Феномен Даниила Андреева

Вводит понятия, Андреев, относительной и абсолютной истины, а также частной и универсальной истины. У Андреева, истина же, как таковая, есть “неискажённое отражение какого-либо объекта познания в нашем уме”. Следовательно, существует не меньше истин, чем и объектов познания. Однако же, склонно использовать, пути познания, сознание оппозиции “субъект или объект”. Может быть, лишь та истина, абсолютной, познана, которая изнутри объекта, когда в него, произошло проникновение, полное, когда отождествляется с объектом субъект познания. Пока, не произошло этого, об объекте, истина будет – относительной истиной. Истины о Божестве, как, Андреев, выражается: “это истины универсальные и истины “Большой Вселенной”, или же истины в целом мире”.

В этой ситуации, универсальная абсолютная истина является –  уделом Божества. Может возникнуть, истина абсолютная Большой Вселенной в сознании, лишь ей субъекта познания соизмеримого, всеведущего субъекта, отождествиться способного с объектом, познавать вещи способного не только “в себе”, но и “от себя”, именуют Абсолютом, Солнцем Мира, Богом, Такого субъекта познания. Богом – “в Себе”, как Объекта познания, познаётся человеком, только Самим.

Доступна только Ему, как и Абсолютная истина Вселенной, Его Абсолютная истина. Возможно познание истин, абсолютных частных, при условии, только слияния Абсолютным познания с частного познанием субъекта, на “магистральном пути” личной и мировой духовной эволюции: ведёт множество монад Вселенский – план Провидения к высшему единству. По ступеням бытия формы, их по мере восхождения, их объединения совершенствуются. И каждая, из них, когда погружается, в Солнце Мира, и сотворит Ему единство совершеннейшее, осуществляется: без утраты своего неповторимого Я, слияние с Богом. Следовательно, достижимы глубины познания, лишь на путях, обожания собственного существа, “теозиса”.

Сочетается в андреевской  системе представление о гносеологическом плюрализме и об Абсолютной истине. Здесь, близка к позиции, его точка зрения, о. Павла Флоренского: “Там, на небе – единая Истина; у нас – множество истин, осколков Истины, неконгруэнтных друг с другом”. Истина Абсолютная, существует, и в отношении каждого объекта она – одна, она, однако, “слишком высоко”. Был бы всеведущим – субъект её познавший. Согласно, Андрееву, истины же многовариантны, относительны. Порождают столько же личных вариантов, относительная истина Божества и Относительная истина Вселенной, сколько воспринимающих субъектов, имеется.

Следовательно, сколько самих познающих, столько же и путей познания абсолютной истины. В системе, Андреева, как следствие, не могут быть различные учения ложными полностью, или истинными полностью. Андреев, использует метафору, в которой, познание Абсолютной истины уподобляется подъёму, на гору – путей на вершину много, а гора, одна. “Почитаемый Миром может один говорить, а каждое из живых существ поймет его, в соответствии, со своей формой существования. Также он может явить одно чудесное тело, и сделать так, что все живые существа узрят его, в соответствии, со своей формой существования”.

Пытающийся основать новую традицию, Андреев, оказывается в сложном положении. Он пытается обрисовать отдельные черты некоего всеобъемлющего религиозного, философского и научного учения, будущего. Оно объективным данным, положительной науки, противоречить, не должно. Противоречат ли её, религии будущего тезисы … тезисам современной науки общеобязательным и объективным? Нет – ни в одной цифре и букве.

Затрагиваемые, Андреевым, темы, однако, лежат далеко часто за пределами круга проблем, рассматриваемых европейскими положительными науками. Об Андрееве, в своей статье, С. Джимбинов пишет: “Нет у нас такой науки, с помощью которой, мы могли бы, объяснить себе и другим, почему так важно, скажем, видеть проточную воду. И сразу понимаешь, страшную неадекватность, всех наших современных наук. У них нет для этого инструментария, нет категорий, они просто не видят, этих проблем”. Предлагаемые, Андреевым, методы познания, имеют также с новоевропейскими методами научного познания мало общего, которыми пользуется и, в настоящее время, научное официальное сообщество.

Что же религиозного познания касается, здесь, Андреев, высказывает идеи, в традиционных религиях, отсутствующие. Предлагает, Андреев, не только новые идеи – он говорит о мифологическом познании, и предлагает новую мифологию. Претензии же, на владение Абсолютной истиной традиционных религий, он отвергает. Если бы какой-нибудь человеческий субъект такой истиной, обладал, например, конкретно-исторической церкви коллективное сознание, это бы объективно, этого коллективного сознания, в безусловном всеведении обнаруживалось. И тот факт, что ни одна личность, и ни один человеческий коллектив, не обладают таким всеведением, показывает лишний раз, какого-либо учения на абсолютную истинность, беспочвенность претензий. Распознаётся истинность относительная того или иного учения, по воздействию его на людей, исповедующих его.

Описывает методы познания, однако, Андреев, которыми он сам при построении своей картины мира пользовался. Но, чем перейти к описанию этих методов, необходимо  небольшое отступление. Задача этого отступления – двоякая. Первая – ввести в исторический контекст идеи Андреева, что необходимо для первого историко-философского исследования его творчества. Вторая – некий мостик, создать, между европейской философской традицией, и андреевской мифологией.

Творческое наследие, Даниила Леонидовича Андреева, в связи с вышесказанным изучение, представляется особенно важным. Задуманы его основные произведения, и написаны в основном, в самые глухие годы тирании, в прошлом веке, в конце 30-х – начале 50-х годов. Именно, они являются, поэтому свидетельством того, что в Советской России не угасла религиозно-философская мысль, что продолжала жить традиция и, мало того, была способна самобытно, ярко, на вызовы времени – открыто отвечать.

Хотя  бы, в некоторой степени, изучение произведений, Андреева, позволяет в отечественной мысли, в пределах “белого пятна”, прояснить положение дел. Во многом их, именно, условиями вызвано своеобразие, в которых создавались они – не просто условиями эпохи сталинизма, но политического изолятора Владимирского централа.

В творчестве, Андреева, помимо всего прочего, интерес представляет как трагического опыта середины века, в осмыслении русской религиозной традиции – не имеющей аналогов, в прошлом войны и опыта тоталитарной диктатуры – причём, что самое важное, осмысление “из глубины”, “изнутри”, опыт хоть и не безразличного наблюдателя, не стороннего, но очевидца, свидетеля непосредственного.

Можно интерпретировать мысль, Андреева, как “богословия после Освенцима”, сугубо российский вариант, поскольку им пережитый, тяжелейший опыт, корректирует существенно, а то и религиозно-философское видение мира трансформирует, серьёзно. Способ изложения своих мыслей, Андреевым, крайне интересен, достойный изучения сам по себе. Андреев, в традиционном европейском понимании, не теолог и не философ. Во многом европейская культура – это институционализированных сообществ культура. Быть богословом, или философом, в её рамках канонических – это, входить значит, со своей структурой специфическим профессиональным языком, формами деятельности, дисциплиной, весьма жёстким способом в определённое организованное сообщество. Отсюда и проблемы, связанные с восприятием русской религиозной философии на Западе. Часто принимается в штыки западными исследователями мыслителями, само словосочетание “религиозная философия”.

Большая часть, андреевского наследия, действительно, – произведения поэтические. Но не укладывается его творчество, даже с формальной точки зрения, в рамки, чисто поэтические. Написан им, прозаический роман “Странники ночи” (была конфискована рукопись и канула на Лубянке в Лету), и “Роза мира”, весьма сложно которой определить жанр, будут выглядеть весьма неуклюже попытки такого определения, например, религиозно-философский мифопоэтический историко-философский трактат. Ставший главным трудом, в его творчестве, и жизни – “Роза Мира” не поддающаяся формальному, традиционному анализу – многоплановое произведение, трактат философско-поэтический. Переплетаются в нём – религия и литература, философия и история. Если, Андреев, поэт – то он, не в современном смысле этого слова, поэт, а в архаическом. Поэтами такими, были ведической эпохи – индоарийские “риши”, греческие рапсоды. Являет цельное видение мира, такая поэзия, которая дифференцируется в наиболее поздние эпохи существования культуры. С этой же точки зрения, Андреев, – “омега”, вернувшаяся к “альфе”, поэт “последних времён”. Грандиозную задачу взял на себя, Андреев, – задачу творческого слияния в “цельное знание”, в путь к Богочеловечеству, в одну магистраль; задачу “отвлечённых начал” и схождения разошедшихся дорог; задачу, поставленную Владимиром Соловьевым и славянофилами; задачу  универсалистского синтеза человеческой культуры. Можно говорить, с тем же успехом, о философии, Андреева, как и о философии Достоевского и Толстого, или о философии Гёте “Фауста”.

Почти невозможно, извлечь, философскую концепцию, Даниила Андреева, рассматривая отдельно, и в целом его творчества. Даниил Андреев, как никто, целен, и творческое наследие его, можно воспринимать – адекватно, только зная её всю, и целиком созерцая картину. Он близок здесь, к Козыреву, которого невозможно расслоить, тоже совершенно на личностную, философскую и научную составляющие – каждая из сторон его творчества, понятна в целом только, а по отдельности – самое главное, и самая суть, теряется. Таков и жанр Даниила Андреева,  жанр синтеза – эсхатологии, социальной публицистики, историософии, науки, религиозной философии, мистики, мифологии и поэзии. Рассмотрение философских теорий, Андреева, в этом и заключается трудность – они в целостное творчество – вкраплены и их не легче вычленить, чем из картины – один цвет: он не поддаётся анализу, без цветовой палитры – совершенно.

В скором будущем, ещё не раз, взоры исследователей обратятся к феномену Даниила Андреева. Речь идёт, не о пристальном изучении его визионерского опыта, или воздаянии каких-то ему запоздалых литературных почестей. В плане вестничества, феномен Андреева, – требует осмысления, ибо уж много, слишком “вестников” появилось в последнее время, и наводят на грустные размышления – книжные прилавки “море” контактёрской литературы. Здравый смысл – потерян. Не только государственные деятели, но и рядовые люди “смущаются” – различными “ясновидящими”, астрологами и “пророками”, Или, отмахиваются, наоборот, как от чертовщины – от вестей из области “другой жизни”. А ведь известно, из истории, что к вестям из “инобытия”, и религиозным пророчествам, внимательно, многие выдающиеся люди, прислушивались. Предшествовали реальные тонкие образы, стихотворению Пушкина “Пророк”, увиденные поэтом. Отчётливо слышал “музыку сфер”, Моцарт, и по собственному признанию, записывал её, лишь нотными знаками. При этом, жаловался, что несовершенны, записи. Увидел схему периодической системы элементов, Менделеев, во сне. Повернул своё войско от Москвы, Тамерлан, имея устрашающее видение, Божьей Матери, которая ему предрекла поражение. Всерьёз отнёсся к визионерству, Илии, православного ливанского митрополита, Сталин, и войну – выиграл. Во время Второй мировой войны, Рузвельт, пошёл с Россией, на тесный союз, находился даже под сильным влиянием Сталина, именно, под впечатлением, переданных ему через Е.И. Рерих, писем из Гималаев. Чётко очерчивалась в письмах великая грядущая в судьбах мира, роль России. Документированные примеры продолжать до бесконечности, можно.

ХХI век полагает, Даниил Андреев, решит в основном материальные проблемы человечества, наступит эпоха обеспечённости подавляющего числа людей и относительного изобилия, государства мира политически объединятся с единым управлением, в единую систему, под присмотром – во главе с духовным понтификом, некоей духовно-этической Лиге. Эта Лига, создаст систему законов, противовесов и ограничений, регулирующих в обществе поведение людей и указанных выше противоречий природы человека, сдерживающих неконтролируемый выплеск. Гармония воцарится, на Земле. Эпидемии, бедность, голод, революции, войны, деспотизм государств, – это уйдёт всё в прошлое, поколения людей о котором знать, лишь будут, из памятников искусства и книг. Силы людей, не отвлекаемые социальной борьбой, будут уходить на личную жизнь, несравненно расширившуюся, усложнившуюся и обогатившуюся, на утоление жажды творчества и жажды познания, на физическое и духовное совершенствование. Однако, духовно-этическая Лига, как и всякая сила внешняя, всегда властвовать над внутренним миром человека, не сможет.

“Хотя всеобщее изобилие подорвёт корни зависти материальной, останутся нетронутыми корни зависти духовной, ибо различная степень и различные виды одарённости будут выдвигать одних на руководящие роли, а других – на роли руководимых. С течением эпох очертания интеллигенции совпадут с очертаниями человечества. Но интеллигенция не будет единой, а производители материальных благ перестанут ощущать себя солью земли. Проблемы материального изобилия и комфорта, проблемы технические и хозяйственные утратят своё преобладание. И глухое недовольство начнёт томить тех, кто считает себя производителями материальных ценностей, чей душевный и умственный строй заставляет их тяготеть к работе в областях промышленной техники, хозяйства, агрономии, точных наук, изобретательства, …ибо тогда первенствовать будут круги, работающие над проблемами этическими, эстетическими, трансфизическими, религиозными… Вот это-то глухое недовольство и зависть к положению интеллигенции гуманитарной и окажется одной из общественно-психологических предпосылок для движения, которым воспользуется явившийся в человеческом облике противобог”.