начало, передающее общие особенности и значения. Философами было предопределено, что в большинстве отношений схоластика может служить прямым продолжением патристики. Единственным отличие, которое можно выделить так это то, что схоластика использует метод применения философских конструкций, созданных предшествующей ей патристикой. Помимо всего прочего новое учение ещё имела взаимоотношения с платонизмом и учением проводимым Аристотелем. Исходя из первоисточников и высказываний великих мужей, делается вывод, что человек ничто иное как ступень, на которой стоит лестница всего мироздания и которого необходимо рассматривать не как отдельное тело или душа, а общее существо, сотворённое предвечным решением сам Господь. Согласно общей картины патристики и схоластики, человек сам обязан выбирать тропу жизни, ведущую к совершению добра и отречению от всего, что производит зло.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                      

 

 

 

 

 

 

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА:

 

1. «Введение в философию. Учебник для вузов», С.-П, 1999 г.
2. Спиркин А. Г. «Основы философии», М, 1991 г.
3. Большой энциклопедический словарь, М,  2001 г.
4. "Антология мировой философии"  т. 1
5. Сайт http://ru.wikipedia.org раздел: патристика и схоластика.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

       

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

	Страница