Философия марксизма

В философии истории  А. И. Герцен явился сторонником такой  позиции, согласно которой социальное развитие — это неподвластный  никакому предопределению процесс, направляемый стремлением людей  к самопознанию и сознательной деятельности во имя свободы.

Считая высшим достижением  социологической мысли социалистический идеал, Герцен в 50 — 60-е гг. развивает  идеи русского социализма. Он критикует  западноевропейский путь буржуазного  развития, полагая, что у России должна быть иная историческая судьба. Он утверждал, что русская деревенская обшина с ее коллективной собственностью на землю, уравнительными отношениями и самоуправлением содержит зачатки социализма, который найдет свое осуществление в России раньше, чем на Западе. Для этого необходимо просвещение народа и его приобщение к идеям социализма. Представления А. И. Герцена о социализме стали одним из идейных истоков народнического движения в России.

Николай Гаврилович Чернышевский (1828 — 1889) — революционный  демократ, писатель, публицист, литературный критик, философ. Как философ, Н. Г. Чернышевский испытал влияние Л. Фейербаха, а  также Гегеля, Сен-Симона, Фурье, О. Конта, которые наряду с Герценом и Белинским  в значительной мере определили его  мировоззрение. В 1860 г. появляется основное философское произведение Н. Г. Чернышевского  — «Антропологический принцип в  философии». В этом труде Н. Г. Чернышевский определял материализм как учение, в основе которого «лежит уважение к действительной жизни, недоверчивость к априорическим... гипотезам». Он отстаивает утверждение о материальном единстве мира, о естественном взаимодействии человека с природой как основе его сознания и социального существования. Он считает, что мышление, теоретическое познание должно опираться на чувственный опыт человека. В науке, особенно естественной, Н. Г. Чернышевский видит двигатель общественного прогресса. Разрабатывая антропологический принцип, Н. Г. Чернышевский считал индивида первичной реальностью, а общество — множеством отдельных людей, взаимодействующих друг с другом. При этом он полагал, что законы функционирования общества являются производными от законов частной жизни людей. Последовательное проведение антропологического принципа привело Н. Г. Чернышевского к обоснованию принципов социализма (общечеловеческий интерес реализуется в интересах трудящихся классов, т.е. большинства общества). В вопросах теории познания он также решительно отстаивал материализм, критикуя агностицизм и субъективный идеализм. В этической части своих рассуждений он придерживался принципа «разумного эгоизма», согласно которому поступки человека должны согласовываться с его внутренними побуждениями и склонностями. Личное счастье, по Н. Г. Чернышевскому, должно согласовываться с общим благополучием; «одинокого счастья нет». Анализируя эстетическую проблематику, Н. Г. Чернышевский обосновывал тезис «Прекрасное есть жизнь». Объективность красоты определяет невозможность соперничества искусства с живой действительностью.

При исследовании опыта  социальных движений в Западной Европе Н. Г. Чернышевский обращал внимание на «практическое бессилие» буржуазного  либерализма; он считал, что такой  либерализм является серьезной помехой  российскому революционному движению. По его мнению, только трудящиеся массы  заинтересованы в коренных общественных преобразованиях. Он полагал, что возможность  избежать капитализма является реальной. Эта возможность связывалась  им с русской крестьянской общиной. Крестьянская «народная» революция  должна привести к ликвидации помещичьей собственности на землю. Сама же революция  должна быть подготовлена организацией революционеров.

Одним из ведущих  направлений в русской философии XIX — начала XX в. была религиозно-идеалистическая  философия.

Наиболее ярким  ее представлением был Владимир Сергеевич  Соловьев [1] (1853 — 1900) — философ, поэт, публицист. Вл. С. Соловьевым была заложена традиция русской философии Всеединства. Он провидел и посильно реализовал плодотворнейшую тенденцию к  синтезу философской и богословской мысли, рационального и мистического типов философствования, западной и  восточной культурной традиции. При  этом, чуждый всякому национализму и интеллектуальной нетерпимости, он оставался глубоко русским, христианско-соборным мыслителем, чей духовно-теоретический  призыв к единению подкреплялся личной нравственной честностью и жизненным  достоинством.

1 Материал о Вл. С. Соловьеве, как и о Н  А. Бердяеве, приводится в основном  по энциклопедическому словарю  «Философы России XIX — XX столетий (биографии, идеи, труды)", 1995, 2-е  изд. (с согласия редколлегии словаря).

В лекции «Исторические  дела философии» (1880 г.) Вл. С. Соловьев, рассматривая роль философии в истории  человечества, ставит вопрос: «Что же делала философия?» и приходит к выводу: «Она освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание. Она низвергала всех ложных чужих богов и развивала  в человеке внутреннюю форму для  откровения истинного Божества... Она  делает человека вполне человеком» (Соловьев Вл. С. Исторические дела философии // Вопросы  философии. 1988. № 8. С. 125).

Основу философии  Соловьева составили разработанные  им понятия Всеединства, Добра и  его воплощений, богочеловечества, Софии. Онтологические, этические, социологические  и историко-философские взгляды  Соловьева нашли наиболее полное свое выражение в труде «Оправдание  Добра. Нравственная философия». Должное  содержание или смысл человеческой жизни он видит в осуществлении  человеком, обществом и человечеством  в целом идеи Добра. При этом Добро  трактуется онтологически, как некая  высшая сущность, получающая воплощение в различных формах — в индивидуальном бытии человека, в религии и  церкви, в истории человечества. Добро обладает следующими свойствами: 1) чистотой, или самозаконностью (автономией), ибо оно ничем внешним не обусловлено; 2) полнотой, или всеединством, поскольку оно все собою обусловливает; 3) силой, или действенностью, поскольку оно через все осуществляется. Оно проявляется прежде всего в чувствах стыда, жалости (сострадания) и благоговения. Эти первичные данные составляют незыблемые основы нравственной жизни человечества. Все так называемые добродетели могут быть показаны как видоизменения этих трех основ или как результат взаимодействия между ними и умственной стороной человека. Благодаря наличию этих первичных данных нравственности люди способны видеть различие между добром и злом, вырабатывать и воспринимать моральные нормы, формулировать учение о нравственности. Вл. С. Соловьев подчеркивает, что именно человек в своем разуме и совести (а не во всех своих поступках и жизнепроявлениях) есть безусловная форма для Добра как безусловного содержания. Его право и долг —оценивать с точки зрения соответствия идее Добра не только собственное поведение, но и те общественные образования, в которые он оказывается включенным (семья, Церковь, Отечество). Эти образования есть исторические образы Добра, и человек должен участвовать в их жизни и соответствовать их требованиям лишь в той мере, в какой эта жизнь и эти требования являются воплощениями Добра. Соловьев не принимает противопоставления личности и общества, критикуя как «гипнотиков индивидуализма», утверждающих самодостаточность отдельной личности, так и «гипнотиков коллективизма», которые видят в жизни человека только общественные массы. Человек для него — существо лично-общественное. Соловьев различает три основные формы организации человеческого общества: 1) родовая форма; 2) национально-государственный строй; 3) всемирное общение жизни. Последняя из этих форм есть осуществление идеи Всеединства — идеал будущего, когда в «действительном нравственном порядке» будут преобразованы и воссоединены все элементы бытия, содержащие, даже в своем несовершенном состоянии, «искру Божества».

Значительная часть  работ Вл. С. Соловьева, в том числе  и его публицистика, представляет его размышления о возможных  путях достижения богочеловечества — о том, что для этого могли  бы сделать личность, государство, церковь  — прежде всего в России.

В конце 70-х годов  Вл. С. Соловьев (в работе «Три силы») выдвинул идею России как «третьей силы», свободной от недостатков  и ограни-ченностей двух других — «восточной» (чрезмерно подчиняющей личное начало общему) и «западной» (утверждающей чрезмерную независимость частного от общего). Третья сила должна примирить единство высшего начала с свободной множественностью частных форм и элементов. Впоследствии Вл. С. Соловьев отказался от противопоставления России «западной силе».

Соловьев предлагает проект мироустройства, к которому должно двигаться человечество. Это  будущее мироустройство предполагает духовный авторитет вселенского  первосвященника и светскую власть рационального государя — свободного инициатора прогрессивного социального  движения. От России же, считает он, требуется «обращение всех наших  национальных дарований, всей мощи нашей  империи на окончательное осуществление  социальной троицы, где каждое из трех главных органических единств, церковь, государство и общество, безусловно свободно и державно, не в отъединении  от двух других, но в утверждении  безусловной внутренней связи с  ними. Восстановить на земле этот верный образ Божественной троицы — вот  в чем русская идея».

Десятилетие спустя, в «Оправдании Добра», Вл. С. Соловьев вновь подтверждает свою приверженность идее «согласного действия» перво-святителя, царя и пророка как личных носителей верховных жизненных начал, видя в этом условие единства, полноты и правильного хода общего нравственного прогресса. Однако общий контекст этого произведения значительно отличается от «Русской идеи» с ее односторонней критикой Русской Православной церкви, давшей повод (наряду с приписыванием непогрешимости первосвященнику) говорить о том, что Соловьев отождествлял «первосвященника» с главой католической церкви. В «Оправдании Добра» философ рассматривает все христианские церкви как исторические образы Добра, стремясь быть объективным в характеристике их достоинств и ограниченностей.

Бердяев Николай  Александрович (1874 — 1948) — философ  и публицист.

Среди основных его  трудов следует отметить: «Субъективизм  и индивидуализм в общественной философии» (1901), «Философская истина и  интеллигентская правда» («Вехи», 1989), «Духовный кризис интеллигенции. Статьи по общественной и религиозной психологии» (1910), «Философия свободы» (1911), «Душа  России» (1915), «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» (1916), «Судьба России. Опыт по психологии войны и национальности» (1918), «Философия Достоевского» (1921), «Смысл истории. Опыт философии человеческой судьбы» (1923), «Философия неравенства» (1923), «Философия свободного духа» ч. I — II (1927 — 1928), «Новое средневековье» (1934), «Я и мир объектов. Опыт философии  одиночества и общения» (1934), «Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности» (1937), «Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация» (1947), «Самопознание. Опыт философской  автобиографии» (1949), «Царство духа и  царство кесаря» (1949), «Истоки и  смысл русского коммунизма» (1955) и  др.

Анализируя философские  взгляды Н. А. Бердяева, В. В. Зеньков-ский разделяет все его творчество на 4 периода, но эти периоды, поясняет В. В. Зеньковский, выражают не столько (хронологически) разные ступени в философском развитии Н. А. Бердяева, сколько разные аспекты его философии. Каждый период (аспект), пишет он, можно характеризовать по тому акценту, который его отличает, но это вовсе не исключает наличности в данном периоде построений и идей, акцент которых придется уже на другой период. Первый период выдвигает на передний план этическую тему. Второй отмечен религиозно-мистическим переломом в Бердяеве, и религиозно-мистическая тема дальше не выпадает из его сознания. Третий период определяется акцентом на историософской проблеме (включая и характерный для последних лет Бердяева вкус к эсхатологии). Наконец, четвертый период (или четвертый акцент) связан с его персонал истическими идеями. К этим четырем акцентам надо еще прибавить несколько «центральных» идей. Их собственно две: а) принцип объективации и б) «примат свободы над бытием», но по существу это суть идеи, связанные с персоналистическими построениями Бердяева.

В основе философского мировоззрения Н. А. Бердяева лежит  различение мира призрачного (это «мир»  в кавычках, эмпирические условия  жизни человека, где царствует  разъединенность, разорванность, вражда, рабство) и мира подлинного (мир без кавычек, «космос», идеальное бытие, где царствует любовь и свобода). Человек, его тело и дух находятся в плену у «мира», призрачного бытия. Задача же человека состоит в том, чтобы освободить свой дух из этого плена, «выйти из рабства в свободу, из вражды «мира» в космическую любовь». Это возможно лишь благодаря творчеству, способностью к которому одарен человек, поскольку природа человека есть образ и подобие Бога-творца. Свобода и творчество неразрывно связаны: «Тайна творчества есть тайна свободы. Понять творческий акт и значит признать его неизъяс-нимость и безосновность» (Бердяев Н. А. Смысл творчества. В кн.: Философия свободы. М., 1989. С. 369). Рассмотрение человека как существа, одаренного огромной творческой мощью и в то же время вынужденного подчиняться материальной необходимости, определяет характер понимания Н. А. Бердяевым таких глубинных вопросов человеческого существования, как вопросы пола и любви. Глубинное основание полового влечения Бердяев видит в том, что ни мужчина, ни женщина сами по себе не есть образ и подобие Бога в полном смысле этого слова. Только соединяясь в любви, они образуют целостную личность, подобную личности божественной. Это воссоединение в любви есть одновременно творчество, выводящее человека из мировой данности, царства необходимости в космос, в царство свободы. Любовь творит иную, новую жизнь, вечную жизнь лица.

Таким пониманием человека определяется подход Н. А. Бердяева к  проблеме общественного прогресса. Он не признавал теорий, рассматривавших  личность прежде всего как частицу  общества, видевших исторический смысл  ее существования в выполнении социальных функций и в конечном счете  в том, что сделано данной личностью  для последующих поколений.

Говоря о предмете и характере философского познания, Н. А. Бердяев подчеркивал трагичность  положения философа. Внешний аспект этой трагичности он видел во враждебном отношении к философии, обнаруживаемом на протяжении всей истории культуры. Философов, всегда составлявших небольшую  группу в человечестве, не любят  и чего-то не могут простить им теологи, иерархи церкви и простые верующие, ученые и представители разных специальностей, политики и социальные Деятели, люди государственной власти, консерваторы и революционеры, инженеры и техники, простые люди, обыватели. Видя здесь  сложную психологическую проблему, Н. А. Бердяев отмечает, что «каждый  человек, не сознавая этого, в каком-то смысле философ... Каждый решает вопросы  «метафизического» порядка... И существует обывательская философия тех  или иных социальных групп, классов, профессий... Они именно потому и  считают ненужной философию» (Бердяев  Н. А. Я и мир объектов. В кн.: Философия свободного духа. М., 1994. С. 238). Источник драматизма в отношениях философии с религией Н. А. Бердяев  видит в столкновении между мыслью индивидуальной и коллективной, когда  против свободы философского познания восстают именно философские элементы теологии, принявшие догматическую  форму. Вместе с тем он отмечает наличие  религиозных притязаний в самой  философии: «Великие философы в своем  познании всегда стремились к возрождению  души, философия была для них делом  спасения». Источник драматизма отношений  философии с наукой Н. А. Бердяев  видит в универсальных притязаниях  самой науки, связываемых им со сциентизмом. Однако «научная» философия, считает  он, есть философия лишенных философского дара и призвания — она выдумана для тех, кому философски нечего сказать. Философия возможна лишь в том  случае, если есть особый, отличный от научного, путь философского познания. Необходимое условие философского познания — философская интуиция, а основа философии — опыт человеческого  существования во всей его полноте. Философия не может не быть личной, даже когда она стремится быть объективной. Настоящая философия  есть та, которая «мучится смыслом  жизни и личной судьбы».

Философия, считал Н. А. Бердяев, неизбежно антропологична; она познает бытие в человеке и через человека.

Русский космизм. Космизм — специфическое мировосприятие космоцентрической ориентации, течение в философской и естественнонаучной мысли. В России уже с середины прошлого столетия вызревает уникальное космическое направление научной мировоззренческой мысли. В его ряду стоят такие философы и ученые, как Н. Ф. Федоров, К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский и многие другие. Среди русских религиозных философов космическое направление представлено в наследии Вл. С. Соловьева, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, Н. А. Бердяева. Именно в космизме ставятся проблемы о космосе и человеке, выдвигается положение о том, что «конец этого мира, конец истории зависит и от творческого акта человека» (Бердяев Н. А. Русская идея. В кн.: О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 258). Во вступительной статье к книге «Русский космизм» (М., 1993. С. 4) С. Г. Семенова отмечает принципиально новое качество мироотношения, которое является определяющей чертой этого течения российской мысли. «Это идея активной эволюции, т.е. необходимости нового сознательного развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону, в какую диктует ему разум и нравственное чувство... Речь по существу идет о расширении прав сознательно-духовных сил, об управлении духом материи, об одухотворении мира и человека... Космисты сумели соединить заботу о большом целом — Земле, биосреде, космосе с глубочайшими запросами высшей ценности — конкретного человека... Гуманизм — одна из самых ярких черт этой «замечательной плеяды мыслителей и ученых...»