Критика Ф. Бэконом «идолов познания»

Критика Ф. Бэконом  «идолов познания»

Содержание:

Введение

Развитие нового – буржуазного – общества порождает изменения не только в экономике, политике и социальных отношениях, оно меняет и сознание людей. Важнейшим фактором такого изменения оказывается наука, и прежде всего, экспериментально-математическое естествознание, которое переживает период своего становления.

При понимании проблем, которые стояли перед философией того времени, надо учитывать, во-первых, специфику нового типа науки: экспериментально-математического естествознания, основы которого закладываются в этот период. И, во-вторых, поскольку наука занимает ведущее место в мировоззрении этой эпохи, то и в философии на первый план выходят проблемы теории познания. Продолжается старая, идущая еще от средних веков полемика между двумя направлениями в философии: номиналистическим, опирающимся на опыт, и рационалистическим, выдвигающим в качестве наиболее достоверного познание с помощью разума. Эти два направления предстают как эмпиризм и рационализм.

Родоначальником эмпиризма  был английский философ Ф. Бекон. Как и большинство мыслителей его эпохи, Бекон, считая задачей  философии создание нового метода научного познания, переосмысливает предмет  и задачи науки, как ее понимали в средние. Цель научного знания – в принесении пользы человеческому роду; в отличие от тех, кто видел в науке самоцель, Бекон подчеркивает, что наука служит жизни и практике и только в этом находит свое оправдание. Общая задача всех наук – увеличение власти человека над природой.

Цель работы: раскрыть содержание учения Бекона об «идолах познания».

1. Критика идеала знания  алхимиков, традиционной философии  и традиционной логики. Бэконовский  замысел «Великого восстановления наук»

Прежде всего стоит заметить, что  ради общественно контролируемого знания, которое развивается на базе опыта и сотрудничества ученых, имея в перспективе изменение мира для всеобщего благосостояния, Бэкон решительно порывает с магией. Истинное знание, в отличие от магического, не принадлежит частным лицам, у него нет покрова тайны, оно излагается ясным общедоступным языком. Пора отдавать себе отчет в том, что функция знания иная, нежели та, которую ему приписывает традиция; следовательно, отказаться от ветхой традиции в целом, покончить с «философствующими недоучками, набитыми сказками... разрушителями духа и фальсификаторами».

Почти вся традиционная культура вращается вокруг немногих имен – Аристотеля, Платона, Гиппократа, Галена, Евклида и Птолемея. «Итак, вы видите, – пишет Бэкон в работе «Опровержение философий», – что ваши богатства принадлежат немногим и что надежды и удачи всех людей скрыты, может быть, в шести умах.¹ Для Бэкона философия древних греков – «детская»: «Греки были вечными детьми не только в том, что касается истории или знания о прошлом, но особенно в изучении природы. Разве не отдает детством философия, которая может только болтать и ссориться, но не умеет производить? Время, когда она родилась, было временем сказаний, с бедной историей, скудные сведения для которой черпались в основном из описаний путешественников…». Что же касается конкретно Аристотеля, Бэкон спрашивает: «Не слышится ли вам в его физике и метафизике чаще голос диалектики, нежели голос природы? Чего можно ожидать от человека, который сконструировал мир, так сказать, из категорий?» О Платоне мнение Бэкона таково: «Платон, прежде всего политик, и все, что он написал о природе, лишено основания, своей теологической доктриной он разрушал природную реальность ничуть не меньше, чем Аристотель своей диалектикой».²

Наука, по мнению Бэкона, ныне не способна к новым открытиям. Но и «традиционная логика, – читаем мы в «Новом Органоне», – бесполезна для научного исследования». И не только бесполезна, но даже вредна, поскольку служит только для умножения ошибок традиции. Ведь силлогизм не делает ничего иного, кроме как выводит следствия из посылок. Он «не способен проникнуть в глубину природных явлений, он ориентирован на нашу реакцию, а не на реальность». Силлогизм состоит из предложений: предложения из слов; а слова выражают понятия. В понятиях, используемых в силлогизмах традиционной философии, и особенно схоластики, утверждает Бэкон, «нет ничего четкого – ни логически, ни физически. Субстанция, качество, действие, пассивность и даже бытие не являются точными понятиями, еще менее таковы тяжелое – легкое, густое – редкое, влажное – сухое, порождение – разрушение, притяжение – отталкивание, элемент, материя – форма и т.д.; это все выдуманные и плохо определяемые понятия», «ибо не были выведены и абстрагированы методически из объектов». Аксиомы традиционной философии несправедливо выводятся путем произвольного перехода от немногих частных случаев к общим выводам. Это ложная индукция, которой Бэкон противопоставляет истинную: продвижение к основным принципам через промежуточные аксиомы с осторожностью и терпением, постоянно контролируя себя посредством опыта. «Есть только две возможные дороги поисков и обнаружения истины. Одна от чувства и частных случаев переносит сразу к аксиомам самого общего характера, и затем дает дорогу суждениям на основании этих принципов, уже закрепленных в их незыблемости, с тем, чтобы вывести на их основании промежуточные аксиомы; это наиболее распространенный путь. Другая – от чувства и частного приводит к аксиомам, постепенно и непрерывно поднимаясь по ступеням лестницы обобщения до тех пор, пока не подведет к аксиомам самого общего характера; это самая верная дорога, хотя она еще и не пройдена людьми».³ Но она должна быть пройдена, если мы хотим заменить культуру историко-литературного типа научно-технической цивилизацией. «Цель нашей науки, - пишет Бэкон – в том, чтобы открывать не аргументы, а искусства, не следствия, вытекающие из сформулированных принципов, но сами принципы».⁴ А чтобы открыть принципы необходим новый метод, отличающийся от аристотелевско-схоластического. «Согласно нашему методу аксиомы должны быть выводимы постепенно и постоянно с тем, чтобы только в конце прийти к понятиям самого общего характера»; эти последние должны быть «таковы, чтобы сама природа признала их, чтобы они проникали в суть вещей».⁵

Основную цель своих сочинений, как и призвание философии, Ф. Бэкон видел в том, чтобы «восстановить в целом или хотя бы привести к лучшему виду то общение между умом и вещами, которому едва ли уподобится что-либо на земле». С этой точки зрения, срочного исправления требуют ставшие смутными и бесплодными понятия, употребляемые в науках. Отсюда – необходимость «заново обратиться к вещам с лучшими средствами и произвести восстановление наук и искусств и всего человеческого знания вообще, утвержденное на должном основании». Бэкон призывает обратить особое внимание на развитие наук и сделать это ради пользы жизни и практики, именно для «пользы и достоинства человеческого». Именно с Бэкона начинается резкая смена ориентации в европейской культуре. Наука из «подозрительного и праздного», в глазах многих людей, времяпрепровождения постепенно становится важнейшей, престижной областью человеческой культуры. философией, но в то же время опирающейся на специальные опыты и эксперименты.⁶

2. Теория «идолов» как критическая часть философии Бэкона.

              «Человек, слуга и интерпретатор природы, – пишет Бэкон в начале первой книги «Нового Органона», – действует и понимает настолько, насколько может установить устройство природы путем наблюдения за вещами и работой ума; он не знает и не может знать ничего сверх того».⁷

Бэкон намерен «обратить  людей к изучению частных конкретных явлений, сосредоточив внимание на их последовательности и порядке, вынудив  на какое-то время отвлечься от понятий и привыкнуть к самим вещам». С этой целью он проводит разграничение между антиципациями природы и интерпретациями природы. Антиципации природы – это понятия, сконструированные «скороспело и без обдумывания»; «они легко нарушают логический ход мысли, овладевают разумом и заполняют воображение; одним словом, это понятия, выведенные ошибочным методом». Интерпретации - «выводятся из вещей иным способом исследования из данных, весьма отдаленных друг от друга, они не могут сразу поразить воображение и потому, по общему мнению, кажутся трудными и странными, в чем-то схожими с тайнами религиозной веры». Но именно интерпретации, а не антиципации, конституируют истинное знание, полученное верным методом. И происходит это потому, что есть метод – новый органон - как эффективный инструмент постижения истины.

Необходимо провести полное обновление знания, начав с самых основ науки. Это неотложное дело имеет две стадии: первая – разрушение – состоит в освобождении разума от идолов, или ложных понятий, вторая – созидание – состоит в изложении и подтверждении правил того единственного метода, который только и может привести человеческий ум к контакту с действительностью и установить новые отношения между словом и делом.⁸

Критическая, «разрушающая» часть философской системы Бэкона направлена на выявление причин человеческих заблуждений и на выработку рекомендаций по их преодолению.

«Идолы и ложные понятия, сковавшие человеческий разум, пустив в нём глубокие корни, не только препятствуют в поиске истины, но (даже если доступ к ней открыт) они продолжали бы вредить в процессе обновления наук, если бы люди, предупрежденные об этом, не боролись, насколько возможно». Различать идолы необходимо для освобождения от них. Есть четыре вида идолов, осаждающих человеческий ум.

Это: идолы рода, идолы пещеры, идолы площади, идолы театра.

Идолами рода Бэкон считал ложные представления о мире, которые присущи всему человеческому роду и являются результатом ограниченности человеческого ума и органов чувств. Эта ограниченность чаще всего проявляется в наделении природных явлений человеческими характеристиками, в примешивании к естественной природе своей собственной, человеческой природы. Они «вскормлены самой человеческой природой, человеческой семьей, или родом. Человеческий ум все равно, что кривое зеркало, отражающее лучи от предметов; он смешивает собственную природу вещей, которую деформирует и искажает». Человеческий ум по собственной структуре придает вещи «больший порядок», нежели действительно существующий; ум придумывает соответствия и отношения, которых в действительности нет. «Человеческий ум, когда он находит какое-либо удобное или кажущееся верным или убедительным и приятным понятие, подгоняет все остальное так, чтобы подтвердить его и сделать тождественным с ним. И даже если мощь и число противоположных понятий больше, он или не признает этого – из пренебрежения, или путает их с различиями и отбрасывает – из тяжкого и вредного предрассудка, лишь бы сохранить в целостности свои первые утверждения».

Основной порок человеческого ума, по мнению Бэкона, заключается в том, что вместо критического отношения, согласно которому следует быть готовым в целях прогресса в науке отвергнуть гипотезу, догадку, или теорию, если обнаруживаются противоречащие ей факты – ум самоутверждается, «не замечает высшие истины природы – из-за суеверия, свет опыта – из-за высокомерия и тщеславия…парадоксы – чтобы не расходиться с общепринятым мнением», и ещё «чувство проникает в разум и разрушает его».  Кроме того, «человеческий ум по своей природе стремится к абстракции и воображает стабильным то, что на самом деле склонно к изменению».⁹

Чтобы уменьшить вред, наносимый познанию идолами рода, людям необходимо сопоставлять переживания  органов чувств с предметами окружающего  мира и тем самым проверять их правильность.

Идолы пещеры – это искажённые представления о действительности, которые исходят от отдельного человека, связаны с субъективностью восприятия окружающего мира. Каждый из нас, помимо общих заблуждений, свойственных человеческому роду, имеет свою собственную «пещеру, в которой свет природы рассеивается и гаснет по причине специфической природы каждого индивида или воспитания и влияний других людей, или из-за книг, которые он читает, и авторитета тех, кем он восхищается и кого уважает, или по причине различия впечатлений, в зависимости от того, находят ли последние душу уже занятой предубеждениями или свободной и спокойной». Дух людей «различен, склонен к изменчивости и почти случаен». Идолы пещеры «берут свое происхождение из особой природы души и тела индивида, его воспитания и привычек или других случайностей». Мало тех, кому удается держаться середины, т. е. не презирать того, что есть справедливого в учении древних, и не забывать его в связи с открытиями современных ученых».¹⁰

Субъективный внутренний мир, который накладывает отпечаток  на все человеческие суждения о вещах  и процессах действительности, порождает  неспособность человека выйти за пределы своей субъективности. Это  и есть причина данного вида заблуждений.

Идолы площади или рынка – это ложные представления людей, которые вызваны неправильным употреблением слов. Бэкон пишет: «Есть также идолы, зависящие, так сказать, от взаимных контактов человеческого рода: мы называем их идолами площади, соотнося с торговлей и общением». В самом деле, «связь между людьми осуществляется при помощи языка, но имена даются вещам в соответствии с уразумением народа, и достаточно некритического и неадекватного применения слов, чтобы совершенно сбить с толку разум. Определения и объяснения, которыми часто пользуются ученые для самозащиты, также не способствуют восстановлению естественной связи разума и вещей». Во всяком случае, говорит Бэкон, «слова насилуют разум, мешая рассуждению, увлекая людей бесчисленными противоречиями и неверными заключениями».

В одни и те же слова  люди часто вкладывают различный  смысл, что ведёт к непониманию, к пустым бесплодным спорам, увлечению  словопрениями, а в результате приводит к тому, что природные явления понимаются неправильно и это отвлекает от действительного их изучения.

Идолами рынка или  площади Бэкон называет их потому, что в то время в средневековых  городах распространены были схоластические словопрения на различные отвлечённые  темы и происходили они на рынках и площадях, в местах скопления  людей. Идолы, проникающие в разум с помощью слов, бывают двух родов: или это имена несуществующих вещей (как, например, «судьба», «вечный двигатель» и т.д.), или это имена вещей существующих, но путаные и неопределенные, неподобающим образом абстрагированные.

Идолы площади, по мнению Бэкона, наиболее тяжкие из всех, «потому что они внедрены в разум согласованием слов и имен». Люди «верят, что их разум господствует над словом, но случается и так, что слова обращают свою силу против разума, что делает философию и другие науки софистическими и бездеятельными».

Идолы театра «проникли в человеческую душу с помощью различных философских доктрин из-за наихудших правил доказательства». Это ложные представления о мире, которые заимствованы людьми из различных философских систем, но заимствованы некритически. Бэкон называет их идолами театра, потому что каждая философская система, по Бэкону, это сыгранная перед людьми драма или комедия, которые изображают вымышленные, искусственные идеи. Бэкон считает все философские системы «сказками, предназначенными быть разыгранными на сцене, пригодными для создания выдуманных театральных миров». С баснями мы сталкиваемся не только в современных философских доктринах и «античных философских сектах», но и во «многих научных принципах и аксиомах, утвердившихся в силу традиции, слепой беспечной веры».

Люди принимают эти  «постановки» за истину, ссылаются  на них в рассуждениях, даже используют их в качестве руководства для  жизни, в то время как это всего  лишь театральное действо.

Но это не обвинение древних и не неуважение к ним. Просто древним был незнаком новый метод, который позволит и более скромным умам достичь больших результатов, его ищет философия нового времени и Бэкон – её яркий представитель.

           Идолы рода и пещеры относятся к естественным свойствам человека, потому их преодоление возможно на пути самообразования и самовоспитания.

Идолы рынка и театра следствие ума. Они появляются от господства над человеком прошлого опыта: авторитета мыслителей, церкви и т.п. Потому борьба с ними происходит только через преобразование общественного сознания.