Философия Мераба Мамардашвилли

Федеральное агентство по образованию

Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет

 

 

Кафедра философии

 

 

 

 

 

 

 

Реферат

 

 

ФИЛОСОФИЯ МЕРАБА МАМАРДАШВИЛЛИ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                                                  Студент группы 2-ЭТМК-1

                                                                    А. И. Козарницкая

                                                                                     Руководитель: Зуй М.И.

                                                            

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Санкт-Петербург

2012

 

СОДЕРЖАНИЕ

 

1.Введение: Философ влюбленный в Человека …………………………….

2. Философия- не профессия…………………………………………………

3. О книге  «Картезианские размышления»………………………………

4.Заключение………………………………………………………………

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ВВЕДЕНИЕ

Философ, влюбленный в Человека

 

Мераб Мамардашвили родился 15 сентября 1930 года в небольшом городке Гори, расположенном в 80 километрах от Тбилиси. Сам он обычно упоминал об этом вскользь, как о неком курьезном факте или подтверждении тезиса о случайности всякого начала: «Я родился... в том же городе, что и Сталин, — в Гори: в этом, может быть, следует видеть б некую божественную симметрию... В том смысле, что вот могут же родиться в Гори и совсем другие люди, делающие совсем иное дело...» 
Город расположен внизу, на берегу Куры, принимающей тут же слившиеся два значительных притока, Лиахви и Меджуду. Таким образом, с трех сторон окруженный реками, он открыт только с одной северной стороны, где расстилаются обширные долины, покрытые нивами и виноградниками...» 
В этом городе, наполненном «особым, съедающим все материальные массы светом» («...для меня первичная форма неба — небо над долиной, идущей от Мцхета к Гори. Это то голубое, которое для меня голубое как таковое, тот сенсуально физический объем, который представляет собой вот эта чаша небесная, замыкающаяся с нижней чашей, как две чаши, лежащие одна на другой», — вспоминал Мамардашвили в «Сознании и философском призвании»), Мераб прожил первые четыре года — тот загадочный отрезок нашей жизни, о котором мы почти ничего не помним, но впечатления которого становятся для нас первичной формой восприятия мира. 
 
Его отец, Константин Николаевич(1902-1970), был кадровым военным, человеком веселым и легким на подъем, как нельзя лучше приспособленным для кочевой жизни. После окончания Военно-политической академии в Ленинграде в конце 30-х годов он был направлен на Украину, вначале в Киев, а затем в Винницу, где его сын пошел в школу. (В годы войны он был комиссаром стрелковой дивизии и вышел в отставку в звании полковника.)  
По рассказам Мераба Константиновича и его родной сестры Изы Константиновны, у отца был веселый, легкий характер, располагавший к общению и дружбе, и, очевидно, от него он унаследовал доброжелательность к людям и вообще к миру. Или, я бы сказал, особый талант и готовность к встрече. На моей памяти он практически никогда не отказывался от приглашений и встреч, говоря по этому поводу, что люди часто проходят мимо и не замечают как раз то, что ожидает их в жизни.  
 
Мать Мераба, Ксения Платоновна (1906- 1997) , принадлежала к старинному дворянскому роду Гарсеванишвили, представители которого в прошлом были приближены к царскому престолу и воспитывали грузинских царей. Она обладала целеустремленным и волевым характером, и, вероятно, именно о ней говорил Мамардашвили в «Лекциях о Прусте»: «Это существующий в Грузии тип женщин, чаще всего дворянского происхождения; то есть они принадлежали к сельскому дворянству, фактически разорившемуся, но в действительности, конечно, составляли костяк нации, который больше всего пострадал в годы революции 
От матери сын унаследовал скорее другую черту - способность к профессиональной и систематической работе, а также волю. Что, впрочем, не удивительно, если учесть, что представители рода Гарсеванишвили (об этом можно прочитать в "Энциклопедии Грузии"-) еще в XVII веке были воспитателями при дворе грузинских царей. А сам Мераб не без юмора иногда говорил (видимо, по ассоциации с именем деда по материнской линии - Платон), что он чувствует себя выходцем из Древней Греции, и в конце жизни мечтал увидеть эту страну.  
 
В 41-м началась война. Константин Мамардашвили ушел на фронт, его семья была эвакуирована в Тбилиси. Так, в 1941 году, в возрасте 11 лет,Мераб в первый раз вернулся на родину Мераб вернулся на родину и... потерял ее. Воображаемый образ и реальная Грузия не совмещались друг с другом. «Я просыпался в одном из самых провинциальных мест черного тоннеля, в котором мы находились, где не было никакого просвета. Я имею в виду мою жизнь в Тбилиси» 
Это был шок, или звонок будильника — пробуждение от бессознательного сна младенчества. Начало пути, сопровождаемое острым чувством одиночества и тоской по неизвестной родине. 
А жизнь шла своим чередом: редкие отцовские письма с фронта, гимназия, голодная улица с ее законами... И книги — единственная отдушина. В городской библиотеке оказалась неплохая подборка французов. Может быть, тогда он и осознал первый закон топологии пути —«закон фундаментального одиночества»: «наш настоящий разговор всегда не с ближним, а с дальним...» 
 
Отношения со сверстниками не то чтобы не складывались... Трогать его, конечно, боялись (он был довольно сильным, хотя первым в драку не лез), но и своим признать не получалось: «Какой-то странный — другой». В старших классах «странность» стала менее вызывающей: выяснилось, что он бесспорный интеллектуальный лидер. Какое соперничество шло в этом «совершенно обычном классе» обычной тбилисской гимназии! Выясняли, кто самый сильный, самый умный, самый хороший математик, самый сильный физик... (Пошло на пользу, как оказалось: из 36 человек в итоге — 8 медалистов. А потом и 15 кандидатов наук,6 докторов, 2 академика.) Со всеобщего согласия Мераба признали номером один. Победить в споре его не мог никто. Он знал невообразимое количество фактов из самых невероятных областей. И с 9-го класса был уверен, что станет философом. Даже кличка у него была математически- 
философская: Функ. Якобы жил когда-то такой австрийский математик-философ. Никто такого не знал, но Мерабу прозвище подходило. Как еще можно было называть человека, который собирался стать философом?

 

 

Философия – не профессия

 

Начало философии – принципиальное непонимание. Отвага сказать даже перед лицом распространенной, очевидной истины: "Я не понимаю!"

 

Мераб Мамардашвилли считал: в основе философии лежит удивление. А философ — представитель того, что нельзя выразить. Он часто повторял: философия — это ад.

Здесь необходимо разобраться, что понимал Мамардашвилли под термином философия. Лично я знаю философию, точнее мы, студенты, как предмет, который обязателен в моем учебном заведении. 
Так вот книжная философия с настоящей философией ничего общего не имеет. Что нам дается на этом предмете? Набор знаний в учебниках. Так понять ,прикоснуться к великой науке просто  невозможно. Для этого, считает философ: « Люди, желающие приобщиться к философии, должны ходить не на курс лекций по философии, а просто к философу. Это индивидуальное присутствие мыслителя, имеющего такую-то фамилию, имя, отчество, послушав которого можно и самому прийти в движение. Что-то духовно пережить…»

Путь к философии лежит через некое испытание, которому человек подвергает себя, этим самым приобретая уникальный опыт. И его нельзя понять с помощью дедукции из имеющихся слов, а можно только испытать.

Что же это за испытания?

 «– Чаще  всего наше переживание сопровождается  отрешенным взглядом на мир: мир  как бы выталкивает тебя в  момент переживания из самого  себя, отчуждает, и ты вдруг ясно  что-то ощущаешь, сознаешь. Это и  есть осмысленная, истинная возможность этого мира. Но именно в видении этой возможности ты окаменел, застыл. Оказался как бы отрешенно вынесенным из мира. В этом состоянии тебе многое способно открыться. Но для того, чтобы это открытие состоялось, нужно не только остановиться, а оказаться под светом или в горизонте вопроса: почему тебя это так впечатляет? Например, почему я раздражен? Или наоборот: почему я так рад? Застыть в радости или страдании. В этом состоянии – радости или страдания – и скрыт наш шанс: что-то понять. Назовем это половиной пути или половиной дуги в геометрическом смысле этого понятия. Полпути….»

Проблема же человека в том, что взволноваться настолько ,чтобы увидеть настоящую реальность, мы практически не можем. К сожалению, мы видим только то, что видит наш глаз.

Тогда как же научиться философствовать?

Нужно читать философские тексты, но относиться к ним как к актам философствования. . Если мы будем относиться к ним поверх и помимо их культурно-исторических смыслов, то нам и откроется заключенное в них содержание.

 

 

О КУЛЬТУРЕ И О МЫШЛЕНИИ

 

Культура – сущность фашизма

 

Беря за основу ранее заявленную Мамардашвили характеристику культуры, далее через выражения самого философа постараемся понять каково понимание культуры Мамардашвили.

Итак, как известно, нацизм и фашизм были идеологиями 20 века, которые выступали за расизм, антисемитизм, тоталитаризм и т.д., что в итоге привело к холокосту и в большой мере способствовало началу самой разрушительной трагедии человечества – Второй Мировой войне. Видно, что говоря о фашизме и нацизме как торжестве культуры, через своеобразный оборот слово «культура» наделяется негативным значением.

Актуализированное сходство культуры с идеологией Мамардашвили приближает основываясь на понимание культуры как какого-то организующего, регулирующего механизма. Через культуру так же, как через идеологию, достигается направление мыслей и мнений людей. Говоря иными словами, культура для Мамардашвили является какой-то нормативной зависимостью. Он поясняет: «Культура есть организация массовых состояний и воли, эмоций, мыслей и так далее через человеком же созданные символы.» Как идеология, так и культура осуществляет организацию данных состояний масс, однако разница в том, что идеологические установки обычно определены эксплицитно, а нормативные зависимости культуры гораздо глубже, незаметнее, изощреннее – их рефлектированную дескрипцию получают лишь в достижениях культорологов, философов и других интеллектуалов.

Под мыслью Мамардашвили понимает особое состояние или акт, организованный в человеке определенным образом. Это проявляется как личный, уникальный внутренний опыт человека. В курсе лекций «Очерк современной европейской философии» Мамардашвили выделяет две противоположности – мышление иоколомыслие*(интересно, что термин околомыслие употребляется как синоним слову культура).Он говорит: «Культура – это то, как мы можем усваивать по мерке наших способностей, те мысли, какие есть.»Мысля в рамках каких-либо заранее созданных понятиях осуществляется околомыслие.  Например, мы можем говорить о Платоне и о платонизме, о Гегеле и гегельянцах, о Канте и кантианцах и т.д. Имеется совокупность каких-либо взглядов или идейная суть, у которых появляются последователи и, следовательно, через свою приверженность им, если не осуществляются какого-либо рода трансформации основного положения, они осуществляют околомыслие. Схоже и культура как символы, созданные самим человеком, предусматривает процесс культуризации, в результате которой и околомыслие.

Однако, говоря о мысли, философ поясняет: «В естественной природе акта, состояния мысли, состояния сознания не содержится возможности дления этого состояния.[...] Если какой-то акт истинен или мысль истинна, совершенна, то, следовательно, она поддерживается и непрерывно возрождается волей.» Говоря иными словами, мысль удерживается усилием. Мысль является личностным опытом и человеку суждено выпадать из состояния данного опыта. Возвратиться назад в него можно лишь применив усилие, через особое напряжение сознания.

Все человеческие качества и созданные человеком ценности и вещи – те, которые он создает в результате своих действий. Язык, традиции, нравственность, искусство и т.д., являются порождением человека, которые, по мнению Мамардашвили, так же, как и мысль, не существуют по каким-то механизмам, заложенным природой. Человек все это создает и поддерживает так же, как и мысль, – через усилие. 

Однако, можно спросить, для чего нам эта мысль, для чего культура и для чего усилие – для чего человеку такие сложности, если они требуют напряжения? Мамардашвили отвечает: «Есть какие-то прирастания к человеку, через которые, живя с которыми, заботясь о которых, человек только и может быть человеком, а предоставленный сам себе, своим биологическим, природным способностям понимания, действия и так далее, человек – чушь какая-то, ничто». А именно, усилие существования человека Мамардашвили связывает на онтологическом уровне, указывая, что без человеческого труда нет человеческого существования. Он поясняет: «Следовательно, онтологическое устройство бытия воспроизводит себя лишь с включением нашего усилия, когда, во-первых, мы становимся другими, чем были до этого, и, во-вторых, приходим к этому нашим непрерывным продолжением самих себя». Следовательно, усилие обеспечивает не только продолжительность человека и человеческого существования, но и предусматривает также его трансформацию, конверсию.

В свою очередь, здесь мы приходим к тесной связи усилия и трансцендентности (с латинского «transcendentia»перешагивающий, выходящий за пределы).В своем курсе лекций«Введения в философию» трансцендентность Мамардашвили выделяет как особую как философию, так и определяющее людей действие. Он указывает: «Те основания, которые мы под себя как бы подкладываем, чтобы стать людьми, ищутся через выхождение за свои собственные природные рамки и границы. Вот это выскакивание человека за естественный, природой регулируемый ход событий, этот акт и стал называться трансцендированием.»

Под естественным Мамардашвили не подразумевает поля после недавнего дождя или чириканье птиц в лесах. Разница между естественным и неестественным или человечным действием – в пассивности и активности. По мнению Мамардашвили все, что происходит пассивно, происходит естественно. Например, физиологически в данном понимании естественным является сердцебиение. Человеку не нужно прилагать особые усилия, чтобы оно осуществлялось – это происходит пассивно. Следовательно, все неестественное – это то, что предусматривает осознанную активность человека или усилие.

Также, думая о существовании человека в какой-то культуре, а также в определенных культурно-исторических обстоятельствах, можем говорить об усилии в понимании себя и ситуации, а также о ее преодолении. Наглядно, вероятно, человека и его действия можно пояснить в таком историко-социальном духе. С одной стороны, учитывая принадлежность индивида к какой-то конкретной общине и ее обычаям, с другой, - учитывая конкретную социально-экономическую ситуацию и интересы. Вроде как этим факторам следует определять мировоззрение индивида, видение мира, ценности, отношения и т.д. Однако, как известно, это так не работает. Мамардашвили полагает, что человека характеризует личностные поступки, а не действие, определенное обстоятельствами. Человека определяют действие, осуществленное на собственный риск и ответственность, у которого, на самом деле, нет другого основания, как само действие. Это означает, говоря на терминологии марксизма, перешагивание через объективные исторические обстоятельства. То есть личный поступок есть в философии, искусстве и культуре. Поэтому Мамардашвили поясняет: «В ХХ веке проблема „антикультуры”(назову ее так) – в этом смысле, скажем, философия есть антикультурная деятельность, мысль есть антикультурная деятельность, наука есть антикультурная деятельность, личность есть антикультурная явление».[Мамардашвили2010, 268]Все эти действия являются антикультурными, поскольку они трансцендируют актуальную данность, преодолевают устаревшие традиции и т.д. Это процесс активного творчества, в котором Мамардашвили на передний план выдвигает индивида и его действие.

В данном контексте подразумевается, что культура может стать оковами, шаблоном, который полностью формирует мышление человека, его восприятие, действия и т.д., а также, возможно, исключает творчество. В понимании Мамардашвили это означает необходимость преодоления этого. В дополнение следует акцентировать, что, как уже выяснили, сравнение культуры с фашизмом и нацизмом произведено по сходству с идеологией и ее способностью формировать мнения людей и действия в каком-то определенном направлении.  Данная иллюстрация считается весьма яркой, поскольку наглядно демонстрирует, к какому абсурду, нонсенсу и ужасу может околомыслие привести человечество.

Однако, следует сказать, что в данном видении культура приобретает очень негативный окрас, оно ставит ее в ничтожную позицию. Из такого радикального мнения могут следовать разные абсурдные выводы. Что нам делать с духовным наследием, которое могло бы задать какие-либо стандарты, например, литературного языка или философской мысли? Что делать с Райнисом, с Ояром Вациетисом, Теодором Целмом, Зентой Мауриня и многими другими?Оплевать, отвергнуть, сжечь работы, если эта традиция и наследие – такое зло? Вероятно, Мамардашвили не стал бы агитировать на такие вещи, и слишком смелым было бы также предположить, что адекватный человек мог бы иметь такие крайности в мыслях, если только его целью не является шокировать. Здесь уместно вспомнить проиллюстрированную в ведении специфику философии Мамардашвили и следующие из нее особенности, поэтому, смотря на вопрос шире, а также ища большую ясность, обратимся к другим пассажам философии Мамардашвили.   

 

Культура как спинной мозг

 

Поскольку человек свои человеческие качества иначе, как путем социализации, приобрести не может, культуру Мамардашвили условно именует спинным мозгом. Обозначение «спинной мозг» в данном контексте употребляется в качестве метафоры, противопоставляющей его головному мозгу. Одна из главных функций, которую осуществляет спинной мозг, связана с рефлекторной функцией, обеспечивающей соматические рефлексы, а также воздействующей на вегетативные рефлексы, которые, в свою очередь, влияют на сердцебиение, скорость дыхания, кровяное давление, а также на активность процессов переваривания. Культура в человеке как существе, вовлеченном в общество, осуществляет такую же функцию, как спинной мозг в организме человека, а именно, координацию и реализацию каких-то нерефлексированных и, в нормальном случае, неконтролируемых, совершенно необходимых, но, все же, не имеющих достаточного основания, функций. В данном контексте, говоря о культуре, Мамардашвили на первый план выдвигает именно ее организующую функцию. Он поясняет: «Культура есть существование массовых институтов, норм, законов, которые формальны и максимально механизированы, и какая-то возможность людей жить вместе воспроизводится, иначе они пожрали бы друг друга».[Мамардашвили 2010, 268]Говоря иными словами, без культуры был бы хаос, непорядки, варварство, в котором нормальная жизнь была бы невозможна. Философ акцентирует, что функция государства и культуры – не создать рай на земле, а быть этим спинным мозгом, базой мира и порядка. Через обычаи, нормы морали, формы управления и т.д., устоявшимися в культуре, создается среда, в которой человек может чувствовать себя в относительной безопасности за свою жизнь. В свою очередь то, что он позже будет делать со своей личной жизнью – это лишь его ответственность.