Методологические позиции А.С. Хомякова в концептуализации исторического процесса

Министерство образования  и науки  РФ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ  БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «САРАТОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ Н.Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО»

 

 

 

Кафедра  теоретической 

и социальной философии

 

 

 

 

Методологические  позиции А.С. Хомякова в концептуализации исторического процесса

 

 

 

КУРСОВАЯ  РАБОТА

Магистранта 1 курса специальности 030100 —Философия

философского факультета Афанасьевой Екатерины Сергеевны

 

 

 

 

 

 

Научный руководитель

доктор философских наук, профессор   _____________ В.П. Рожков

 

 

Заведующий кафедрой

доктор философских  наук, профессор   ____________ В.Б. Устьянцев

 

 

 

 

 

Саратов 2013  
СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………3

ГЛАВА 1. Анализ теоретико-философских

оснований концепции А.С. Хомякова…………………………5

§ 1. Особенности методологии и  стиля мышления……………5

§ 2. Особенности философии и  общетеоретические 

основания философствования………………………………….8

Глава 2. Реконструкция философско-исторической

концепции А.С. Хомякова………………………………………13

ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………19

Список литературы……………………………………………...21

 

 

ВВЕДЕНИЕ

XX век, а вслед за  ним и XXI век являются, несомненно, временем наибольшего разрыва  между развитием научно-технической  мощи человека и утратой нравственного  "субъекта" прогресса. Становится всё более очевиднее, что если жизнь отдельного человека и целой нации ограничивается материальными интересами и диктуется сиюминутными претензиями, а не освящается абсолютными идеалами и не опирается на многовековые традиции, то она подвергается опасности загнивания и уничтожения.

В таком контексте  личностный и творческий опыт Хомякова, по словам П.А. Флоренского, «самого чистого и самого благородного из великих людей новой русской истории», трудно переоценить. Именно соединение змеиной мудрости и голубиной простоты позволяло ему отличать мнимое просвещение от истинного, определять содержание подлинного прогресса.

Объектом исследования данной работы является история философии  как одно из важнейших направлений  социально-философского знания. Предмет исследования – философско-историческая концепция А.С. Хомякова.

Цель исследования – выявление сущностных особенностей и оригинальности подхода концепции философии истории А.С. Хомякова. Для достижения этой цели мы ставим перед собой ряд задач:

1. Рассмотреть особенности методологии и стиля мышления философа.
2. Выявить основополагающие положения философии Хомякова
3. Реконструировать философско-историческую концепцию философа, обращаясь к оригинальным источникам и критическим исследованиям.

Концепция Хомякова довольно резонансна и вызывала интерес как у современников философа, так и у современных нам исследователей. Однако наблюдается недостаточность исследований, применяющих методологические находки Хомякова к современному состоянию общества. Хотя представляется, что многие рассмотренные Хомяковым вопросы сегодня актуальны как никогда. Например, идея соборности и единения на духовных принципах представляется весьма плодотворной в сегодняшнем мире, где царит социокультурная энтропия, эгоизм и техногенный пафос.

 

ГЛАВА 1. Анализ теоретико-философских

оснований концепции А.С. Хомякова

§ 1. Особенности методологии и стиля мышления

А.С. Хомяков был чрезвычайно  цельный, яркий и оригинальный человек  с очень разносторонними дарованиями  и интересами. Не будучи «профессиональным» ученым, т.е. не будучи профессором, Хомяков был исключительно образованным, сведущим человеком с огромной эрудицией в самых различных областях. Как богослов, он был превосходно начитан в творениях Св. Отцов в истории Церкви; как философ, он знал новейших мыслителей; как историк (оставивший свои интересные «Записки по всемирной истории» в трех томах), он был, можно сказать, универсально начитан. И в то же время Хомяков был сельским хозяином, с увлечением и толком занимавшимся хозяйством.

Многосторонность знаний и интересов, как бы разбросанность ума, не пропускающего ни одной темы, хотя и не означали скольжения Хомякова по поверхности, но, конечно, мешали сосредоточенности ума. Хомяков был первоклассным диалектиком, очень любил спорить и беседовать. Живые беседы целиком захватывали Хомякова, но писать он не особенно стремился. В особенности пострадали при этом его философские взгляды. Наиболее систематичны его статьи, написанные уже в последние годы его жизни, – но сам Хомяков не привел в законченную систему свои взгляды.

Хомяков было довольно равнодушен к политическим вопросам, хотя очень интересовался социальными темами. Глубокая и всецелая преданность Православию соединялась у него с острым ощущением отличий Православия от католицизма и протестантизма. По выражению Н.А. Бердяева, Хомяков был «рыцарем Церкви», – и действительно, в его прямом, свободном, поистине сыновнем, не рабском отношении к Церкви чувствуется не только сила и преданность, но и живая сращенность души его с Церковью.  

При обращении к творческому наследию Хомякова встает прежде всего вопрос о тех влияниях, какие он испытал. Ввиду бесспорной цельности самой натуры Хомякова и бесспорного единства его взглядов на всем протяжении его литературной деятельности, должно предположить, что основные и определяющие влияния должны были иметь место в ранний период его жизни (т.е. до 40-х годов). Поскольку центральное значение для всей системы Хомякова имели его религиозные идеи, постольку и основные, определяющие влияния нужно искать в этой сфере.

Прежде всего приходится указать на исключительную начитанность Хомякова в святоотеческих творениях. Хомяков настолько вчитался в  них, настолько проникся их духом, что  именно здесь – в чтении творений Св. Отцов – и сложились его  основные богословские взгляды. Живая и глубокая личная религиозность, подлинная жизнь в Церкви осмысливались им в свете всего того, что давали ему святоотеческие творения. Флоровский строит, например, предположение, что на Хомякова сильно влияли сочинения Августина, – ввиду того, что в полемике против западных исповеданий Хомяков стоит на той же основе противоположения «любви» и «раздора», на которой стоит и Августин. Конечно, это возможно, но значения нравственного момента в богопознании, которое, несомненно, сложилось у Хомякова до его полемических брошюр, Хомяков не мог найти у Августина, теория богопознания которого совсем не центрирована на этом моменте. Потому-то и следует искать источник богословских вдохновений Хомякова не у какого-то отдельного Отца Церкви, а в святоотеческой литературе вообще.

Кроме Отцов Церкви, Хомяков  очень внимательно изучал историю  Церкви, подробно изучал историю религии (о чем достаточно свидетельствуют  его «Записки по всемирной истории» в трех томах, где в основу всего  изложения положен анализ религиозных верований и откуда Хомяков извлекает основное обобщение своей историософии о системе свободы и системе необходимости). Следил он и за современной ему религиозно-философской и богословской литературой, о чем свидетельствуют его полемические богословские статьи. Не следует забывать, что Хомяков был в постоянном общении с выдающимися современниками (Чаадаев, братья Киреевские, Одоевский, Алекс. Тургенев, позже – Герцен, Погодин, Шевырев и др.), которые с неослабным вниманием следили за религиозно-философской литературой Запада.

Гораздо запутаннее и  сложнее вопрос о чисто философских  влияниях на Хомякова. Прежде всего  надо подчеркнуть бесспорное влияние  немецкой романтики, беря ее в целом. Хомякову были, бесспорно, чужды мистические  течения в немецком романтизме, но в его космологических идеях он мыслит в линиях романтической натурфилософии. То, что иногда называют «волюнтаризмом» Хомякова, гораздо ближе к романтической космологии, чем к подлинному волюнтаризму Шопенгауэра. Особенно существенным можно считать влияние Шеллинга – и в его трансцендентализме, и в его натурфилософии. В критике Гегеля Хомяков идет в сущности путем Шеллинга. Центральная категория в мышлении Хомякова – «организм», – проходящая через его гносеологию, антропологию, эстетику и философию истории, стоит, бесспорно, в несомненной связи с натурфилософией Шеллинга. По мнению Бердяева, «философия истории Хомякова выросла в атмосфере мирового романтического духа начала XIX века»¹. Необходимо еще указать на чрезвычайную близость Хомякова (особенно в вопросах гносеологии) к Якоби.

При уяснении генезиса различных построений Хомякова надо иметь в виду, что  многие его идеи кристаллизовались  у него при разборе и критике  чужих идей. Это – несомненный  факт, бросающий свет на особенности  ума Хомякова, склонного к диалектике и в известном смысле вдохновлявшегося диалектическим противоставлением своих взглядов чужим. В этом смысле не случайно то, что почти все философские (и богословские) статьи и этюды Хомякова написаны «по поводу» чьих-либо чужих статей или книг. Некоторая вялость философского темперамента была, очевидно, присуща Хомякову, и потому он так нуждался во внешнем возбуждении, чтобы сесть за писание философских статей.

 

§ 2. Особенности философии  и общетеоретические 

основания философствования

Первая основная особенность  философского творчества Хомякова состоит  в том, что он исходил из церковного сознания при построении философской  системы. Это было сознательным принципом  для него, ибо в Церкви он видел  полноту истины, в Церкви видел  источник того света, который освещает вам и все тварное бытие. Не от изучения мира и его философского истолкования шел он к свету веры, а, наоборот, – все светилось для него тем светом, какой излучает Церковь. Хомяков в подлинном смысле «христианский философ», ибо он исходил из христианства. Конечно, это является «предпосылкой» его философских анализов, но не следует забывать, что в самой вере своей – твердой, но всегда просветленной разумом, точнее говоря, всегда зовущей к разумности, – Хомяков был исключительно свободен. Церковь не была для Хомякова авторитетом, а была именно источником света. В самом внутреннем мире Хомякова приоритет принадлежал именно вере, которая не была для него «объектом» мысли, «предметом» обсуждения, а была основной первореальностью в его духовном мире. Для Хомякова основное и главное в понятии Церкви, как первореальности, заключено в факте духовной жизни. Вокруг этого понятия развивается вся богословская доктрина Хомякова, но оно же является основным для его философских построений.

Церковь, по учению Хомякова, есть «духовный организм», воплощенный в видимой («исторической») своей «плоти», но самая сущность Церкви, ее основа, есть именно духовный организм – «единство благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». Она – «многоипостасна», но все члены Церкви органически, а не внешне, соединены друг с другом. Как единый и целостный организм Церковь не может быть разделяема на видимую и невидимую, – это «не две Церкви, но одна и та же под различными видами». Именно потому Церковь, как богочеловеческое единство, и есть целостный организм.

Существенно в этом богословском построении Хомякова то, что «видимая Церковь существует только поскольку она подчиняется Церкви невидимой (Духу Божию) и, так сказать, соглашается служить ее проявлением». Из отрицания «авторитета» в Церкви, вытекает у Хомякова решительное отрицание всякого «главы Церкви», кроме самого Христа.

Обратимся к антропологии, которая является у Хомякова посредствующей между богословием и философией дисциплиной и которая служит базой его гносеологии. Из учения о Церкви выводит Хомяков то учение о личности, которое решительно отвергает так называемый индивидуализм. Лишь в живой и морально здоровой связи с социальным целым личность обретает свою силу, для Хомякова личность, чтобы раскрыть себя в полноте и силе, должна быть связана с Церковью. Хомяков решительно отвергает теорию среды, отвергает и индивидуализм, изолирующий и абсолютирующий отдельную личность. Лишь в Церкви, т.е. в свободном, проникнутом братской любовью к другим людям единении во имя Христа, – только здесь личность обретает все свои дары, всю полноту ее личного богатства.

Любопытно учение Хомякова о двух коренных типах личности, положенное им в основу его историософии: в отдельной личности всегда идет борьба двух противоположных начал, преобладание одного из которых и образует один или другой тип. Начала эти – свобода и необходимость. Это значит, что свобода есть такой дар, которым владеть нелегко, в силу чего дух наш может уходить от свободы. Хомяков называет (в своих «Записках по всемирной истории») тот тип, в котором господствует искание свободы, – иранским, а тот, в котором господствует подчиненность необходимости, – кушитским; для него вообще вся история движется под знаком этих двух типов.

В антропологии Хомякова с особой силой выдвигается учение о целостности в человеке. Это учение, глубже и сосредоточеннее развитое Киреевским, образует у Хомякова как бы основное ядро его антропологии, – и от него он выводит разные построения, как в гносеологии, так и в философии истории.

Целостность в человеке есть иерархическая структура души: существуют «центральные силы нашего богообразного разума», вокруг которого должны располагаться все силы нашего духа. Эта иерархическая структура – неустойчива: тут есть противоборство центральных и периферических сил души; особенное значение Хомяков придает уходу от свободы, который обуславливает тот парадокс, что будучи призваны к свободе, будучи одарены этой силой, люди вольно ищут строя жизни, строя мысли, в котором царит необходимость. В этом весь трагизм человеческой жизни – нам дано лишь в Церкви находить себя, но мы постоянно уходим из Церкви, чтобы стать рабами природной или социальной необходимости. Дело здесь не в «страстях», как обычно думают, а в извращении разума.