Метод научного познания Ф.Бэкона и его значение для развития науки

Ф.Бэкон проводит разграничение между антиципациями природы и интерпретациями природы. Антиципации природы — это понятия, сконструированные «скороспело и без обдумывания»; «они легко нарушают логический ход мысли, овладевают разумом и заполняют воображение; одним словом, это понятия, выведенные ошибочным методом». Интерпретации природы — «выводятся из вещей иным способом исследования из данных, весьма отдаленных друг от друга, они не могут сразу поразить воображение и потому, по общему мнению, кажутся трудными и странными, в чем-то схожими с тайнами религиозной веры». Но именно интерпретация природы, а не антиципации конституируют истинное знание, полученное верным методом. Антиципации овладевают ходом мысли, но не приводят «к новым деталям»; интерпретации овладевают реальностью и именно поэтому они плодотворны.  И происходит это потому, что есть метод — новый органон, действительно эффективный инструмент постижения истины.

Поэтому следовало не внедрять нового в старое, а провести полное обновление знания, начав с самых основ науки. Это неотложное и важное дело имеет две стадии:

• Первая — разрушение: освобождение разума от идолов, или ложных понятий
• Вторая — созидание: изложение и подтверждение правил того единственного метода, который только и может привести человеческий ум к контакту с действительностью и установить новые отношения между словом и делом.

4.  Теория «идолов»

Задача вооружить человека методами получения нового знания полагается Ф.Бэконом гораздо важнее. Решение ее он дает в работе         «Новый Органон ». Значительным препятствием в развитии действительного познания служат предрассудки, вжившиеся, закоренелые, или даже врожденные представления и фикции, которые способствуют тому, что мир в нашем сознании отражается не полностью адекватно.

Ф.Бэкон называет эти представления идолами. Учение об идолах, согласно Ф.Бэкону, является важным средством преодоления этих представлений. Об отношении науки, об идолах к новой логике и новому методу познания он говорит: «Наука об идолах так относится к объяснению природы, как наука о софистических доказательствах к обыкновенной логике».8  

Различать идолы необходимо для освобождения от них. Но каковы же они? «Есть четыре вида идолов, осаждающих человеческий ум».9

1. Идолы рода — это предрассудки, коренящиеся в природе человека как родового существа, в несовершенстве органов чувств, в ограниченности ума.

Ощущения обманывают нас, они имеют границы, за которыми объекты перестают восприниматься нами. Руководствоваться только ощущениями наивно. Разум помогает, но ум часто дает искаженную картину природы (уподобляет кривому зеркалу). Ум приписывает природе свои свойства (антропоморфизм) и цели (телеология).

Идолы рода являются не только естественными, но и врожденными. Они исходят из естественного несовершенства человеческого разума, которое проявляется в том, что «предполагает больший порядок и равновесие в вещах, чем те, которые в них есть».

Идол рода — самый неустранимый по Ф.Бэкону. Едва ли можно освободиться от своей природы и не присовокуплять свою природу к представлениям. Путь к преодолению идолов рода заключается в осознании этого естественного свойства человеческого разума и последовательном проведении правил новой индукции в процессе познания (это необходимое, безусловно, основное и самое надежное средство для преодоления и других идолов).

«Ум человека уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривлённом и обезображенном виде» — писал Ф.Бэкон

2. Идолы пещеры — исходят от отдельного человека. Каждый из нас, помимо общих заблуждений, свойственных человеческому роду, имеет свою собственную пещеру, в которой свет природы рассеивается и гаснет по причине специфической природы каждого индивида или воспитания и влияний других людей, или из-за книг, которые он читает, и авторитета тех, кем он восхищается и кого уважает, или по причине различия впечатлений, в зависимости от того, находят ли последние душу уже занятой предубеждениями или свободной и спокойной». Дух людей «различен, склонен к изменчивости и почти случаен».

Идолы пещеры «берут свое происхождение из особой природы души и тела индивида, его воспитания и привычек или других случайностей». Мало тех, кому удаётся держаться середины, т.е. не презирать того, что есть справедливого в учении древних, и не забывать его в связи с открытиями современных учёных».

3. Идолы площади или рынка — их опасность кроется в опоре на коллективный опыт. Идол — продукт общения людей, главным образом, речевого. Ф.Бэкон пишет: «Есть такие идолы, зависящие, так сказать, от взаимных контактов человеческого рода: мы называем их идолами площади, соотнося с торговлей и общением». Но также «существуют такие идолы, которые возникают путем взаимного общения. Их мы называем идолами рынка потому, что возникли они путем взаимной договоренности в обществе. Люди договариваются при помощи речи; слова определяются общим пониманием. Плохой и неправильный выбор слов значительно мешает и разуму. Эти помехи не могут исправить ни определения, ни объяснения».

Идолы площади, по мнению Бэкона, наиболее тяжкие из всех, «потому что они внедрены в разум согласованием слов и имен». Люди «верят, что их разум господствует над словом, но случается и так, что слова обращают свою силу против разума, что делает философию и другие науки софистическими и бездеятельными». Идолы, проникающие в разум с помощью слов, бывают двух родов: или это имена несуществующих вещей ( как, например, «судьба», «вечный двигатель» и т.д.), или это имена вещей существующих, но путанные и неопределённые, неподобающим образом абстрагированные. Ф.Бэкон уделяет большее внимание, но не находит ( кроме последовательного выполнения правил новой индукции) эффективного способа их преодоления. Поэтому он определяет идолы рынка как наиболее вредные.

4. Идолы театра — это продукты коллективного опыта. «Они проникли в человеческую душу с помощью различных философских доктрин из-за наихудших правил доказательства». Ф.Бэкон называет их идолами театра, считая «все философские системы сказками, предназначенными быть разыгранными на сцене, пригодными для создания выдуманных театральных миров».

Освободив ум от «идолов», а дух от поспешных «антиципаций», человек, по мнению Ф.Бэкона, может обратиться к изучению природы.

5.  Проблема человека и природы в философии Ф.Бэкона

Ф.Бэкон уверен, что цель научного познания не в созерцании природы, как это было в Античности, и не в постижении Бога, согласно Средневековой традиции, а в принесении пользы и выгоды человечеству. Наука — средство, а не цель сама по себе. Человек же — властелин природы, таков лейтмотив философии Ф.Бэкона. «Природа побеждается только подчинением ей, и то, что в созерцании представляется причиной, в действии является правилом».10

Именно Ф.Бэкону принадлежит знаменитый афоризм «знание — сила», благодаря ему, по-новому понимается отношение человек-природа, которое трансформируется в отношение субъект-объект, мы все ощущаем на себе влияние идей Ф.Бэкона. Человек представляется как познающее и действующее начало (субъект), а природа — как объект, подлежащий познанию и использованию. «Естественнонаучный способ представления исследует природу, как поддающуюся расчету систему сил. Современная физика не потому экспериментальная наука, что применяет приборы, для установления фактов о природе, а, наоборот: поскольку физика, причём уже в качестве чистой теории заставляет природу представлять себя как расчётно предсказуемую систему сил, постольку ставится эксперимент, а именно, для установления того, дает ли и как дает о себе знать представленная таким образом природа», — пишет М.Хайдегер11

К сожалению,   эта  гносеологическая традиция   породила не только преобразовательский энтузиазм человека, ставший деятельностным основанием позитивного преобразования   природы, воспринимаемой как инструмент в достижении человеческих целей,  но и к   формированию и распространению в наши дни технократического сознания, чреватого не столько созиданием, сколько разрушением. В основе доктрины техницизма лежит положение, что мир спасет инженерная забота “ Бог техницизма - великий инженер. Созданный им мир - земля обетованная для человека-инженера: все он охватывает как предмет или средство инженерного действия, впервые придающего вещам их подлинный смысл... Эволюция этой доктрины была предопределена чудесным превращение работящей Золушки-техники в ослепительную королеву материального обмена».12 Технократическое мышление — это рассудок, которому чужды разум и мудрость. Для технократического мышления не существует категорий нравственности, совести, человеческого переживания и достоинства.

Нельзя идентифицировать технократическое мышление с мышлением ученых или техников. Технократическое мышление — это скорее прообраз искусственного интеллекта. Хотя последнего еще нет, технократическое мышление — уже реальность, и есть опасность, что создаваемый на основе его средств искусственный интеллект будет еще страшнее, особенно если он во всей своей стерильности станет прообразом человеческого мышления. Наука и особенно техника возвысились над человеком, перестали быть средством, а стали смыслом и целью. Технократическое мышление, будучи духовно пустым, опустошающе действует на культуру, губит душу ученого, деформирует «дух» науки. Вряд ли Ф.Бэкон предполагал, что его стремление возвеличить науку может обернуться такими последствиями, как, впрочем, и  Нильс Бор не ожидал, что его открытие станет угрозой жизни всего человечества.

Призывая людей, вооружившись знаниями, подчинить себе природу Ф.Бэкон восставал против господствующей в то время схоластической учености и духа самоуничижения человека. В силу того, что основой   книжной науки, как уже говорилось, была выхолощенная и абсолютизированная логика Аристотеля, то Бэкон отказывается и от авторитета Аристотеля. «Логика, —пишет он, которой теперь пользуются, скорее служит   укреплению и сохранению ошибок, имеющих свое основание в общепринятых понятиях, чем отысканию истины. Поэтому она более вредна, чем полезна».13

Он ориентирует науку на поиск истины не в книгах, а в поле, в мастерской, у кузнечных горнов, одним словом, в практике, в непосредственном наблюдении и изучении природы. Его философию можно назвать своеобразным возрождением античной натурфилософии с ее наивной верой в незыблемость истин факта, с  постановкой в центре всей философской системы природы. Однако в отличие от Бэкона натурфилософия была далека от того, чтобы  поставить перед человеком задачу преобразовать и подчинить себе природу, натурфилософия сохраняла  благоговейное преклонение перед природой. Таким образом, центральной проблемой философии Ф.Бэкона можно назвать проблему отношения человека и природы, которую он решает в русле утилитаризма, можно сказать, что именно с него начинается европейский утилитаризм, наиболее ярко проявившийся в философии прагматизма (Джемс, Дьюи, Парсонс).

6.  Обоснование эмпирического метода, теория индукции и анализ фактов, затрудняющих чувственное познание.

Вопрос об «истинных» и «мнимых», «объективных» и «субъективных» компонентах человеческого знания восходит к самой философии как науки. Этот вопрос живо обсуждался современниками Ф.Бэкона — Галилеем и Декартом. Одним из вариантов той же темы явилось и бэконовское усмотрение в познании того, что «соотнесено с человеком» и что «соотнесено с миром», его развернутая критика Идолов Разума.

И разве каждый человек в силу своих индивидуальных особенностей, порождённых характером его психического склада, привычек, воспитания, атмосферы, в которой он жил, и множеством других обстоятельств, не имеет своего неповторимого, только ему присущего угла зрения на мир, как выражается Ф.Бэкон: «Свою особую пещеру, которая разбивает и искажает свет природы». Так, одни умы склонны видеть в вещах различия, другие же — сходство; первые схватывают самые тонкие оттенки и частности, вторые улавливают незаметные аналогии и создают неожиданные обобщения. И тех и других Идолы Пещеры толкают в крайность, не имеющую ничего общего с действительным постижением истины. Врождённые идолы искоренить невозможно, но можно, осознав их характер и действие на человеческий ум, предупредить умножение ошибок и методически правильно организовать познание.

Из античных философов Ф.Бэкон высоко ценит лишь древнегреческих материалистов и натурфилософов. Он приветствует их метод глубоко и тонко проникать в тайны природы и подчинять свой разум природе вещей, анализировать природу. Поэтому Анаксагор с его гемеомериями и особенно Демокрит с его атомами часто приводятся им как авторитеты. Несмотря на непримиримую вражду к перипатетикам и схоластике, Ф.Бэкон не освобождается вполне от их влияния и в выработке основного понятия своей метафизики едва ли идет дальше преобразования перипатетического учения о формах как вечных и неизменных природных сущностях.

Для Ф.Бэкона, как и для Декарта, критицизм означал прежде всего высвобождение человеческого ума из всех тех схоластических пут и предрассудков, которыми он обременен. Сомнение не самоцель, а средство выработать плодотворный метод познания. Ф.Бекона интересует прежде всего методология естественнонаучного, опытного познания.

Отношение Ф.Бэкона к религии типично для передового учёного Возрождения. Человек призван открывать природы, которые Бог скрыл от него. Руководствуясь знанием, он уподобляется всевышнему, который ведь тоже вначале пролил свет и уже потом создал материальный мир (это одна из любимых бэконовских аллегорий). Признавая истину и того и другого, Ф.Бэкон отдавал свои силы пропаганде постижения лишь естественного. Отделяя естественнонаучное от теологического, утверждая его независимый и самостоятельный статус, он, таким образом, вовсе не порывал с религией, в которой видел главную связующую силу общества. Ф.Бэкон писал, что только поверхностное знакомство с природой отвращает от религии, более же глубокое и проникновенное возвращает к ней. Пройдет некоторое время, и материалистическая философия выдвинет тезис: «вся эта идея согласия науки и религии есть не более чем ложная и вредная иллюзия». «Ярким пламенем вспыхнуло рациональное вольнодумство, не идущее на какой-либо компромисс. Но ошибся бы тот, кто полагал бы, что этим пламенем горел дух Ф.Бэкона. Он был в принципе только одним из набожных "поджигателей"».14