Диалектический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса, его основные положения

Необходимо  отметить, что эти замечания сделаны  с учетом ситуации, в которой большинство  французов должны были выбирать между  безусловной капитуляцией перед  незначительным меньшинством и борьбой  с ним. Ни Маркс, ни кто-либо еще никогда не ожидали, что большая часть народа без сопротивления уступит вооруженному нападению со стороны меньшинства.

Еще более  важно то, что Маркс в этих высказываниях  приписывает политике, принятой французской  буржуазией, решающее влияние на ход  событий. Этим он противоречит всему, что писал в других работах. В "Манифесте Коммунистической партии" он объявил непримиримую и безжалостную классовую борьбу без какого-либо учета оборонительной тактики, к которой может прибегнуть буржуазия. Он вывел неизбежность классовой борьбы из классового положения эксплуататоров и эксплуатируемых. В марксистской системе нет места предположению о том, что политика, принимаемая на вооружение буржуазией, может оказать какое-либо влияние на возникновение классовой борьбы и ее исход.

Если верно, что один класс, французская буржуазия 1871 г., был в состоянии выбирать между альтернативными вариантами политики и посредством этого  решения оказать влияние на ход  событий, то то же самое должно быть верно и для других классов  в других исторических ситуациях. В таком случае рушатся все догмы марксистского материализма. Тогда неверно, что классовое положение указывает классу, в чем состоят его подлинные классовые интересы и какая политика лучше всего служит этим интересам. Неверно, что только идеи, способствующие реальным интересам класса, встречают одобрение со стороны тех, кто направляет политику класса. Может случиться, что политика направляется иными идеями и тем самым оказывает влияние на ход событий. Но тогда неверно, что в истории имеют значение только интересы и что идеи суть просто идеологическая надстройка, однозначно определяемая этими интересами. Появляется настоятельная необходимость исследовать идеи, чтобы выделить те, которые действительно выгодны интересам конкретного класса, и отсеять те, которые таковыми не являются. Становится необходимым обсуждать конфликтующие идеи с помощью методов логического рассуждения. Паллиатив, посредством которого Маркс стремился объявить вне закона беспристрастное взвешивание всех "за" и "против" определенной идеи, рушится. Вновь открывается путь к изучению достоинств и недостатков социализма, которое Маркс стремился запретить как "ненаучное".

Другим важным выступлением Маркса был его доклад 1865 г. "Заработная плата, цена и прибыль". В этом документе Маркс критикует традиционную политику профсоюзов. Они должны отказаться от своего "консервативного девиза: "Справедливая заработная плата за справедливый рабочий день!" и должны написать на своем знамени революционный лозунг: "Уничтожение системы наемного труда!" . Это явно спор о том, какая политика лучше всего отвечает классовым интересам рабочих. В этом случае Маркс отходит от своего обычного метода клеймения всех своих оппонентов-пролетариев. Он неявно признает, что даже между честными и искренними защитниками классовых интересов рабочих могут существовать разногласия и что эти расхождения можно урегулировать при помощи обсуждения этих вопросов. Возможно, по зрелому размышлению он сам обнаружил, что данная трактовка проблемы несовместима со всеми его догмами, ибо он не опубликовал этот доклад, который прочитал 26 июня 1865 г. в Генеральном совете Международного товарищества рабочих [23]. Впервые он был опубликован в 1898 г. одной из его дочерей.

Однако мы обсуждаем не то, что Марксу не удалось  последовательно придерживаться своей  собственной доктрины, и не примеры  его рассуждений, несовместимые  с ней. Мы должны исследовать состоятельность  марксистской доктрины и поэтому  должны обратить внимание на специфический смысл термина "интересы" в ее контексте.

Каждый индивид  и по этой причине каждая группа индивидов стремятся заменить положение  дел, которое им подходит меньше, положением дел, которое они считают более  удовлетворительным. Не обращая внимание ни на какие оценки этих двух положений дел с любой другой точки зрения, мы можем сказать, что в этом смысле он преследует свои собственные интересы. Но вопрос о том, что является более, а что менее желательным решается действующим индивидом. Это результат выбора из множества возможных решений. Он суть ценностное суждение. Выбор определяется представлениями индивида о последствиях, которые эти различные состояния могут иметь для его собственного благополучия. Но в конечном счете он зависит от ценности, которую он приписывает ожидаемым последствиям.

Имея это  в виду, неразумно провозглашать, что идеи являются продуктами интересов. Идеи говорят человеку, в чем состоят  его интересы. Позже, оглядываясь  на свои прошлые действия, индивид  может посчитать, что он ошибался, и что другой образ действий лучше бы соответствовал его интересам. Но это не значит, что в критический момент действия он вел себя не в соответствии со своими интересами. Он действовал в соответствии с тем, что в тот момент ему казалось будет лучше всего служить его интересам.

Если незаинтересованный наблюдатель взглянет на действия другого  человека, он может подумать: "Этот парень ошибается; то, что он делает, не будет служить тому, что он считает своими интересами; другой образ действий больше подходил бы для достижения целей, к которым он стремится". В этом смысле историк может сказать сегодня или рассудительный современник мог сказать в 1939 г.: вторгаясь в Польшу, Гитлер и нацисты совершили ошибку; вторжение нанесло ущерб тому, что они считали своими интересами. Такая критика разумна до тех пор, пока касается средств, а не конечных целей действий. Выбор конечных целей является ценностным суждением, зависящим исключительно от оценки индивида, принимающего решение. Другой человек может сказать об этом только следующее: я бы сделал другой выбор. Если бы римлянин сказал христианину, осужденному на растерзание дикими зверями на арене: в твоих интересах лучше всего было бы поклоняться и почитать нашего божественного императора, то христианин бы ответил: для меня важнее всего соблюдать заповеди моей веры.

Но марксизм, как философия истории, претендуя  на знание целей, к которым обязаны  стремиться люди, использует термин "интересы" в ином смысле. Интересы, к которым  она обращается, это не интересы, выбираемые людьми на основе ценностных суждений. Это цели, к которым стремятся материальные производительные силы. Эти силы нацелены на установление социализма. В качестве средства осуществления этой цели они используют пролетариат. Сверхъестественные материальные производительные силы преследуют собственные интересы, не зависящие от воли смертных людей. Класс пролетариев -- просто орудие в их руках. Действия класса являются не его собственными действиями, а действиями, которые выполняются материальными производительными силами, использующими класс в качестве инструмента, не имеющего собственной воли. Классовые интересы, на которые ссылается Маркс, по существу являются интересами материальных производительных сил, стремящихся освободиться от "пут, сковывающих их развитие".

Разумеется, такого рода интересы не зависят от идей простых людей. Они определяются исключительно идеями человека по имени  Маркс, который породил как фантом материальные производительные силы, так и антропоморфический образ  их интересов.

В мире реальности, жизни и человеческой деятельности не существует интересов, которые не зависят от идей, предшествующих им как по времени, так и логически. То, что человек считает своим интересом, является результатом его идей.

Если есть какой-то смысл в утверждении, что интересам пролетариата лучше всего соответствовал бы социализм, то он заключается в следующем: цели, к которым стремится каждый отдельный пролетарий лучше всего достигаются при социализме. Это утверждение требует доказательств. Бесполезно вместо доказательств прибегать к произвольно скроенной философии истории.

Все это никогда не могло прийти на ум Марксу. Потому что им владела идея о том, что человеческие интересы целиком и полностью однозначно определяются биологической природой человеческого тела. На его взгляд, человек заинтересован исключительно в приобретении максимального количества реальных благ. Эта проблема не качественная, а чисто количественная проблема предложения товаров и услуг. Потребности зависят не от идей, а исключительно от физиологических условий. Ослепленный этим предубеждением, Маркс игнорировал то, что одной из проблем производства является решение, какие товары следует производить,

В случае животных и первобытных людей, балансирующих  на грани голодной смерти, действительно  верно, что имеет значение только количество съедобных вещей, которые  можно добыть. Нет нужды указывать, что у людей ситуация совершенно иная, даже на самых ранних стадиях цивилизации. Цивилизованный человек сталкивается с проблемой выбора между удовлетворением множества потребностей и между разнообразными способами удовлетворения одной и той же потребности. Его интересы разнообразны и определяются идеями, которые оказывают влияние на его выбор. Предлагая человеку, желающему получить пальто, пару ботинок, или человеку, желающему послушать симфонию Бетховена, -- билет на бокс, нельзя удовлетворить его интересы. Именно идеи несут ответственность за то, что интересы людей различны.

В связи с  этим можно отметить, что неправильное определение человеческих потребностей и интересов помешало Марксу и  другим социалистам понять разницу  между свободой и рабством, между условиями жизни человека, который сам решает, как расходовать свой доход, и условиями жизни человека, которого патерналистские власти обеспечивают теми вещами, в которых, как считают власти, он нуждается. В рыночной экономике потребители выбирают и тем самым определяют количество и качество производимых товаров. При социализме заботу об этом берут на себя власти. На взгляд Маркса и марксистов, между этими двумя методами удовлетворения потребностей не существует никакой разницы; не имеет значения, кто выбирает, "презренный" индивид для себя или власти для всех подданных. Они не могут понять, что власти дают своим подопечным не то, что хотят получить последние, а то, что они должны получить по мнению властей. Если человек, который хочет получить Библию, получает Коран, он больше не является свободным.

Но даже если мы на мгновение допустили бы, что  не существует неопределенности ни в  отношении вида благ, которые требуются  людям, ни в отношении наиболее целесообразных технологических методов их производства, все равно остается конфликт между краткосрочными интересами и долгосрочными интересами. Здесь снова решение зависит от идей. Именно ценностные суждения определяют величину временного предпочтения, приписываемого ценности настоящих благ против ценности будущих благ. Следует ли человеку проедать или накапливать капитал? Как далеко должны заходить амортизация или накопление капитала?

Вместо того чтобы рассматривать эти проблемы, Маркс ограничил себя догмой, что  социализм будет земным раем, где каждый получит все, в чем нуждается. Разумеется, если отталкиваться от этой догмы, то можно спокойно объявлять, что интересам каждого, каковы бы они ни были, лучше всего соответствует социализм. В Кокейне [24] людям не будут нужны никакие идеи, им не нужно будет прибегать к ценностным суждениям, не нужно будет думать и действовать. Они будут только открывать рты и позволять жареным голубям в них залетать.

В мире реальной действительности, обстоятельства которого только и являются объектом научного поиска истины, идеи определяют то, что, как считает человек, будет соответствовать его интересам. Интересов, не зависящих от идей, не существует. Именно идеи определяют, что люди рассматривают в качестве своих интересов. Свободные люди действуют не в своих интересах. Они действуют в соответствии с тем, что, как они считают, будет способствовать их интересам.

7. Классовые интересы  буржуазии

Одним из исходных пунктов рассуждений Карла Маркса была догма о том, что капитализм, будучи крайне пагубным для рабочего класса, благоприятен для классовых интересов буржуазии и что социализм, идя вразрез только с несправедливыми претензиями буржуазии, крайне выгоден всему человечеству. Эти идеи развивались французскими коммунистами и социалистами, а немецкой публике их представил Лоренц фон Штайн в своей объемной книге "Социализм и коммунизм в современной Франции". Без малейших сомнений Маркс воспринял эту доктрину и все, что в ней подразумевалось. Ему никогда не приходило в голову, что его фундаментальная догма может требовать доказательств, а используемые ей концепции нуждаются в определении. Маркс никогда не давал определений концепциям общественного класса и классовых интересов, а также их конфликтов. Он никогда не объяснял, почему социализм больше соответствует классовым интересам пролетариата и истинным интересам человечества в целом, чем любая другая система. Эта позиция вплоть до наших дней является отличительной особенностью всех социалистов. Они считают само собой разумеющимся, что жизнь при социализме будет блаженной. Кто бы ни пытался попросить объяснений, он самим фактом этого требования разоблачается как подкупленный апологет эгоистичных классовых интересов эксплуататоров.

Марксистская  философия истории учит, что причиной прихода социализма являются имманентные законы капиталистического производства. С неумолимостью законов природы капиталистическое производство порождает свое собственное отрицание <Маркс К. Капитал. T. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 773>. Так как ни одна общественная формация не исчезает прежде, чем разовьются все производительные силы, которым она дает достаточно простора <см. выше. Гл. 7, разделы 2 и 4>, капитализм полностью разовьется прежде, чем придет время для возникновения социализма. Поэтому с марксистской точки зрения, свободная эволюция капитализма, ненарушаемая никаким политическим вмешательством, в высшей степени выгодна -- мы должны были бы сказать "правильно понимаемым" или долгосрочным -- классовым интересам пролетариата. С развитием капитализма по пути к его зрелости и, следовательно, к его краху, говорит "Манифест Коммунистической партии", рабочий "все более опускается", он "становится паупером". Но если смотреть sub specie aeternitatis <с точки зрения вечности (лат.). -- Прим. перев.>, с точки зрения судеб человечества, долгосрочных интересов пролетариата, то эту "массу нищеты, угнетения, рабства, вырождения и эксплуатации" [25], по существу, следует считать шагом вперед по дороге к вечному блаженству. Поэтому представляется не только бесполезным, но и очевидно противоречащим (правильно понимаемым) интересам рабочего класса предпринимать (неизбежно тщетные) попытки улучшить положение наемных работников в рамках капитализма. Как следствие, Маркс отвергал усилия профсоюзов, направленные на повышение ставок заработной платы и сокращение рабочего дня. Самая ортодоксальная из марксистских партий, немецкие социал-демократы, в 80-х гг. XIX в. голосовали в Рейхстаге против всех мероприятий знаменитой Sozialpolitik [26], включая ее самую эффектную составляющую -- социальную защищенность. Аналогично, по мнению коммунистов, американский Новый курс [27] был всего лишь заранее обреченным на провал планом спасения умирающего капитализма путем отсрочки его крушения и тем самым возникновения социалистического тысячелетнего царства.