Философия истории Г. Гегеля

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования

"Пензенский государственный технологический университет" 

 

 

 

Контрольная работа по дисциплине «Философия»

на тему:

«Философия истории Г. Гегеля»

 

 

 

 

 

 

Выполнила: студентка гр. 12ОИ1бзи

Малышева К.В.

контактный телефон  89022053833

 

Проверил: преподаватель каф. _______

Кольчугина С.В.

 

 

 

 

 

Пенза, 2013

 

Содержание

 

 

Введение

 

В «Философии истории» Гегеля всемирная история начинается с Востока и заканчивается на Западе. Если бы Гегель остался верен логике панлогизма, лежащей в основе построения его абсолютной системы с ее непременным требованием возврата к началу, то история должна была бы завершиться на Востоке, вернуться туда, откуда вышла, но в наполненном историей Запада состоянии. Но, увлекшись своей идеей прогрессивного развития, что собственно и составило живую душу его диалектического метода, Гегель завершает историю на Западе, как вершине развития всемирной истории. Благодаря Гегелю на долгое время в историографии восторжествовал европоцентристский подход к историческому развитию, где Запад предстал как центр мировой цивилизации.

М. Вебер и В. Зомбарт причину такого взлета Западной Европы связывают с развитием западноевропейского капитализма, М. К. Петров - с появлением западноевропейской науки, которая, прежде всего, предполагает не только открытие нового - «запрет на плагиат», но и превращение знания в производительную силу общества. С того, чего не знала китайская концепция знания для знания или знания для образования (в лучшем случае - для развлечения). Но, как бы то ни было, с середины XVII в. происходит смещение центра мировой цивилизации с Востока на Запад, что, в конечном итоге, и получило отражение в философии истории Гегеля.

 

1. Философия истории  Г. Гегеля

 

Принципиально важной и очень ценной в эвристическом плане является одна из ключевых идей философии истории Гегеля – идея о том, что человеческая личность реализует себя в исторической деятельности и через историческую деятельность. Эта идея, во-первых, позволяет осуществить конкретно-исторический подход к проблеме личности, во-вторых, дает новый взгляд на историю как на процесс развертывания и становления человеческой личности. Рассмотрим, каким образом Гегель реализует этот конструктивный методологический принцип в своей философии истории.

Исследуя проблему места личности в культурно-историческом процессе, мы должны выяснить, прежде всего, следующие основные вопросы: 1) каков статус личности и ее деятельности в общем процессе истории, 2) каковы факторы, определяющие деятельность субъекта истории, и какие из них являются главными, 3) каковы мотивы исторической деятельности людей, 4) как соотносятся в исторической деятельности людей объективная закономерность и субъективная целесообразность. При этом следует обратить внимание на разделение Гегелем людей по их отношению к историческому процессу или по роли в историческом процессе. Затем мы должны рассмотреть гегелевскую интерпретацию истории как развертывания потенций личности, т. е. как прогресс в развитии личности.

Статус личности в историческом процессе Гегель определяет на основе следующего принципа: личность – средство абсолютного духа, которым он пользуется для достижения своих целей в истории. Отсюда следует, что абсолютный дух нуждается в человеке и его деятельности для реализации своих целей. Именно поэтому этот объективный абсолютный дух, будучи в себе абстрактным, еще не развитым, не обладающим самосознанием, лишь потенциально содержащим в себе всю полноту бытия, но актуально еще ее не осуществившим, порождает из себя субъективный конечный дух, человека. Это обосновывается объективно идеалистическим принципом Гегелевской философии. «В философии выясняется, что идея переходит в бесконечную противоположность. Это противоположность между идеей в ее свободном общем виде, в котором она остается у себя, и ею как чисто абстрактной рефлексией в себе, которая является формальным для себя бытием, «Я», формальной свободой, присущей лишь духу. Таким образом, общая идея является, с одной стороны, субстанциональной полнотой, а с другой стороны – абстрактным началом свободного произвола. Эта рефлексия в себе есть единичное самосознание, иное по отношению к идее вообще и пребывающее вместе с тем в абсолютной конечности. Это иное именно благодаря этому является конечностью, определенностью для общего абсолютного: оно является стороною его наличного бытия, основою его формальной реальности … Далее, вместе с этой конечностью полагается вообще всякая партикулярность. Формальная воля хочет себя, это «Я» должно быть во всем, к чему оно стремится и что оно желает».1 Суть этой схемы такова: объективный дух (дух у себя) рождает из себя субъективный дух (дух в себе) в виде единичного самосознания как начала свободной (но абстрактной, бессодержательной) воли, т. е. произвола. Этот дух в себе выступает как конечный, единичный материальный индивид, т. е. как человеческий индивид, обладающий волей и своими субъективными целями и интересами. Произведя таким путем реального индивида с его самосознанием и волей из себя и отделив его от себя, дух (объективный дух, дух у себя) тем самым делает его деятелем, осуществляющим его цели.

Причем именно в противоположности объективного и субъективного духа заключен источник деятельности, главный двигатель истории. Деятельность людей, история, есть опосредование этой противоположности. Здесь два момента. В-опервых, через деятельность людей объективный дух обретает объективную, материальную реальность, материальное воплощение. «Деятельность есть средний термин заключения, одним из крайних терминов которого является общее, идея, пребывающая в глубине духа, а другим – внешность вообще, предметная материя.

Деятельность есть средний термин, благодаря которому совершается переход общего и внутреннего к объективности». Во-вторых, через нее же достигается самосознание духа, синтез субъективного и объективного духа. «…Набожный индивидуум хочет спастись и достигнуть блаженства»2. Поскольку деятельность (страсть) есть средний термин, опосредующий отношения субъективного и объективного духа, постольку она в конечном итоге обеспечивает их соединение в высшем синтезе. Другими словами, через эту деятельность субстанциональный дух, во-первых, выражает себя в материальных формах, обретает материальную действительность, во-вторых, достигает не только актуальной полноты бытия, но и самосознания (реализует свою высшую цель). Важно то, что деятельность людей необходима духу для самопознания и для обретения материальной действительности, т. е. актуальной полноты бытия. Дух нуждается в деятельности людей, без нее он не достигает своих целей.

Поскольку люди являются вторичными, произведенными абсолютным духом из себя средствами, постольку они в своей деятельности образуют внешний, видимый или поверхностный план исторического процесса, а самодеятельность абсолютного духа образует внутренний план истории. «Постановка вопроса о средствах, благодаря которым свобода осуществляет себя в мире, приводит нас к самому историческому явлению. Если свобода как таковая, прежде всего, есть внутреннее понятие, то средства, наоборот, оказываются чем-то внешним, тем, что является, что непосредственно бросается в глаза и обнаруживается в истории».3 Тем самым Гегель еще раз подчеркивает, что вся история, являющаяся внешнему наблюдению, вообще есть средство правящего ею духа.

Поскольку люди и их деятельность являются подчиненными, вторичными и внешними средствами абсолютного духа, постольку встает вопрос о побудительных силах и определяющих факторах исторической деятельности людей. Непосредственными мотивами исторической деятельности людей являются страсти, в которых находят выражение субъективные интересы, потребности, воля индивидов. Однако за страстями нужно видеть определяющую роль идеи или духа, который через субъективную деятельность людей, через борьбу их страстей реализует свои цели.

Поскольку в исторической деятельности людей мы видим действие двух определяющих эту деятельность моментов: глубинных целей абсолютного духа и субъективных страстей, постольку перед Гегелем встает необходимость установить их соотношение. Общий принцип их взаимодействия Гегель сформулировал в следующем тезисе: «В наш предмет входят два момента: во-первых, идея; во-вторых, человеческие страсти; первый момент составляет основу, второй является утком великого ковра развернутой перед нами всемирной истории. Конкретным центральным пунктом и соединением обоих моментов является нравственная свобода в государстве».4

Философ не может, конечно, ограничиться этой общей формулировкой. Необходимо ее конкретизировать, расшифровать, т. е. необходимо разъяснить конкретный механизм взаимодействия двух основных движущих сил исторической деятельности человека: идеи и страстей. Поскольку идея и страсти ставятся между собой в отношения цели и средств, разъяснение природы страстей невозможно без отнесения их к идее, без установления, другими словами, отношения страстей к идее.

Ставя вопрос о соотношении идеи и страстей в исторической деятельности людей, Гегель формулирует фундаментальную проблему культурно-исторического познания: каким образом внешняя детерминация поведения личности переходит в ее внутреннюю мотивацию? Однако он не дает удовлетворительного решения этой проблемы. Его решение состоит в простой мистификации исторической деятельности людей. Суть в том, что философ должен просто видеть за субъективным произволом страстей определяющую роль идеи. Другими словами, через борьбу субъективных воль и страстей идея, дух реализует свои высшие объективные цели, которые остаются непонятными и неизвестными для самих исторических деятелей – людей. «...В самом всемирно-историческом процессе как в процессе, который еще продвигается вперед... цель истории еще не является содержанием потребности и интереса, между тем как последний является бессознательным по отношению к этой цели, всеобщее ... содержится в частных целях и осуществляется благодаря им».5

Бессознательность выступает как основной атрибут исторической деятельности людей. Цель духа, идея свободы – продукт столкновения субъективных воль, частных интересов и страстей, приходящих к необходимости установления общего интереса, права и государства, выражающего и защищающего этот интерес.

Страсти «…разыгрываются и осуществляют свои цели сообразно своему естественному определению и создают человеческое общество, в котором они дают праву и порядку власть над собой».6 Государство и есть реализация идеи свободы (его создание есть осуществление целей духа). Люди осознают идею свободы в государстве как идею права, моральности, религии, как реализацию общего интереса, служащего средством их личного, субъективного интереса. «…Частный интерес страсти неразрывно связан с обнаружением всеобщего потому, что всеобщее является результатом частных и определенных интересов и их отрицания».7

Люди осознают идею свободы неадекватно. Поэтому они хоть и обладают сознанием, но не осознают, что через них дух реализует свои цели. Они думают, что они самодеятельные агенты. Эта иллюзия необходима для успешной деятельности. Они не осознают, что их субъективные цели и интересы есть лишь неадекватное, субъективное выражение высших целей и интересов идеи. Они должны осознно превратить идею свободы в свой субъективный интерес, в свою субъективную цель, для того чтобы она стала реальным мотивом их деятельности и через их деятельность реализовалась в действительности. Они не осознают, что они сами лишь орудия духа, и живут иллюзией, что они самодеятельные агенты истории. В этом и состоит бессознательность как важнейший момент или принцип механизма исторического процесса. Следствием и внешним феноменальным проявлением бессознательности исторической деятельности людей является тот факт, что результаты их деятельности не совпадают с их субъективными целями и что эти результаты даже не осознаются ими. «…Во всемирной истории, благодаря действиям людей, вообще получаются ... несколько иные результаты, чем те, к которым они стремятся и которых они достигают, ... о которых они непосредственно знают и которых они желают; они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто содержится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения».

Следствием бессознательности исторической деятельности людей является ее принципиальная жертвенность. Для человека история – не арена счастья, а жертва, приносимая духом самому себе.8 Причем, хитрый дух приносит себе в жертву не себя, а материю, т. е. людей и их счастье. Люди в истории устраивают бойню, сражаются и даже не понимают того, что на самом деле сражаются не ради своих целей, а ради чуждых им и не постижимых для них высших целей духа.

Дух, идея действует как некий хитрый провокатор. «Не всеобщая идея противополагается чему-либо и борется с чем-либо; она остается недосягаемою и невредимою на заднем плане». Будучи бессильным сам осуществить свои цели, он заставляет сражаться за них и осуществлять их людей, к тому же обманутых иллюзией, что они сражаются за свои интересы и осуществляют свои цели. А после того как они выполняют свою роль, дух их отбрасывает в сторону как ненужный хлам, стирает со сцены истории, т. е., грубо говоря, просто уничтожает.9

Так как у Гегеля объективная закономерность тождественна с высшими целями абсолютного духа, реализующимися в истории через деятельность людей, постольку проблема соотношения объективной закономерности и целесообразной деятельности людей принимает форму соотношения субъективных целей людей и высших целей абсолютного разума, т. е. соотношения высшей, объективной цели истории и индивидуальных целей людей. Решается эта проблема путем простого установления приоритетов высших целей разума над субъективными целями людей в терминах логики цель и средство. Нужно признать, что это решение очень простое, но не удовлетворительное. Оно, по сути, является способом ухода от анализа реального механизма детерминации исторического процесса, в котором сложно опосредуют друг друга, с одной стороны, материальные предпосылки и факторы исторической деятельности, а с другой стороны, сама субъективная деятельность людей, в которой и рождается и проявляется объективная закономерность истории.10