Философия Готфрида Лейбница

 

 

 

 

Экономико-правовой факультет

Кафедра гуманитарных и естественнонаучных дисциплин

 

 

 

 

Контрольная  работа

 

по дисциплине: Философия

 

Тема № 10.Рационализм  в философии Нового Времени

ВАРИАНТ "В". Философия Готфрида Лейбница

 

 

Выполнила:

Группа:

Проверила:

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

2013

Содержание

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Философия Готфрида Лейбница

1.Монады и их свойства. Проблема  верховной монады

 

В эпоху Лейбница все более покоряло себе умы. Дуализм в воззрении на основные начала действительности  приводил в картезианской системе к целому ряду неразрешимых трудностей. Лейбниц подвергнул решительному сомнению самый источник затруднений. Если материя, как учил Декарт - только протяжение, то, как возможно движение и разнообразие тел, как возможна их непроницаемость и сцепление их частей, как возможна та природная инерция, в силу которой материя сопротивляется сообщаемому ей движению, как возможна, вообще, жизнь в материальном мире? Если все пространство сплошь наполнено совершенно однородным веществом, что нового могут породить движения такого вещества? Наконец, что такое протяженность и как мы ее воспринимаем? Протяженно только то, что простирается, вытесняя все, врывающееся в его границы; воспринимать протяженность предмета, значит воспринимать и его сопротивление всему, что его окружает, в тех пределах, которые им заняты. Не будь этого сопротивления, мы не могли бы ни увидеть, ни ощутить протяженности, не могли бы составить о ней никакого понятия. Но сопротивление необходимо предполагает стремление, деятельность, силу.  Вот  как пишет об этом сам автор: «Сначала, освободившись из-под ига Аристотеля, я обратился к пустому пространству и атомам, ибо это всего лучше удовлетворяет воображение; но отказался от этого после многих размышлений о невозможности найти принцип истинного единства в одной только материи, иными словами, в том, что только пассивно, ибо здесь все является только собранием или скоплением частей без конца. Ведь множество может получать свою реальность только из действительных единиц, имеющих другое происхождение и представляющих собой нечто совершенно иное, нежели точки, относительно которых несомненно, что непрерывное не может состоять из них; дабы найти эти реальные единицы, я был принужден прибегнуть к атому формальному, ибо что-либо материальное не может быть в одно и то же время и материальным, и совершенно неделимым, иными словами, обладать истинным единством…» [2, c.272-273]

Итак, если следовать логике рассуждений  исследователя Г.Г. Майорова, сущность материи вовсе не в протяжении: материя прежде всего и внутри себя есть деятельная сила. А  это  значит,  что  протяженность не есть что-нибудь первоначальное и основное; она представляет производный результат тех внутренних деятельностей, которыми установляется бытие всего телесного; стало быть, ей принадлежит бытие только вторичное. Порождая протяженность как свое явление, деятельные  силы  материальной действительности сами в себе, в своей  внутренней  сущности, не могут быть протяженны. Между тем, им одним только можно приписать субстанциальное основное существование. [1,с.45.]. Для Лейбница субстанциальность и активность  - нераздельные понятия. "Субстанция вещей состоит в силе  действования и  страдания "; "что не действует, то не существует".[2,с.297].

Итак, первоначальная реальность в  мире принадлежит живым деятельным силам или центрам сил. Эти  центры непротяженны - следовательно, они просты по своей природе; они  не  могут иметь частей, потому что существование частей предполагает пространство уже данным - между тем все пространственное представляет результат взаимодействия центров сил между собою. А если  так ,  то  они абсолютно неделимы и, следовательно, не могут ни разрушаться, ни образовываться естественным путем: разрушению подлежит только то, что сложно по своей сущности и может распадаться на части; точно так же и возникает вновь лишь то, что слагается из каких-нибудь частей.

«Монада, о которой  мы  будем  здесь   говорить , есть не что иное, как простая субстанция, которая входит в состав сложных;  простая , значит, не имеющая частей. А где нет частей, там нет ни  протяжения , ни фигуры и невозможна делимость. Эти-то монады и суть истинные атомы природы, одним  словом , элементы вещей. Нечего также бояться и разложения монады,  и  никак нельзя вообразить себе способа, каким субстанция могла бы естественным  путем  погибнуть».[ 6, с.413]

 Эти  центры живой силы  обладают первичной действительностью;  они - единственные истинные субстанции; все должно состоять и слагаться из них, они суть истинные атомы природы или последние элементы вещей. Мир состоит из простых существ, жизнь которых  заключается  в их деятельности.

 Существа , лежащие в основе  мира, неделимые и простые, духовные в себе,  но  своими отношениями создающие видимость материальности, Лейбниц, примыкая к Джордано Бруно, с 1697 г. стал называть монадами (философское миросозерцание Лейбница вообще развивалось постепенно и окончательно сложилось в главных своих чертах только к 1685 г.). Монады - это живые, духообразные единицы, из которых все состоит и кроме которых ничего в мире нет.  Их   можно  сопоставить с непротяженными точками; однако это не те  точки , о которых учит  геометрия . Геометрические  точки  не  имеют никаких измерений, но они все-таки представляются в пространстве, т. е. предполагают пространство как нечто данное; монады, напротив, совсем не в пространстве, потому что сами образуют пространство своим взаимодействием. Их можно также сравнить  с атомами - но это не атомы Демокрита и других материалистов.

 Монады Лейбница не имеют  определений внешних - протяженности,  фигуры, внешнего движения; их определения  исключительно внутренние и жизнь   только  внутренняя. Сам Лейбниц   называет  их формальными атомами, имея в виду аристотелевское понятие о форме как о деятельной сущности вещей, а также субстанциальными формами. При этом  он  их сопоставляет с первыми энтелехиями Аристотеля: «Таким образом, пришлось снова обратиться к субстанциальным формам и, так сказать, восстановить их репутацию, столь поколебленную в настоящее время; но это надо было сделать таким образом, чтобы они стали доступны пониманию и чтобы пользование ими было свободно от тех злоупотреблений, которые делались. Итак, я нашел, что природа этих  форм  состоит в силе; а отсюда вытекает нечто аналогичное сознанию и стремлению, и, следовательно, их нужно  понимать  наподобие того,  как  мы представляем себе души. Но как  и  душе нельзя прибегать для объяснения частностей в устройстве тел животных, точно так же, я думал, нельзя прибегать к этим формам для объяснения частных проблем природы, хотя они и необходимы для установления общих истинных принципов. Аристотель называет их первыми энтелехиями.  Я , может быть более понятно, называю их первичными  силами  (forces  primitives ), которые содержат в  себе  не только акт или осуществление возможности, но и первичную деятельность».[ 5, с.273]  «Всем простым субстанциям, или сотворенным монадам, можно бы дать название энтелехий, ибо они имеют в себе известное совершенство  и в них есть самодовление, которое делает их источником их внутренних действий и, так сказать, бестелесными автоматами».[ 3, с.416]

Что же такое пространство, с этой точки зрения? Лейбниц, в общем, рассуждает так: действительность принадлежит только монадам, а они непротяженны; следовательно, непротяженна и вся вселенная в своей внутренней сущности. Пространство не имеет собственной, независимой и отдельной реальности: оно только результат нашего смутного чувственного восприятия вещей. Вещи представляются нашему  чувственному  пониманию  только  как внешние, как ряд совместных проявлений чуждых нам деятельностей: такое существование внешних явлений воспринимается нами,  как  протяженность  их . Итак, пространство, поскольку мы отвлекаем его от  того , что его наполняет, есть только порядок возможных сосуществующих явлений, так же как время есть порядок следования явлений. Реально  в  пространстве лишь внутреннее основание порядка явлений; но это основание не имеет чувственной наглядности,  оно  постигается только умом.. По коренному предположению Лейбница, каждая монада представляет весь мир; «каждая простая субстанция», говорит  он , «имеет отношения, которыми выражаются все прочие субстанции,  и ,  следовательно , монада является постоянным живым зеркалом вселенной».[ Лейбниц, 1982а, с.422]. Высший ум мог бы прозреть в  каждой  монаде всю вселенную со всем, что в ней когда-либо произошло, происходит или произойдет. Все монады отражают мир, но одни воспроизводят его лучше, другие хуже; с другой стороны, каждая монада, воплощая в себе некоторую особую  точку  зрения на вселенную, одни элементы действительности воспринимает  яснее , как ближайшие к ней, другие - более смутно, как отдаленные. Не может быть двух существ, абсолютно сходных между собою: если бы какая-нибудь монада имела совсем одинаковое внутреннее содержание с другою монадою, они слились бы в одно: «…я заключаю, что Бог вообще не создает двух материальных частиц, совершенно равных и сходных друг с другом».[7, с.471]. Какое-нибудь различие всегда должно сказываться и в сложных вещах. «Я, далее, не  признаю , - говорит автор, - совершенно твердых элементов материи, т. е. элементов, состоящих, подобно мнимым атомам, целиком из одного куска и не обладающих никаким многообразием или особым движением их частей. Признание таких тел  также  является упрощенным, плохо обоснованным взглядом. Всякая материальная частица, как я  доказал , является актуально  делимой  на дальнейшие, разнообразно движущиеся части, из которых ни одна полностью не равняется другой».[ 4, с.81]. Оттого  в мире монад существует бесконечная градация  совершенств. Между самою низшею монадою,  которая представляет  мир совсем смутно, и высшею монадою - Богом, все созерцающим с абсолютною ясностью и отчетливостью, существует бесконечный ряд промежуточных звеньев, монад более или менее совершенных. Поэтому рядом с законом различия Лейбниц  ставит  дополняющий и ограничивающий  его  закон непрерывности (lех continui).

 Каждая  монада  имеет духовную природу: однако Лейбниц не решается их всех называть душами. Он различает три класса монад: 1) Монады простые или голые,  в  которых все представления смутны и сливаются  между  собою. В таком состоянии находится огромное большинство монад, в нем  бывает  и душа человека,  когда  он погружается в глубокий сон без всяких грез или когда он падает в обморок.  Лейбниц  писал: «Ибо мы в  самих  себе можем наблюдать такое состояние, в котором мы ни о чем не помним и не имеем ни одного ясного восприятия, как, например, когда мы падаем в обморок или когда мы отягчены глубоким сном без всяких сновидений.  В этом состоянии душа не отличается заметным образом от простой монады; но так как это состояние непродолжительно и душа освобождается от него, то она есть нечто большее, чем простая монада».[7, с.416 ].    «Если бы в наших представлениях не было ничего ясного и, так сказать, выдающегося и ничего более высокого разряда, то мы постоянно находились бы в бессознательном состоянии. И таково положение совершенно простых монад». [7, с. 417 ].    2) Души, в которых представления достигают до ясности ощущения.  Души  в этом смысле, способные чувствовать и обладающие памятью пережитого,  принадлежат животным: «Если бы хотели назвать душой все, что имеет восприятия и стремления в том общем смысле, как я только что пояснил, то можно бы все простые субстанции, или сотворенные монады, назвать душами; но так как чувство есть нечто большее, нежели простое восприятие, то я согласен, что для простых субстанций, имеющих только последнее, достаточно общего названия монад  и  энтелехий, а что  душами  можно называть  только  такие монады, восприятия которых более отчетливы и сопровождаются  памятью ».[ 7, с.416] 3) Высший разряд монад, духи, которых отличительное свойство - разум, т. е. способность ясного понимания вещей и познания вечных истин. Разумом обладает  только   душа  человека; только  она   есть  дух в земном мире: «… познание необходимых и вечных истин отличает нас от простых животных и доставляет нам обладание разумом и науками, возвышая нас до познания нас самих в Боге. И вот это называется в нас разумной душой или  духом ».[ 7, с.418]

 Высшая ступень  внутреннего развития  монады  включает в себе и низшие: даже  и в нашем духе очень   многие  представления остаются  смутными и  темными .

 Также  существует  верховная монада –  это   Бог – монада монад. Обращаясь   к  работе П.П.Гайденко, можно  заключить, что Лейбниц  подчеркивает  родство Бога с духовной субстанцией,  с человеческой душой и разумом,  и усматривает отличие Бога  от последнего лишь в том, что он (Бог) обладает всеми его (разума) свойствами в совершенной или превосходной степени. По существу, Бог у Лейбница – это разум, превращенный в онтологизированную идеальную сущность, отделенную от реального мира и человеческого знания о нем и наделенную статусом Творца, т.е. основания и конечной причины мира.[2, с.87].

Лейбниц решительно утверждал, что монады не могут оказывать  влияния одна на другую: «монады  вовсе  не  имеют окон, чрез которые  что-либо  могло бы войти туда или оттуда выйти».[5, с.413] Все, что в монаде совершается, есть ее собственное дело: она - совсем особый самобытный мир, маленькая вселенная, ни от кого не зависящая и действующая только от себя. Она и представлять  может только самое себя, свое собственное существо и то, что в нем содержится. Если она представляет мир, то  потому  лишь, что мир идеально лежит в ней, что она сама есть слабое подобие мира. Но из  этого  никак не  следует ,  чтобы  вселенная как-нибудь физически на нее действовала и реально в ней отражалась и отпечатлевалась; реальное взаимодействие вещей есть только иллюзия.

 Таким  образом,  Лейбниц вводит принципиально  новое плюралистическое понимание  бытия, основываясь на признании  бесконечного числа  субстанции  или  монад , первичных нематериальных  точек, посредством своей деятельности, воспринимающих и репрезентирующих в себе всю Вселенную.

2.Предустановленная гармония. Теодицея

 

В понимании  Лейбница, Бог - это как бы актуальная бесконечность человеческого духа, полная реализация чистого познания, которая не осуществима для человека[1 ,с.104]. Бог представляет собой творческую монаду, обладающую свойством актуального абсолютного мышления[3,с.404]. Бог есть первомонада, все другие монады — её излучения[5 ,с.88]. Бог свободен от страдательных, то есть бессознательных, состояний; он является источником вечных истин и  предустановленной  мировой  гармонии, залога совершенства мироздания[8 ,с.45].  Предустановленная   гармония , как взаимно однозначное соответствие между монадами, была изначально установлена Богом, когда он избрал для существования «наилучший из возможных миров»[1 ,с.36]. В силу  предустановленной   гармонии , хотя ни одна монада не может влиять на другие, так как монады как субстанции не зависят друг от друга, тем не менее развитие каждой из них находится в полном соответствии с развитием других и всего мира в целом[3,с.105]. Это происходит благодаря заложенной Богом способности монад представлять все другие монады и весь мир[1 ,с.85].

С помощью понятия  предустановленной   гармонии   Лейбниц  в духе окказионализма разрешает столь трудную для рационализма XVII века проблему связи души и тела[8], восходящую к учению Декарта. Как теист,  Готфрид Вильгельм Лейбниц допускал постоянное воздействие Бога на течение мировых процессов, но отвергал его влияние на изменения в сотворённых монадах и сближал в духе деизма «Бога-творца» с «сотворённым миром», отрицал личного человекообразного Бога[10,с.86]. Согласно  Лейбницу , высшую монаду-бога не следует чрезмерно уподоблять низшей — духу человека[7 ,с.91].