Философия XVII века – философия рационализма

В тоже время, человек является духовным и мыслящим, рациональным существом. Как духовное существо человек наделен способностью к состраданию и активной деятельности на достижения блага, и, прежде всего, общего блага. А как мыслящее, рациональное существо он способен к самопознанию, самосознанию, критическому отношению к себе. Человек наделен, как божественное существо, свободой воли, которая шире разума, и потому склоняет его к греху и заблуждению. И только рациональное понимание всеобщего блага и вытекающего из него долга, помноженные на активно-сознательную деятельность, преодолевают противоречие между единичным индивидуальным благом (сиречь эгоизмом) и всеобщим благом, как необходимостью целостного бытия человека.  Вне рационализма противоречие между индивидуальным и всеобщим благом неразрешимо. Рационализм как способ беспристрастного отыскания истинного блага обязательно сопровождается активной деятельности души, самовоспитание и воспитание которой опять-таки должно основываться на рациональных началах, а не предрассудках и слепых верованиях. Прозрение души есть выражение принципа очевидности, проистекающей из деятельности ясно мыслящего рассудка. Р. Декарт заложил фундаментальные основы рационализма, направленного против иррационализма и абсурдистики и в этом плане создал предпосылки для взглядов мыслителей эпохи Просвещения и развития европейской научной мысли в широком плане.

4. Продолжением складывающихся традиций рационалистической философии после Декарта явилась система философских воззрений нидерландского (голландского) философа Бенедикта Спинозы (1632 – 1677 гг.). Он также исходит в объяснении бытия мира из принципа очевидности разума, по-своему применяя аналитические (математические и естественно научные) методы рационального объяснения и понимания мира. Исходной задачей Б. Спиноза для себя считает обоснование  и раскрытие сущности первопричин Бытия мира как единого целого, как системы, доступной для интеллектуально-рационалистического понимания. На мировоззрение и философские взгляды Б. Спинозы большое влияние оказали идеи пантеизма1 в объяснении бытия мира, которые и в 17 веке были авторитетами, но в значительной степени натурализированные и рационализированные. По его мнению, Бог не просто актирует, творит природу, но постоянно в ней присутствует, порождается и возрождается в ней2. Бог не противостоит природе, а природа не чужда божественной сущности, а обладают органическим единством, которое доступно рациональному объяснению. А раз так, то и природе присущи свои собственные, имманентные законы бытия, не входящие в противоречие с бытием Бога. Единство Божественного и природного Б. Спиноза выражает через понятие субстанция, такой всеобъемлющей формы Бытия, которая является причиной самой себя (causa sui) и в силу этого ни в чем дополнительном для своего существования не нуждается. Это единство Бога и природы, которое и приобретает форму субстанционального бытия, постигаемого не в форме чувственного опыта и познания (здесь заметно его критика ограниченности эмпиризма), а в форме умопостижения в виде интеллектуально-интуитивной деятельности человека .

В тоже время Б. Спиноза отдает себе отчет в том, что игнорировать мир конкретных единичных предметов, вещей и явлений, доступных и  очевидных чувственному восприятию, невозможно. Он сталкивается со сложной  диалектикой единичного (конкретные вещи) и всеобщего (субстанции), определенным образом решая эту проблему: чтобы конкретное, единичное не ускользало из сферы всеобщего бытия (субстанции), а субстанция приобретала конкретно-предметные формы своей всеобщности. Проблема, которая для философии XVII века фундаментально трудная. Да еще надо учесть то, что Б. Спиноза стремится к рациональному решению ее, не апеллируя лишь к традиции религии и веры. Более того, единичные предметы и вещи должны быть представлены как единая система, а не хаос отдельных вещей, холодный, безжизненный конгломерат.

Он вводит понятие модусов, под  которым он понимает конкретные формы  бытия субстанции (всеобщих начал), в которых так или иначе  представлена сама субстанция и ее свойства (атрибуты) – вечность, бесконечность, динамичность, несотворимость и т.д. Б. Спиноза для характеристики субстанции и модусов вводит понятие атрибутов (свойств), которые присущи и субстанции, и модусам, но также имеющие и отличие. Он выделяет два типа модусов:

1) Модусы, которые обладают протяжением,  пространственными характеристиками и движением, главным образом механическим. Этот модус в реальности предстает как мир природных, вещно-телесных явлений, которому присущи свои собственные законы бытия – механико-динамические, которые предопределяют последовательность и связь событий. В мире природы  царит только необходимость, там нет места случайностям. Движение скорее атрибут модусов природы, чем субстанции. В тоже время тела и предметы природы обладают и единством, и отличием друг от друга. Единство выражается в том, что все они есть проявление единой субстанции, единого начала. А отличие отдельных, единичных предметов друг от друга зависит от характера движения и покоя, скорости и медленности перемещения в пространстве. Но в целом для всей природы, как модуса, характерны механические законы, как они понимались в XVII веке. Поскольку она действуют объективно, то и в природе есть свои причины, ее порождающие. В этом аспекте Б. Спиноза склоняется к материализму. Через движение единичные предметы как модусы связаны с субстанцией.

2) Второй тип модусов Б. Спиноза  отождествляет с мышлением как  бестелесной духовной деятельностью,  пребывающей в вечности и бесконечности.  Этот модус обладает особым  атрибутом (свойством) – разумом.  Мышление в разуме находит  свою реальную, действительную бесконечность и безграничность, оформляющаяся как потенциально-бесконечная способность человеческого интеллекта понимать рационально все и всегда. Поскольку этому модусу единой субстанции также присущи законы причинно-следственного характера, приобретающих форму логики, то Б. Спиноза сближает на этом основании действие обоих модусов. В своей "Этике" он оформляет это сближение в виде афоризма: "Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вщей"1. То есть, он устанавливает наличие единых законов и для природы, и для мышления на том основании, что они суть проявления одной и той же субстанции как единой формы проявления Бога, мира (природы) и души (мышления).

Исходя из такой трактовки субстанциональных  основ бытия мира Б. Спиноза создает  и свою рационалистическую теорию познания, т.е., решает одну из сложнейших гносеологических проблем – о познаваемости мира и "получении" достоверного истинного знания. Он направляет свои усилия против скептицизма, который выражался в ту эпоху в сомнении наличия возможности получить достоверное, беспристрастное и объективное знание о чем-либо, питательной средой которого выступает трудности самого процесса познания, религиозные догмы и предрассудки. Вслед за Р. Декартом, Б. Спиноза также обращается к силе математического знания, способного достигать достоверных и неопровержимых истин, очевидных человеческому разуму и рассудку.

Б. Спиноза, как и Декарт, не игнорирует эмпирический уровень познания, основанием которого являются чувственно-непосредственный опыт и эксперимент. Но, по его мнению, он крайне, во-первых, субъективен, во-вторых, очень непостоянен, в-третьих, дает нам знание об отдельных вещах и главным образом внешних их свойствах. Слишком большое место в чувственном познании принадлежит случайности и зависимости познающего субъекта от степени активности на него воздействия объекта. Наконец, эмпирическое познание не дает нам знание о сущности явлений, тем более от него "скрыто" сущностная сторона субстанциональных основ бытия мира. В лучшем случае эмпирическое познание и в частности, представление как его одна из форм, позволяет нам сформировать субъективное мнение (opinio) о чем-либо, в котором недостаточно достоверности и очевидности.

Поэтому Б. Спиноза основное внимание уделяет рациональному  познанию и его формам. И здесь  он обращает свой взор на аналитически-аксиоматические  математические методы познания, которые  скорее оперируют понятиями об объектах, чем самими объектами. Дедуктивное мышление, оперирующее общими понятиями абстрактно-логического порядка, носящих сверхиндивидуальный характер, дает подлинно истинное знание. Такие понятия составляют основу единства человеческого разума, которые нейтрализуют элемент субъективности, а значит, и неопределенности. Рациональное познание, как деятельность ума посредством логической связи между общими понятиями, не исчерпывается дедуктивными суждениями, дедуктивным методом. Он даже называет дедуктивное мышление "неким духовным автоматом". Но этой сферой рассудок (рацио), а часто он называет его разумом (интеллект), рассудочное рациональное познание не исчерпывается. Он выделяет интуитивное мышление, интуицию как специфически рациональную форму познания, достигающая цели – очевидность истины, вскрывающей сущность вещей, но особенно сущность субстанции, как всеобщей основы бытия.

Его не удовлетворяет  сложившееся до него понимание интуиции как непосредственного, чувственного созерцания истины, которая является субъекту в виде "внезапного озарения" т.е., интуиция представала как мистический процесс, никак не связанный с рационально-дедуктивным мышлением. Как бы утверждалось, что в интуиции нет логики и нет рационально-рассудочного. Он понимает интуицию как интеллектуально-рассудочную деятельность разума предельно ясно и отчетливо схватывать сущность вещей, "всю природу, как она реально существует в себе"1. И предпосылкой проявления этой способности является способность человеческого разума к дедуктивному мышлению, к аналитической деятельности. Но поскольку интуиция достигает истинного знания как выражения совершенно адекватных свойств, связей вещей, их сущности всегда и везде, то одной дедуктивной способности недостаточно. Хотя интуиция и есть проявление внутренней активной деятельности души, стремящейся к целостному знанию о Вселенной, ее субстанциональных основах бытия (единых и всеобщих), сама интуиция должна иметь фундаментальное основание, которое соразмерно и Вселенной, и Природе. Он выдвигает предположение (гипотезу) "о существовании в самой природе такой объективной способности, которую он назвал бесконечным разумом (intelectus infinitus)"2. А человеческая способность к интуиции – конкретная форма ее и отражения, и бытия. Он как бы переносит способность этого бесконечного разума – познавать всегда все ясно и отчетливо"3 на разум человеческий, которым обладают конкретные субъекты. Конечно, в этом есть выражения пантеизма и даже некоторой спекулятивности. Но главное в позиции Спинозы заключается в том, что он выражает и утверждает веру и уверенность в способность человеческого сознания, рассудка и разума в рациональной форме, на основе истинного знания объяснить и понять всеобщие законы бытия мира так, как они существуют на самом деле.

Исходя из рационалистической методологии, Б. Спиноза решает и  проблему человека, воли и свободы. Мы помним, что природа рассматривается им с точки зрения механицизма и натурализма.  Человек не есть противоположность природы, а органическая часть природы, подчиняющаяся всеобщим законам природы. Но человек особое природное существо, обладающее мышлением и духом. Правда душа "есть вещь мыслящая"1, а содержанием души являются идеи ей выдвигаемые. Поскольку человек включен в систему мировой детерминации (а детерминацию он понимает как цепь последовательных событий, вытекающих с необходимостью из механических законов) и подчиняется в своем действии ей, то он (человек), по мнению Б. Спинозы, не имеет свободы воли. Раз в природе она есть фикция, то и у человека ее быть не может. Свобода воли – иллюзия. Но поскольку человек разумное существо, способное действовать последовательно, то "воля и разум одно и тоже"2. А все аффекты, влечения, удовольствия есть выражение состояния души человека. Но все же, как Б. Спиноза разрешает проблему человека? Поскольку субстанция действует само по себе свободно, порождая объективную цепь событий (необходимость), а человек действует в границах необходимости, то в своем бытие человек сталкивается с решением проблемы достижения единства с необходимостью, а не противопоставления ей. Как рационалист, он считает, что свобода, как действие без принуждения, достижима лишь на путях только рационально-научного познания необходимости, природных законов. Именно знание необходимости является основанием творческой деятельности. Сама свобода состоит в достижении господства над своими влечениями и чувствами, а также в сознательном следовании законам необходимости. Лапидарно Спинозовское понимание свободы можно выразить кратко: "Свобода есть познанная необходимость". Но важно подчеркнуть, что познание необходимости есть ключ к познанию и самого себя. "Дух тем лучше понимает себя, чем лучше он понимает порядок природы", подчеркивает Б. Спиноза в своем "Трактате об усовершенствовании разума"1. Но так понятая свобода сама становится необходимостью, если мы желаем стремиться к безошибочным поступкам и действиям. Т.о., Б. Спиноза последовательно рационалистически, как это было возможно в XVIII веке, решает фундаментальную проблему свободы и необходимости, как все другие рассматриваемые им проблемы бытия мира и человеческого сознания. Можно в заключение сказать, что Б. Спиноза развил и уточнил основные принципы рационалистической философии той, далекой от нас эпохи, но не потерявшей значения и в наши дни.

5. Идеи рационалистического  объяснения и понимания бытия  мира развил дальше, хотя и на свой лад, Готфрид Лейбниц (1646 – 1716 гг.), выдающийся немецкий ученый и философ. Как и многие рационалистически мыслящие философы того времени, он также отдает дань аналитически-математическим методам познания, пытаясь соединить точность математики с фундаментальностью и всеохватностью философии, направленной на самое главное – постижение сущности бытия мира и принципов его саморазвития, его единства и многообразия. Г. Лейбниц создал (или по крайней мере предпринял попытку) одну из универсальных философских систем. Исходная проблема, которую решает он – как объяснить, как воспроизвести в системе философского знания все многообразие качественно различных явлений в мире, которые, по его мнению, сугубо индивидуальны (он называет это принципом всеобщих различий), и в тоже время их единство, совпадение в определенных отношениях (принцип всеобщего тождества). Важное значение для решения этой сложнейшей теоретической задачи для Лейбница приобретают категории сущность и явление. Сущность (такая сторона явлений, которая указывает на то, чем объективно вещь является сама по себе) может выражаться в многообразии явлений, как внешне конкретных ее форм бытия. Он, как и Декарт, и Спиноза, обращается к категории субстанции. Но в отличие от них он признает наличие в объективном мире множества отдельных субстанций, которые он называет монадами, которым свойственно индивидуальность, простота и неделимость. Все субстанции объединяет то, что им изначально присуща одна и также духовная сила и энергия, и предстают как живые точки. Они вечны, для них пространственные различия несущественны, они и не протяженны (своеобразная разновидность пантеизма). Одновременно монады и субстанциональны и субстратны (т.е. имеют конкретно-предметные формы бытия, почему мы их и можем созерцать). В тоже время они активны, посредством созидательной деятельности духа1. Для него активность монад есть синоним жизни, поскольку она есть проявление духовной силы и мощи. Жизнь и деятельность монад он рассматривает по аналогии с духовной и психической деятельностью человека. В тоже время каждая из монад представляет собой замкнутый космос, т.е., они бесконечны сами в себе и сами по себе. Они не подвержены какому-либо внешнему воздействию, но и не могут воздействовать на что-либо вне себя. Они самодостаточны и совершенны и отличаются по степени совершенства (минимум и максимум совершенства).

Но связаны ли эти  монады друг с другом? Если да, то каким  образом? Если же они сугубо индивидуальны  – то как они образуют единство и целостную системность бытия?

По степени проявления силы и мощи деятельностного духа Г. Лейбниц выделяет три вида или  класса монад: 1) самые низшие монады принадлежат  сфере неживой, неорганической природы. В них скорее дремлет  деятельностная сторона духа, чем "действующая". Они "спят без сновидений", по его образному выражению. 2) более высокие монады составляет живая и растительная природа, которой свойственны ощущения и восприятия, как бессознательные формы созерцания. Например, деятельность животных является пассивно-страдательной, им не присуще самосознание. 3) самый высокий класс монад, нам известных, образуют души людей, обладающие сознанием, самосознанием, самопознанием и способностью к мышлению. Она (душа) является "монадой монад" и отличается способностью к беспредельному развитию и саморазвитию, к самосовершенствованию в виде совершенствования знания о себе. Пределом такого бесконечно богатого проявления и выступает Бог, сущность которого он своеобразно интерпретирует. Он как бы является высшим пределом прогрессивного развития монад, как бесконечного и безграничного утверждения созидательно-деятельностной силы и мощи духа. Бог как бы утрачивает свою телесность и приобретает черты безликости. Но, по логике Лейбница, монады не бывают не телесными. Но с другой стороны он есть такой предел, который обладает и монадностью. Бог не является и творцом мира, ибо творение мира Лейбниц приравнивает к чуду, в котором он не видит никакого положительно рационального содержания. Как точно выразился И.С. Нарский, Лейбниц в решении данного вопроса оказался "между религией и безбожием"1. Бог, в таком случае, утрачивает черты персональности и личности, оставаясь, лучше сказать, становясь лишь достаточной основой бытия всех монад. Он всего лишь символ всеобщего основания мира.