Личность Пифагора и его школа

Таким образом, основными  моментами учения Пифагора были: вера в переселение души человека после  смерти в тела других существ, ряд  предписаний и запретов относительно пищи и поведения, а так же огромная роль авторитета учителя, и связанное  с этим знание о трех сферах жизни - материальной, духовной и нравственной, наивысшей из которых является духовная.

Учение Пифагора было секретным  и сохранялось в тайне вплоть до времени Филолая, который первым изложил его в своей книге (последняя треть 5 в. до н.э.). До него ни книг, ни даже каких-либо записей у пифагорейцев не было, и все излагалось в устной форме.

Философия числа.

На сегодняшний день на проблему числа у пифагорейцев существует две точки зрения. Сторонники первой рассматривают принцип "все есть число" как основополагающий в  учении. Из основных рассматриваемых  нами исследователей к данному течению  следует отнести Ф.Х. Кессиди и А.Ф. Лосева, который и определил, что".если задать себе вопрос об основной философской направленности Пифагора, то, кажется, можно с полной уверенностью сказать, что это была прежде всего философия числа".

Оппозицию им, в сущности, составляет только Л.Я. Жмудь, утверждающий, что у пифагорейцев не было числовой философии, равно и как то, что число в принципе не является сутью пифагорейского учения. Однако, рассмотрим обе точки зрения.

По мнению приверженцев первой точки зрения, древние пифагорейцы  не проводили строгого различия между  числами и вещами, но при этом у них не было полного отождествления числа и вещи. Обычно они отождествляли  числа с какими-либо религиозно-мифологическими  существами. Нельзя забывать, что числа  являлись для пифагорейцев также  символами вещей, но так как они  еще не отличали явление от символа, то получалось, что число есть и  символ, и само это явление. Провозгласив мир космосом, они обнаружили диалектику предела и беспредельного, исходя из того, что каждая вещь ограничена, имеет предел, границу; фактом своего существования она определяет и, следовательно, ограничивает каждый раз  то беспредельное, неопределенное и  неограниченное, которое составляет безвидную материю или пространство вещей: "Поняв число как диалектический синтез беспредельного и предела, пифагорейцы тем самым создали учение о созидательной и творчески направляющей сущности числа"[10].

Противоположности предела  и беспредельного, которые имели  у пифагорейцев космологический  смысл, притягиваются друг к другу  подобно мужскому и женскому началам. Но так как в основе сущего лежали эти два начала, которые не подобны  и не родственны между собой, то, очевидно, невозможно было бы образование  ими космоса, если бы к ним не присоединилась гармония, каким бы образом она  ни возникла.

Словом, по пифагорейской  концепции, мир в целом не есть ни предел, ни беспредельное, а представляет собой единство этих противоположностей, определяющих как космическую гармонию, так и гармонию каждой вещи. Весь космос и все вещи в нем представляют собой диалектическое единство противоположностей предела и беспредельного, ограниченного  и безграничного. Но так как предел и беспредельное, их единство и гармония - суть числа и числовые отношения, то это значит, что сущность всего  действительного есть число и  числовое единство. А потому вся  Вселенная есть"гармония и число".

Таким образом, можно сказать, что "Пифагорейцы понимали гармонию как согласие несогласных".

Аргументируя свою позицию, автор второй точки зрения рассматривает  отклики современных Пифагору философов, а так же приводит сведения более  поздних авторов, и не находит  у них никаких свидетельств касаемо  числа, и как следствие делает вывод о том, что учение о числе  не является основой пифагорейской  философии.

Судя по сохранившимся  свидетельствам, Филолай был первым из пифагорейцев, кто рассматривал число с философской точки зрения, хотя и он лишь частично оправдывает наши ожидания. Космос у Филолая рожден и состоит вовсе не из чисел, а из вещей беспредельных (неограниченных) и предполагающих (ограниченных). Именно эти два рода вещей он называет сущностью и началом всего. Число же появляется у него не в онтологическом, а гносеологическом контексте: "Все познаваемое, конечно же, имеет число. Ведь без него не возможно ничего ни помыслить ни познать". Учения ранних пифагорейцев настойчиво сопротивляются тому, чтобы связывать их с числовой философией.

Аристотель утверждает, что  в основе философии известных  ему пифагорейцев лежали материальные начала и связанные с ними качества. Он дает три различных и взаимно  противоречивых варианта этой доктрины, а это верный признак того, что  мы имеем дело с его собственной  интерпретацией. Во-первых, вещи являются числами, в том смысле, что числа  служат материальной основой мира. Во-вторых, пифагорейцы уподобляют вещи числам. В-третьих, элементы вещей  являются одновременно и элементами чисел.

Очевидно, что первое положение  противоречит второму: уподоблять числу  можно только то, что им не является. Между тем Аристотель настойчиво повторяет, что число у пифагорейцев - это именно материальное начало, хотя и не приводит в подтверждение  этого ни одного конкретного примера. Мы так и не можем сказать, какие  именно вещи или элементы пифагорейцы  отождествляли с числами. Зато можно  смело утверждать, что о самостоятельном  существовании числа вне физического  мира они ничего не говорили. Точно  так же третье положение противоречит первым двум. Было ли вообще у Пифагора философское определение числа, неизвестно, очень вероятно, что  его удовлетворяло чисто математическое определение: число - это совокупность единиц. Тогда остается лишь положение  о том, что пифагорейцы уподобляли вещи числам. Здесь впервые появляется более или менее твердая почва. Во-первых, об этом говорит не только Аристотель, но и Аристоксен: "Пифагор, занявшись математикой, всё уподоблял числам". А во-вторых, имеется еще несколько примеров подобных уподоблений, в том числе и акусма "самое мудрое - число".

Однако не всякое стремление опереться на исчисляемую закономерность является числовой философией. Одно дело - утверждать, что чувственно воспринимаемые вещи состоят из единиц, другое - верить, что все в мире устроено в согласии с числовым принципом, и третье - искать в природе конкретные числовые закономерности. Перед нами не различные  ступени числовой философии, а разнородные  направления, и если первые два действительно  заслуживают имени "философия  числа", то в последнем направлении  двигалась научная гипотеза. Именно здесь оказалось возможным не только выдвижение идей, но и их проверка.

Вообще же, следует задать вопрос о том, можно ли относить к  науке числовое выражение гармонических  интервалов лишь потому, что оно  оказалось истинным, а небесную гармонию исключать, поскольку она была ложной. Идея небесной гармонии родилась не из мистики чисел, а из проверенного опытом физического представления: звука без движения не бывает, равно, как и не бывает движения без звука. Соответствие расстояний между небесными  телами гармоническим интервалам носит  вторичный характер, но и эта мысль, оказавшаяся ложной, двигалась в верном направлении - между скоростями движения планет и их расстояниями до центра действительно существует математически формулируемая закономерность.

Насколько мало связана небесная гармония с предполагаемой пифагорейской  числовой философией, показывает тот  факт, что уже Анаксимандр располагал свои небесные круги в соответствии с числовым принципом.

Таким образом, рассмотрев обе  точки зрения, можно сказать, что, не смотря на разногласия в том, является ли число сутью философии пифагорейцев, обе стороны сходятся во мнении, что все существующее представляет собой ряд противоположностей, которые  порождают гармонию, а числовые соотношения  определили суть мироздания. Опираясь на утверждение, что гармония чисел  есть некая объективная закономерность, действующая во всех областях жизни, пифагорейцы ввели понятие "космоса", или порядка, обратив внимание на порядок и единство во вселенной. И убежденные в том, что и вселенная  устроена гармонично, они пришли к  выводу, что космос определяет вселенный  мир как упорядоченное единство.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Глава 2. Эстетика и искусство пифагорейцев.

Космологическое учение Пифагора. Основные эстетические категории.

Как уже говорилось выше, с именем Пифагора связаны выдающиеся открытия не только в области математики, вместе с тем существовало влиятельное  теологическое направление, которое  впервые попыталось дать философско-математическое обоснование религиозному учению о  бессмертии души. И хотя сочетание  религиозной мистики и математического  рационализма может показаться странным, но это слияние науки и религии  в значительной мере объясняет то огромное влияние, которое пифагореизм  оказывал в древности.

Обожествление числа приводило  пифагорейцев к мистификации чисел  и числовых отношений. К разряду  особо священных чисел они  относили семерку, десятку, единицу  и др. Поскольку пифагорейцы жили в разных частях Греции, каждая из групп  пифагорейского братства по-своему фантазировала  насчет того, какое из чисел должно быть возведено в ранг священного или наиболее священного.

На Пифагора оказала большое  влияние традиционная вера в таинственный характер чисел, числа 7 в особенности. Во времена Пифагора был написан  даже трактат об универсальном значении числа 7. Имя автора этого трактата осталось неизвестным, но отрывки из его сочинений дошли до нас. Традиционные взгляды на числа и их значение в мире и в самой жизни людей  укрепляли веру Пифагора и его  школы в то, что числа и числовые отношения составляют сокровенную  основу Вселенной и всех вещей. Пифагор  рассматривал число 7 как верховное  число, и считал, что все в мире семерично.

Привлекая примеры из материалов древних и поздних пифагорейцев, немецкий исследователь В. Рошер приходит к выводу, что для пифагорейцев число 7 есть мироправящее (божественное) число, требующее почитания. Играя "космическую" роль, число 7 независимо, не возникает ни из одного числа и черпает свою силу, по мнению ранних пифагорейцев, из того, что является средним арифметическим чисел 4 и 10, то есть 4+10=14; 14: 2=7. В качестве всеопределяющей силы ("силы свершений") и творца ("демиурга") всего число 7 есть судьба под именем kairos - критическое время. Таким образом, число 7, судьба и kairos для пифагорейцев одно и то же. Т.е., можно сказать, что источник имеет иррационалистическую (религиозно-мистическую), а не рационалистическую (гносеологическую) основу.

Хотя пифагорейцы увлекались мистикой числа и числовых отношений, однако их стремление выяснить отношение  между количественными величинами и свойствами вещей, а также процессами, происходящими в природе, привело  к исследованию числа, числовых отношений  и количественных величин вообще. На этом пути пифагорейцы сделали  ряд выдающихся открытий. Видимо, Пифагор (или его ученики), зная отдельные "священные треугольники", то есть прямоугольные треугольники с целочисленными сторонами египтян и вавилонян, распространил теорему, носящую  его имя, на все прямоугольные  треугольники. Им же принадлежит ряд  других открытий из области математики и астрономии. Наряду с занятиями  арифметикой и геометрией они  создали еще и то, что французский  исследователь Бруншвиг назвал арифмологией. Смесь математики с религиозной мистикой не давала пифагорейцам возможности иметь ясное представление о числе. Число было для них и орудием вычисления, и средством мистификации. Отсюда проистекала их символика чисел. Как сказал по этому поводу Аристотель,".проникнувшись математикой, они стали считать ее принципы принципами всякого бытия".

В частности, пифагорейцы  установили математическую закономерность в акустике, заметив, что струны звучат гармонически либо дисгармонически  в зависимости от их длины. Они  звучат гармонически, если их длина  соответствует простым числовым отношениям, При отношении 1: 2 они дают октаву, при отношении 2: 3 - квинту, а когда их длина находится в соотношении 1: 2/3: 1/2, то возникает аккорд С G с, который пифагорейцы называли "гармоническим".3агадочное явление гармонии они объясняли пропорцией, мерой, числом; гармония же основана на математическом отношении составных частей.

Пифагорейцы не занимались эстетикой как особой наукой: они  видели в гармонии свойство космоса  и поэтому рассматривали ее в  рамках космологии. Термином "красота" они не пользовались, но употребляли термин "гармония", который, вероятно, сами и создали. "Гармония, - писал пифагореец Филолай, - есть соединение разнородных и смешанных, различным образом настроенных предметов". Этимологически слово "гармония" означало то же самое, что ансамбль, соединение; гармония подразумевала соразмерность, единство составных частей. Для пифагорейцев именно благодаря этому единству она являлась чем-то положительным, прекрасным в греческом, расширенном значении этого слова. Филолай писал: "Вещам непохожим, неродственным, разнородным необходима гармония, чтобы она поддерживала их в согласии". Гармонию звуков пифагорейцы считали лишь проявлением более глубокой гармонии, выражением внутреннего порядка в самом строении вещей.

Существенным в теории пифагорейцев было то, что они считали  гармонию, порядок, правильную пропорцию ("симметрию") не только ценными, прекрасными, полезными, но и объективно обусловленными объективными свойствами вещей. Далее, пифагорейцы были уверены, что тем  свойством вещей, от которого зависит  их гармония, является правильность, регулярность, порядок. Гармония же есть не свойство отдельной вещи, но правильная система  многих вещей, многих частей. Пифагорейцы  полагали, что гармония представляет собой математическую, количественную систему, зависит от числа, меры и  пропорции. Это положение было своеобразным пифагорейским мотивом, необходимо вытекавшим из их математической философии  и основывавшимся на акустических открытиях. Хотя это был мотив космологии пифагорейцев, но он перешел в их эстетику, став основой будущей древнегреческой  эстетики.

Эстетические взгляды  пифагорейцев получили в Греции всеобщее распространение в более произвольном толковании: красота есть дело порядка, закономерности в системе частей. Такое толкование стало, можно сказать, аксиомой античной эстетики. В более  же узком толковании положение о  том, что красота есть дело меры и  числа, сохранилось лишь как девиз  некоторых течений в искусстве  и его теории. Для красоты в  первом значении греки сохранили  пифагорейский термин "гармония", а для красоты во втором значении обычно употребляли термин "симметрия".