Философия эллинизма (к. IV-II в.в. до н.э.)

     Основным, принципом этики эпикурейцев является удовольствие – принцип гедонизма. При этом проповедуемые эпикурейцами удовольствия отличаются чрезвычайно благородным, уравновешенным и часто созерцательным характером. Стремление к удовольствию является исходным принципом выбора или избежания. Согласно, Эпикуру, если у человека отнять чувства, то не останется ничего. В отличие от тех, кто проповедовал принцип «наслаждения минуты», а «там, что будет, то и будет!», Эпикур хочет постоянного, ровного и незакатного блаженства. Наслаждение у мудреца «плещется в его душе как спокойное море в твердых берегах» надежности. Предел наслаждения и блаженства – это избавиться от страданий! По мысли Эпикура, нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и справедливо, и, наоборот, нельзя жить разумно, нравственно и справедливо, не живя приятно!

     Эпикур проповедовал  благочестие, богопочитание: «мудрец  должен преклонять колена перед богами». Он писал: «Бог – существо бессмертное и блаженное, как общее представление о боге было начертано (в уме человека), и не приписывает ему ничего чуждого его бессмертию или несогласного с его блаженством; но представляет себе о боге все, что может сохранять его блаженство, соединение с бессмертием. Да, боги существуют: познание их – факт очевидный. Они не таковы, какими их представляет себе толпа, потому что толпа не сохраняет о них постоянно своего представления.»

    Лукреций Кар, римский поэт, философ и просветитель, один из выдающихся эпикурейцев, как Эпикур, не отрицает существование богов, состоящих из тончайших атомов и пребывающих в междумировых пространствах в блаженном покое. В своей поэме «О природе вещей» Лукрецей изящно, в поэтической форме изображает легкую и тонкую, всегда подвижную картину воздействия, которое на наше сознание оказывает атомы путем истечения особых «эйдолов», в результате чего возникают ощущения и все состояния сознания. Весьма любопытно, что атомы у Лукреция - не совсем то, что у Эпикура: они – не предел делимости, а своего рода творческие начала, из которых создается, конкретная вещь со всей её структурой, т.е. атомы – это материал для природы, предполагающей какой-то вне их находящийся творческий принцип. Никаких намеков на самодеятельность материи в поэме нет. Лукреций усматривает этот творческий принцип то в прародительнице-Венере, то в искуснице-Земле, то в созидательном естестве – природе, А. Ф. Лосев пишет: «Если мы говорим о натурфилософской мифологии у Лукреция и называем ее своеобразной религией, то пусть читатель не путается здесь в трех соснах: натурфилософская мифология Лукреция…не имеет ровно ничего общего с традиционной мифологией, которую опровергает Лукреций». По словам Лосева, самостоятельность Лукреция как философа глубоко раскрывается в эпизоде истории человеческой культуры, составляющий основное содержание 5-й книги поэмы. Восприняв из эпикурейской традиции отрицательную оценку тех усовершенствований материальной обстановки жизни,  которые, не увеличивая в конечном счете суммы получаемых людьми наслаждений, служат новым предметом стяжательства, Лукреций совершает 5-ю книгу не эпикурейской моралью самоограничения, а хвалой человеческому разуму, овладевающему вершинами знаний и искусства.

    В заключении следует сказать, что Демокрита, Эпикура, Лукреция и др. у нас привыкли толковать только как материалистов и атеистов. Вслед за блестящим знатоком античной философии А. Ф. Лосевым можно придерживаться точки зрения, согласно которой античная философия вообще не знала материализма в европейском смысле слова. Достаточно указать уже на то, что Эпикур и Лукреций самым недвусмысленным образом признают существование богов.

3. Стоцизм: «жить в согласии с природой». Идеал – апатия.

     Стоцизм как специфическое направление философской мысли просуществовало с IIIв. До н.э. до III в. Стоцизм – это наименее «греческая» из философских школ. Ранние стоики, в большинстве своем сирийцы: Зенон Китионский с Кипра, Клеанф, Хрисипп. Их труды сохранились лишь в отдельных фрагментах, поэтому обстоятельное уяснение их воззрений существенно затруднено. К поздним стоикам (I и II) относятся Плутарх , Цицерон, Сенека, Марк Аврелий – это в основном римляне. Их труды дошли до нас в виде полных книг.

     Уже при  одном слове «стоик», по словам А. Ф. Лосева, возникает представление о мудром человеке, который весьма мужественно выносит все невзгоды жизни и остается спокойным несмотря на все неприятности и несчастья, им переживаемые. Действительно, стоики в своих воззрениях, безусловно, выдвигали на первый план понятие спокойного и всегда уравновешенного, даже «бесчувственного» мудреца. В этом проявлялся идеал внутренне свободы, свободы от страстей, который лелеяли почти все стоики.

     Согласно Хрисиппу (ок. 280-208 до н.э.), существует мировая  душа. Это чистейший эфир, самый  подвижный и легкий, женственно-нежный, как бы тончайший вид материи.

     Представитель  позднего стоицизма Марк Аврелий (121-180, римский император с 161 г н.э.) был убежден, что Бог дает каждому человеку особого доброго гения в руководители.(Эта идея возродилась в христианстве в образе ангела-хранителя). Для него Вселенная – тесно связанное целое; это единое, живое существо, обладающее единой субстанцией и единой душой. Приведем некоторые из афоризма Марка Аврелия: «Чаще размышляй о связи всех вещей, находящихся в мире, и об их взаимоотношении», «Чтоб не случилось с тобой – оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связывало твое существование с данным событием». И еще: «Люби человечество. Следуй Богу…И этого достаточно, чтобы помнить, что Закон правит всем».

    Характеризуя  различные свойства души, стоики  особое внимание уделяли феномену  воли; учение было построено на волевом принципе, на самообладании, терпении и т.п. Они стремились к полному самодовлению. (И в нашем представлении стоический мудрец – это человек, обладающий могучей и непреклонной силой воли).

    Развитие природы  они трактовали также в религиозном духе, считая, что все предопределено. Бог не отделен от мира, он – душа мира, благодетельное провидение.

    Стоики исходили  из принципа всеобщей целесообразности. Все имеет свой смысл: даже  клопы полезны, поскольку они  помогают просыпаться по утрам  и не лежать слишком долго в постели. Суть этого принципа хорошо выражают стихи:

   Веди меня, властитель  Зевс и Рок,

   К назначенному  вами мне пределу!

   Последую охотно; если же нет, -

   Я, ставши трусом, все ж вас не избегну;

   Ведет послушных  Рок, влечет строптивых.

      Свобода для знаменитого мыслителя, писателя и государственного деятеля Сенеки (ок. 4 до н.э. – 65 н.э.) – это божество, которое господствует над всеми вещами и событиями. Ничто не может ее изменить. Отсюда покорность, выносливость и стойкое перенесение жизненных невзгод. Стоический мудрец не сопротивляется злу: он его понимает и стойко пребывает в его смысловой текучести, поэтому он невозмутим и спокоен.

     Недаром в  продолжении всей истории стоицизма  Сократ был главным божеством  стоиков; его поведение во время суда над ним, отказ от бегства, спокойствие перед лицом смерти, утверждение о том, что несправедливость наносит больше вреда тому, кто ее совершает, чем жертве, - все это целиком отвечало учению стоиков.

     Ранние стоики  в своих идеях бытия следовали античной традиции. Они исходили из того, что тело мира образовано из огня, воздуха, земли и воды. Душа мира – это огненная и воздушная пневма. Все бытие мыслилось только как разная степень напряжения божественно-материального первоогня. Согласно учению стоиков об огненной стихии сущности мира, этот огонь превращается во все прочие стихи по закону, который вслед за Гераклитом называли Логосом. В трудах стоиков множество рассуждений о стоическом Логосе, который понимался как нечто объективное в своем слиянном единстве с материальными стихиями всего сущего. Логос мира у стоиков отождествлялся с Судьбой. Зенон (332-262 до н.э.) говорил, что Судьба  - это власть, двигающая материю. Он определял бога как пламенный разум мира: бог наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты; он – верховная глава, управляющая всем сущим. По Зенону, Бог, Ум, Судьба – одно и то же. (Поэтому стоики верили в астрологию и предсказания.)

   У стоиков мы  находим многочисленные и тонко  развитые логические и грамматические изыскания: истоки грамматики – именно в школе стоиков. С их точки зрения, собственно философское начало коренится в человеческом субъекте. Но это не был собственно субъективизм. Стоики использовали термин «лектон». Он обозначает тот предмет, который им имеем в виду, когда пользуемся его обозначением. Известно, что язык (его лексика, грамматика, синтаксис, семантика и т.п.) субъективен. Но словами мы обозначаем, вернее, то что мы имеем в виду, обозначая предметы, и не субъективно, и не объективно. Когда оно соответствует действительно, оно объективно и даже истинно, но оно может быть и ложным. Стоики, по словам Лосева; делают вполне правильный вывод, а именно, что лектон, когда мы используем его при обозначении или назывании предмета, может быть и истинным, и ложным, т.е. оно выше как истины, так и лжи. По Плотину, стоический лектон является только мыслительной конструкцией, связанной со словом, но не обладает причинно-метафизическим существованием. Лектон – это чистый смысл.

    В заключении заметим следующее. Философы обычно обладают известной широтой ума и в основном способны не считаться с несчастьями в своей личной жизни; но даже они не могут подняться выше наивысшего добра и зла их времени. Сравнивая тон, каким говорит Марк Аврелий, с тоном сочинений Ф. Бэкона, Дж. Локка или Кондорсе, мы, по словам Б. Рассела, видим разницу между утомленным веком и веком надежды. В век надежды огромное современное зло, несчастья переносимы, ибо сознание говорит, что они пройдут. Но в век усталости даже подлинные блага теряют свою прелесть. Этика стоиков соответствовала времени Эпиктета и Марка Аврелия: она призывала скорее к терпению, чем к надежде.

4. Скептицизм: «жизнь без мнений» - воздержание от суждений невозмутимость.

     Еще одним философским течением раннего эллинизма является скептицизм (от греч. Skeptukos – рассматривающий, исследующий, критикующий). Это течение возникало не на пустом месте, а на основе выработанных предшествующими мыслителями идей о постоянной текучести всех событий сущего, противоречиях между чувственными впечатлениями и мышлением, о принципе относительности всех явлений. К примеру, Демокрит утверждал, что мёд ничуть не более сладок, чем горек, и т.д. Софисты усилили идеи текучести всего и вся. Однако ни одно из направлений классической эпохи не было собственно скептическими в полном смысле этого слова.

    Основателем скептицизма считают Пиррона (360-270 до н.э.). На его воззрения сильное влияние оказал Демокрит. Быть может участие Пиррона в азиатском походе Александра Македанского и знакомство с индийскими аскетами и сектантами способствовали формированию такого рода этических воззрений, прежде всего идеи безмятежности (атараксии). Пиррон не писал сочинений, а излагал свои воззрения устно.

     В то время  интерес к философии и вообще к теоретическими проблемам резко падал. Философов больше интересовал не столько вопрос о том, что есть и как существует мир, сколько вопрос о том, как надо жить в этом мире, чтобы избежать угрожающих со всех сторон бедствий. Мудрецом следует назвать такого человека, который знает и может помочь понять, как научится жить; мудрец – это своего рода мастер, но не в научном знании, это умелец в жизни. По Пиррону, философ – это тот, кто стремиться к счастью, а оно состоит в невозмутимости и в отсутствии страданий. Философ обязан ответить на такие вопросы: из чего состоят вещи? Как мы должны относиться к этим вещам? Какую выгоду мы можем получить из такого отношения к ним? Согласно Пиррону, на первый вопрос мы не в состоянии получить ответа: всякая вещь «есть это не в большей мере, чем-то». Поэтому ничто не должно быть называемо ни прекрасным, ни безобразным, ни справедливым, ни несправедливым. Всякому нашему утверждению о любом предмете может быть с равным правом и равной силой противопоставлено противоречащее ему утверждение. Что же делать? На этот вопрос философ отвечает: «Следовать принципу воздержания от каких бы то ни было суждений о чем-либо!» Скептицизм Пиррона  - это не полный агностицизм: безусловно достоверны для нас наши чувственные восприятия, когда мы рассматриваем их лишь как явления. Если нечто кажется нам сладким или горьким, следует высказаться так: «Это кажется мне горьким и сладким». Воздержание от тегорического суждения об истинной природе вещей рождает чувство невозмутимости, безмятежности. Именно в этом и состоит высшая степень доступного философу истинного счастья.

3. Идеалы эллинистической философии.

      Отношение человека к миру – вечный предмет философии. Вместе с тем предмет философии исторически  подвижен, конкретен, "Человеческое"  измерение мира изменяется с изменением сущностных сил самого человека.

Сокровенная цель философии – вывести человека из сферы обыденности, увлечь его высшими идеалами, придать его жизни истинный смысл, открыть путь к самым совершенным ценностям. Но если религия – это массовое сознание , то философия – сознание элитарное, требующее не только таланта, но и профессиональной выучки.

Органическое соединение в философии двух начал – научно – теоретического и практически – духовного – определяет специфику ее как совершенно уникальной формы сознания, что особенно заметно проявляет себя в ее истории – в реальном процессе исследования, развития идейного содержания философских учений, которые исторически, во времени связаны между собой не случайным, а необходимым образом. Все они – лишь грани, моменты единого целого. Также, как и в науке, и в других сферах рациональности, в философии новое знание не отвергает, а диалектический «снимает», преодолевает свой прежний уровень, то есть включает его в себя как свой частный случай. В истории мысли, подчеркивал Гегель, мы наблюдаем прогресс: постоянное восхождение от абстрактного знания к знанию все более и более конкретному. Последовательность философских учений – в основном и главном – такова же, как и последовательности в логических определениях самой цели, то есть история познания соответствует объективной логике познаваемого предмета.

Особого объяснения и внимания к себе требует сам факт существования и развития – в относительной самостоятельности по отношению к мировой философии – философии национальной. Это еще одно отличие философии от науки. Нет и не может быть немецкой математики. Не может быть национальной таблицы умножения или таблицы тригонометрических функций. Однако русская, немецкая, французская философия – понятия не только допустимые, но и совершенно необходимые для того, чтобы вести речь о реальном процессе рождения и жизни философских  идей в мире культуры и цивилизации. Идеи философии глубочайшим образом выражают «душу» народа, его внутренний духовный опыт, его сокровенные мечты и чаяния, осмысливая этот опыт и заключающиеся в нем тенденции, как грань, момент общечеловеческого.

Составляя стержень национального самосознания, национальная философия открывает такие истины, вырабатывает такие ценности, которые невозможно понять и принять, не соучаствуя в жизни и делах своих сограждан и соотечественников. Такие императивы и ценности не усваиваются и не передаются «книжным» путем, подобно любой иной информации. Вопреки представлению просветителей, простой «экспорт» философских мировоззренческих идей из одной страны в другую, с иным историческим опытом и социальным образом жизни, с иным линталететом и иной психологией не возможен, такие идеи не привьются, не среагируют с духом народа, с массовым сознанием, не вызовут широкого интереса, оставаясь – и то лишь для любителей – интеллектуалов – отвлеченным не жизненным знанием ( как к примеру, философия йоги для европейцев 20 века).