Автор работы: Пользователь скрыл имя, 21 Марта 2012 в 14:25, курс лекций
Сократа было предъявлено обвинение в том, что «он не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество»; «преступает закон и попусту усердствует, испытуя то, что под землею, и то, что в небесах, выдавая ложь за правду и других научая тому же»; «берётся воспитывать людей и зарабатывает на этом деньги».
Тема 1. Мировоззрение и философия2
Тема 2. Проблемы человека7
Тема 3. Бытие, природа и познание10
Тема 4. Социальная философия16
Тема 5. Философия истории.23
В борьбе за правое дело, за счастье народа проявляется не только любовь к людям, но и ненависть, большая действующая сила, несущая разрушение, боль и страх. Так из народника – социалиста появился революционер. Революционер – в большей степени по образу мыслей, по его моральному мировоззрению. Речь идёт о социальной борьбе и приближение к общественно-моральному идеалу. И как бы не было тяжело народу, в переходе к “светлому будущему“ механизм преобразования был уже запущен, и шанса к отступлению был отрезан.
Социальная борьба приобрела силу религиозного аргумента, без него невозможно понять моральную жизнь русской интеллигенции. Самое главное в революционизме является мотив, причина: социальный оптимизм о теории счастья. Робеспьер, размышлял о теории счастья. Он уверял, что, устраняя врагов Отечества можно получить царство разума. В этом же были уверенны и революционеры. Для того, чтобы добиться идеального порядка, нужно убрать с нацеленного пути, мешающие политические препятствия. Таким образом, революционизм показывает метафизическую абсолютизацию ценности разрушения. Русская интеллигенция в политической борьбе, в разном её проявлении (бунт, заговор, террор) видела более короткий способ решения задачи на пути к народному благу. Саму интеллигенцию побуждала вера, что цель осуществится и всё произойдёт так, как было задумано изначально, то есть осуществление идеала в действительность.
Социальная борьба, решение проблем насильственным и механическим разрушением устаревших общественных форм – всё это считается нормальным с точки зрения механико-рационалистической теории счастья. В механике нет места творчеству, там всё конкретно и обосновано. Если смотреть на проблему человеческой культуры, то решается примерно так же, как и в отношении природных веществ, разрушение вредного, то есть старого, устаревшего и установление нового, полезного творческого начала.
Интеллигенция в силу своего воспитания, восприятия мира, выбирая из двух форм человеческой деятельности: разрушения и созидания, борьбы и производительности труда,
Выбирает первое форму; это касается социалистического приобретения благ (материальных и духовных) распределения и производства, также отдаётся предпочтение первому, нежели второму.
Мировоззрение социализма состоит в идее распределения, хотя и даёт возможность обновления всех сторон хозяйственной жизни. Социализм отрицает мнение, что его целью является отнять нажитое имущество у богатых и передать его неимущим. Такое мнение несколько искажает экономическую и социальную теорию, но в целом, оно точно показывает моральное состояние социализма. Понимание хозяйственной организации – это действие социализма, это его работа, его жизнь, его стремление; а сердце социализма – это идеал равенства, распределения и справедливости. Всё это заключено в морали, о которой много сказано и много написано, но своими корнями уходит в механико-рационалистическую теорию счастья. По мнению социализма, идейного равенства: условие для счастья не нужно создавать, что-то новое придумывать, потому что оно уже есть, его нужно просто взять у кого-то и отдать тому, у кого нет.
В социальной идеологии на первом месте всегда стояло выше по значимости распределение, касающееся материальных благ, а производство обеспечения благ как материальных, так и духовных ценностей (развитие науки, литературы, искусства и вообще культуры) практически не ценилось или стояло всегда на несколько ступеней ниже распределения.
В результате разбрасывания благ духовной культуры не стали ценить, уважать тех, кто творит прекрасное, открывает, изобретает новое, полезное современному обществу. Тех, кто измельчает творения (учёного, изобретателя, поэта и т.д.), раскидывает по кусочкам, изголодавшемуся народу по духовности, пропагандирует чужое, не имея своего, и в итоге его ставят на пьедестал.
Взглянув на распределение с другой точки зрения, для того чтобы распределить, нужно иметь что-то для этого, а чтобы это что-то было его необходимо производить. Вот тогда и будет возможным правильное отношение к распределению, а по-другому быть просто не может.
Социалистическое народничество, избегающее производства, игнорируя его доходит до прямой вражды – силы народа уменьшаются, истощаются, а духовная и материальная нищета – увеличивается.
Интеллигенция социализма, расходуя огромные силы на жёстком распределении и не созидая народное достояние, в метафизическом смысле остаётся безрезультатной. На чужом несчастии – счастья не построишь.
Одно лишь национальное богатство не сможет дать народное благосостояние. И от всего распределения и упорной борьбы «дать счастье народу», следует сделать шаг вперёд к духовному творчеству, к созиданию богатства.
Такие факты, как, с одной стороны, полное бесплодие и бессилие интеллигентского сознания в его соприкосновении с реальными силами жизни и, с другой — практически обнаружившаяся нравственная гнилость некоторых его корней, не могут пройти бесследно. И действительно, мы присутствуем при развале и разложении традиционного интеллигентского духа; законченный и целостный, несмотря на все свои противоречия, моральный тип русского интеллигента, как мы старались изобразить его выше, начинает исчезать на наших глазах и существует скорее лишь идеально, как славное воспоминание прошлого; фактически, он уже утерял прежнюю неограниченную полноту своей власти над умами и лишь редко воплощается в чистом виде среди подрастающего ныне поколения.
Начало XX века ознаменовалось для большей части российской интеллигенции новыми духовными исканиями. Самосознание революционной интеллигенции России начала ХХ века и либерально-реформаторской элиты начала ХХ1 века объединял идеализм и наивность, жажда власти, «боговерие».
Тема 5. Философия истории.
Сорокин выделял три типа культуры: чувственный, идеациональный, идеалистический.
Чувственном типе культуры преобладает эмпирически-чувственное восприятие и оценка действительности преимущественно с утилитарной и гедонистической точки зрения, т.е. преобладает «истина чувств» и истина наслаждения. В идеациональном типе культуры преобладают сверхчувственные, духовные ценности, поклонение некоему Абсолюту, Богу или Идее, т.е. «истина веры» и истина самоотречения. Идеалистический тип – это тип культуры, представляющий некий синтез чувственного и идеационального типов, где чувство уравновешивается интеллектом, вера — наукой, эмпирическое восприятие — интуицией, т.е., по выражению Сорокина, «человеческими умами будет руководить истина разума».
Своеобразие каждого из предложенных типов культуры воплощается в праве, искусстве, философии, науке, религии, структуре общественных отношений и определенном типе личности. Их радикальное преобразование и смена обычно сопровождаются кризисами, войнами и революциями.
В отличие от Гегеля, который рассматривал исторический процесс, как прямое поступательное движение, он трактовал его как «циклическую флуктуацию», т.е. идущую законченными циклами смену перетекающих друг в друга типов культурных общностей, каждая из которых имеет в основе собственное отношение к действительности и методам ее познания. Исходя из двойственной психобиологической природы человека — существа чувствующего и мыслящего, Сорокин выделял три известных нам уже выше типа культуры.
«Во время любой политической кампании мы часто слышим, как некий малозначительный политик грозит своим слушателям «концом цивилизации» в случае, если его не выберут. Почти ежедневно мы слышим известные вариации на эту тему и от людей высокоинтеллектуальных, и от толпы со слабым интеллектуальным потенциалом, искателей чего-то, совершенно незначительного и подчас эгоистичного. Если мы поверим этим псевдопророкам, то цивилизация и культура - должны были погибнуть давным-давно или вот-вот исчезнуть. К счастью, культура и цивилизация бесконечно прочнее, чем заверяют нас клоуны политического цирка. Политические, да и не только политические, партии, группировки, фракции и армии приходят и уходят, а культура остается вопреки их похоронным речам. Регулярно не осуществляются правомерные и неправомерные притязания сотен тысяч мелких честолюбцев. И, вопреки их реквиему цивилизации, она все же продолжает существовать».