И. Кант. Мораль и право

         Произвол может свободно выбирать между противоположными требованиями. Ведь для всякого поступка можно указать какое-нибудь общее основание и даже возвести его в обязанность. А в таком случае максима любого поступка может стать принципом всеобщего законодательства, «и нет ничего, что таким способом не могло бы сделаться нравственным законом». Рабство, крепостничество может стать, как это бывает на самом деле, не только принципом всеобщего законодательства, но и внутренней нормой, так что благодаря этому человек, если следовать кантовской логике, сделается «подлинно моральным».  

         Кантовским «наивысшим законом» в силу - его формальности могут быть оправданы «все неправые и неморальные действия», максима любого произвола. Таким образом, нельзя считать оправданием нравственного правила то, что оно может быть признано желательным как общий закон.

         Г.Гегель обращает внимание на то совершенно выпадающее из кантовского анализа обстоятельство, что при возведении во всеобщий принцип максима по необходимости претерпевает преобразование: в ней происходит снятие определенности, которая сначала подразумевалась, так что содержание этой максимы начинает противоречить себе и, если оно делается принципом всеобщего -законодательства разрушает саму моральность. Всегда справедлива проверка настораживающим вопросом: а что если и вправду все будут всегда поступать так, как требует максима, претендующая на всеобщность? Что если, например, требование помогать бедным станет всеобщим принципом? Бедных не станет, и максима будет излишней, вообще непригодной к существованию.   

  И так относительно бесчисленного множества максим.  
          Неразумно возводить частный и условный императив «помогай бедным» в общий, поскольку в нем определенность (бедность) уничтожается и уничтожается также условие помощи, так что императив обессмысливается.

           Но частная определенность (помогай) заключает в себе возможность другой частной определенности (противоположной: не помогай), и в этом «возможном инобытии» заключается, по Г.Гегелю, безнравственность (помогать надо, но можно и не помогать). Если же какой-нибудь частности придается самодовлеющее значение, то в отношении нравственности допускается безнравственность. 
       Попытка взять долг в какой-либо определенности представляет для кантовской системы неодолимую трудность. Но даже будь она разрешена, все же долг, в какой бы из ипостасей добродетели он ни явился, оказался бы ограниченной добродетелью, исключающей другие, а это неминуемо ведет к коллизиям между ними. По И.Канту, такие коллизии легко устранимы. Из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг. Либо долг не может противоречить долгу, либо он не есть истинный долг, и может относиться к области морали только как негативное, аморальное.

          Г.Гегель разъясняет эту кантовскую точку зрения: «Если человек обладает данной определенной добродетелью, то, оставаясь ей верным, т.е. добродетельным в данном отношении, вне границ этой добродетели он может быть в своих действиях только порочным».

       Г.Гегель восстает против негибкости, окостенелости, узости, односторонности такого понимания долга: диктатура долга ведет лишь к обострению несчастной «разорванности» человека, вразрез его целостности, вразрез гуманности. Если следовать И.Канту, то горе человеческим отношениям, не содержащимся в этом понятии долга, исключающего все остальные отношения.  
       И.Кант знает о многообразии отношений, которые Г.Гегель относит к нравственным, - у Канта они не носят собственно нравственного характера. Он усматривает в них не единство нравственной идеи, а скорее десубстанцивирование нравственности, утрату прочности моральных устоев, возврат к произволу, даже известное оправдание его.

         И.Кант знает о разрушающей величине долга естественной диалектике, под которой он разумеет «наклонность умствовать наперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мере, их чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их более соответствующими нашим желаниям и склонностям, т.е. в корне подрывать их и лишать всего их достоинства, что, в конце концов, не может одобрить даже обыденный практический разум».

         Но И.Кант знает и другую диалектику, которая возникает и в обычном нравственном сознании, когда оно развивает свою культуру и восходит к философии (практической), чтобы избавиться от двусмысленности, расшатывающей нравственные принципы).

           Кантовское учение о долге в ней превращается из самостоятельного элемента в исчезающий момент широкого и многостороннего синтеза. Категорический императив И.Канта допущен лишь постольку, поскольку он сам себя упраздняет: он наперед «снят» и заранее принят в аспекте его неавтономности.

         По И.Канту , долг — односторонняя и прочная цельность — реальная альтернатива моральной мягкотелости и противостоит последней, как принципиальность — компромиссам, как строгость — расплывчатости и неопределенности, дряблости и попустительству, как аскетизм — гедонизму, как последовательность — половинчатости, как решительность — бесхарактерности.

         3.Государство и категорический императив.

         «Государственный строй, основанный на наибольшей человеческой свободе согласно законам, благодаря которым свобода каждого может сосуществовать со свободой всех остальных, … есть, во всяком случае, необходимая идея, которую следует брать за основу при составлении не только конституции государства, но и всякого отдельного закона.» То есть, как и в основе права и морали, основным принципом построения государственной системы является категорический императив.

        И.Кант связывает правовое происхождение государства с «первоначальным договором», который обеспечивает справедливость власти. Причинами появления такого договора является нарушение свободы каждого члена общества, необходимость самим защищать свои права и, как следствие, невозможность самореализации человека.

          Предварительный договор закрепляет основные принципы построения государственной власти, является началом воплощения требований категорического императива. Он учреждает государство, является результатом всенародной воли.

         Предварительный договор представляет собой акт соединения общей воли и закона, в чем заключается благо для всего государства, он устанавливает начало согласия государства с правовыми принципами, стремится к которым нас заставляет разум через посредство категорического императива.  
        В естественном состоянии, при господстве индивидуальной свободы, все права существуют и имеют значение только предварительно, государство – впервые делает их окончательными.

          Оно предоставляет гарантии соблюдения прав, обеспечивает возможность закрепления требования категорического императива в нормативно-правовых актах, является единственным управомоченным на применение принудительной силы социальным институтом.

          Таким образом, государство имеет своей целью установить реальный правопорядок, свободу, то есть наличие государства важнейший элемент общей системы необходимый для конкретизации категорического императива.  
         Одной из основных функций государства является нормотворчество, а для того, чтобы законы не представляли собой произвол  
законодателя, чтобы они не могли причинить несправедливости, они должны быть выражением воли всех или, что то же, законодательная власть может заключаться только во всеобщей объединенной воле народа.

         И.Кант предусмотрел способ формулирования в законах категорического императива. Деятельность органа, занимающегося законодательством, неоспорима, то есть никакие органы не могут нарушать законы, сформулированные им, так как это будет нарушением категорического императива. Такой принцип обеспечивает соблюдение справедливости государственным аппаратом.  
         Поскольку исполнительная власть создана в соответствии с требованиями категорического императива, то действия, направленные против нее, являются нарушением нравственного закона, а, следовательно, караются.

         В тех случаях, когда исполнительная власть, по мнению народа, неправа, то у него есть право пассивного неподчинения через посредничество представительного органа.

          И.Кант признавал, что в условиях хаоса человек не защищен, у него одна цель – сохранить собственную жизнь, человек вынужден совершать действия, определенные этой необходимостью. Для преодоления хаоса нужно создать некие условия, противопоставить неопределенности хаоса можно только правопорядок и его предсказуемость. Следовательно, нужно создать условия правопорядка, в то же время, обеспечивающего свободу действий для всех, а не индивидуальную свободу, которая господствует в условиях хаоса.  
        И.Кант утверждает, что в основе правопорядка должен лежать категорический императив, априорно заложенный в человеке. Учредить такой правопорядок может лишь общая воля, когда требования категорического императива будут сформулированы в нормах морали и права. Государство должно обеспечить право своей принудительной силой, для полного установления господства категорического императива.

         Заключение.

       Итак, как было показано, основной целью, ради которой устанавливается действие категорического императива, создается правопорядок, обеспечивается свобода, является счастье людей.

         Притом И.Кант не считает, что счастье это сумма благ приобретаемых индивидом в результате совершения каких-либо действий, для него это косвенный результат установления счастья. А само счастье это результат осуществления в человеческой истории некоего безразличного к вожделениям и влечениям индивида «замысла природы», в соответствии с которым в процессе смены поколений наращиваются «некоторые идеальные величины, в которых человеческие мечты о счастье приобретают характер императивов, требующих от людей жертв и лишений».

         При таких обстоятельствах чистая воля отклоняет эмпирическое основание удовлетворения, поскольку оно применимо только к индивиду в отдельности и только с точки зрения индивидуальной пользы. Свободная воля имеет своей целью добро не по отношению к собственному благу, а добро само по себе.  
       Стержнем учения И. Канта является категорический императив, закон, определяющий поведение человека, а также принципы, в соответствии с которыми создаются общественные институты, обеспечивающие создание условий, необходимых для достижения целей, которые стоят перед человеком и обществом: свобода и счастье.

         Учение И.Канта о человеке, государстве и праве представляет собой детально разработанную систему, все элементы которой выполняют определенные функции. Институты данной системы создают условия нормального существования общества и направлены на установление возможности самореализации для человека. При таких условиях индивид сам достигает необходимых для него целей. Обществу предоставляется возможность свободного развития.  
          Главными элементами этой системы являются категорический императив, государство, право и мораль. Основные цели – свобода и счастье.  
        Человек в условиях свободы, руководствуясь чистой волей, начинает самореализовываться, то есть воплощать внутренние представления. Для того чтобы его действия не разрушали установленную свободу, он должен поступать в соответствии с требованиями категорического императива.  
       Но воля не может быть свободной, если ее направленность определяется внешними указаниями, ведь тогда человек будет реализовывать не свои внутренние качества, а навязанные со стороны, то есть для сохранения свободы воли индивид должен пользоваться внутренними указаниями, которые не являются приобретенными в результате опыта, иначе они также были бы внешними. Эти требования исходят от априорно заложенной нормы. Этой нормой является категорический императив.

        Таким образом, человек реализует требования нравственного закона, который познается им априори. И в целом деятельность людей направляется единой нормой, которая является единственным побудительным мотивом чистой воли, что в общесоциальном плане имеет очень важное значение.  
        Разумеется, гегелевская точка зрения оценивает кантовскую и свою в совсем иных категориях: оценивает как некую односторонность и частность в противоположность многосторонности и полноте, как формальность и абстрактность, пустоту и бессодержательность в противоположность содержательности и конкретности. Обвинения в безнравственности при этом, ясное дело, выдвигаются с обеих точек зрения взаимные.  
        В плане самооценок один подход указывает на свои достоинства: бескомпромиссность, принципиальность, непримиримость, непреклонность: другой подчеркивает свои: уступчивость, гибкость, терпимость, пластичность, гуманность, мягкость. Оба подхода необходимы, оба должны быть соединены и дополнены друг другом, но они явно перечат друг другу, и трудность заключается в отыскании формы их сочетания (если это вообще возможно).

 

 

 

Список  использованной литературы

1. Асмус В.Ф. Иммануил Кант –  М.: Наука, 1973. – 532с.  
2. И.Г.Фихте: Жизнь и философское учение // Фихте И.Г. Наставление к блаженной жизни (пер. с нем., послесловие и примечания А.К.Судакова). М., Канон+, 1997.

3.Кант  И. Идея всеобщей истории во  всемирно-гражданском плане // Кант  И. Сочинения на немецком и  русском языках. М.: 1992.  
4.Кант И. Критика чистого разума – С-Пб.: 1993.  
5.Кузнецов В.Н.«Немецкая классическая философия второй половины XVII – начало XIX века» М. «Высшая школа». 1989 г. С. 3, 4, 9.

6.Нарский  И.С. Кант. – М.: Мысль, 1999. – 207с.  
6.Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. – М.: Издательская группа ИНФРА-М – НОРМА, 1977. – с. 652. 

7.Стоическая  традиция в этике и кантовская  теория императива// В сб.: Этика  стоицизма: Традиции и современность.  М., Институт философии РАН, 1991.  
8.Трансцендентальные предпосылки человеческой свободы у Канта// В сб.: Ценности культуры и современная эпоха. М., Институт философии АН СССР, 1990.