Был ли Сократ софистом

Наиболее ярко, рельефно основные типологические черты сократических  диалогов выявляются в сопоставлении  по контрасту с ценностями, риторической стратегией, манерой современников  и оппонентов Сократа – философов-софистов. Диалог Платона «Горгий» специально посвящен описанию спора Сократа  и софиста Горгия о предназначении философии и философствования.

Сущность позиций Сократа  и Горгия в этом мировоззренческом  по своему характеру споре, сущность разногласий сторон можно резюмировать в нескольких антитезах.

Для Сократа цель и высший смысл философского диалога в  бескорыстном искании истины, в стремлении к истине, в совместном с собеседником постижении истины. Искусство ведения  диалога состоит в гармонизации отношений с собеседником, в примирении разных голосов, в их согласии, во взаимном прощении и уступках друг другу ради взаимопонимания на пути к истине. В этом смысле философский диалог есть не что иное, как «благое», «конструктивное» красноречие, умение в беседе находить консенсус и истину.

Диаметрально противоположный  взгляд на цели философствования активно, наступательно отстаивают софисты. Для Горгия философский диалог это, прежде всего, борьба антагонистов, непримиримый конфликт оппонентов, спор, эристика (от eridzo – спорю). В греческой мифологии спору покровительствовали две богини: Эрида благая, если спор направлен на согласие с собеседником и достижение истины, и Эрида злая, если цель спора – победа над собеседником. Софисты – апологеты злой Эриды. Для них философский диалог – борьба с другим, победа в этой борьбе, подавление собеседника, эффективное средство самоутверждения за счет другого человека, инструмент манипуляции сознанием другого.

Сократ рассматривал своих  собеседников как партнеров, равноправных субъектов поиска истины. Ему бесконечно интересна душа, или, как сейчас говорят, личность человека, вступившего в  диалог. Сократ старается помочь неискушённым собеседникам сформулировать и высказать  свои мысли. Он старается понять, «каким типом ума» обладают собеседники. В  зависимости от этого, Сократ подбирает  оптимальные для того или иного  конкретного человека темы и методы ведения дискуссии (диалог Платона  «Федр»). С военачальником Лахетом  Сократ полемизирует о природе мужества. Со старым школьным другом Лисием о  дружбе. С юным, увлечённым математикой  Теэтэтом – о познании. Глобальная философская парадигма Сократа  в области гносеологии (теории познания) заключается в убеждении, что  единая истина по-своему отражается, преломляется в каждой душе («каждая душа несет  в себе истину»), «своя правда»  есть в мнении любого человека.

Перефразируя известную  пословицу, можно сказать, что, по Сократу, «одна душа хорошо, а две лучше», ибо только солидарные усилия людей  по поиску правды способны привести к  успеху. Помочь другому понять себя самого, понять другого, как себя самого, увидеть себя в другом, а другого  в себе, всегда испытывать интерес  к другому, испытать благодарность  за откровенность другого – таковы «символы веры» Сократа, веры в другого  человека как в цель собственной  жизни. За свои убеждения Сократ прослыл  среди современников «опасным чудаком», «ниспровергателем традиции», «врагом  общественных устоев и порядка». Многие люди не могли поверить и простить, что для Сократа место его  собеседника в социальной иерархии не имеет значения, что Сократ строит «кроткие», «без гордыни», «братские» диалогические отношения со всеми  людьми, невзирая на наличие у них  денег и власти.

Расценивая его как  непосредственную угрозу для себя, не умея понять, софисты первыми  «бросили камень» в Сократа, обвинили его в «неискренности», «притворстве», «цинизме». Это не случайно, ведь значимость собеседника в глазах софистов была производной от того, что может  «поиметь» софист в общении для  себя лично. Так, для Горгия собеседник «рядоположен» любому предмету внешнего мира, уподоблен объекту неживой  природы.

Впрочем, по большому счету, у софистов нет собеседников, ибо  для софиста не существует другого  значимого голоса, чем его собственный, не существует внутреннего мира другого  человека, его ценностей, чувств, воли – его личности. Умаление личности собеседника, игнорирование ее проявляется  в самой речевой манере софистов. Они не умеют вести диалог как  обмен мнениями: перебивают, не отвечают на обращенные к ним вопросы, постоянно  провоцируют собеседника, «подсказывают» выгодные рецепты решения проблем, утрируют, опошляют, высмеивают, совершают  акты речевой агрессии, если и слушают, то точно не слышат. Только себя софист мнит «оратором», субъектом речи, «умным». Собеседник всегда всего лишь адресат, «пустота», которую софист заполняет собственным содержанием, пассивный объект для манипуляций, бессловесная «говорящая вещь».

Следующее фундаментальное  противоречие Сократа и софистов, говоря языком научным, можно выразить так: онтологичность (абсолютность) речи Сократа против релятивизма (относительности) речи софистов. Переходя на обыденный  язык описания этой антитезы, мы можем  сказать, что для Сократа истина всегда одна, она абсолютна.

Речь, диалогическая позиция  человека должна отражать его настоящее (не в угоду кому-то или чему-то) мнение об истине. Сократ восстает против лицемерия, приспособленчества в диалоге, сам всегда высказывает только то, во что верит. Речь Сократа правдива! Самым важным критерием «честной», «открытой» диалогической позиции, «гармоничной», «правдивой», «красивой» речи для Сократа выступает ее прямое и непосредственное отношение  к истине. Сократу претят лукавство, недомолвки, «фигуры умолчания», недоговоренность, полуправда, словом, любое «камуфлирование» истины, любая «мимикрия» говорящего, любое приспособленчество.

Конечно, Сократ понимает –  «сколько людей, столько и мнений», но, сколько бы ни было мнений, все  они по поводу одного и того же –  вечной, неизменной, единственной и  абсолютной истины. Если допустить  «множественность» истин, сосуществование  многих истин по поводу одного и  того же, люди просто не смогут общаться, понять друг друга, будут говорить о  разном (разных истинах).

Софисты способны «покривить душой» ради выгоды, они полностью  отрицают абсолютность истины. В противовес Сократу, истина в воззрениях софистов всегда релятивна (относительна). Одно и то же утверждение в одних  условиях истинно, в других – ложно. Сколько людей, сколько борющихся  интересов, «выгод», столько и истин. Для софистов истина заключена в  извлечении пользы, в «использовании»  окружения, в умении «вырвать кусок  из горла» другого человека. Отсюда следует, что истинна та речь, та позиция в диалоге, которая сулит  наибольшую «выгоду». Софист в диалоге  «склоняет голову» перед «резонами», внешними обстоятельствами и условиями, с одной стороны приспосабливая их к себе, с другой – адаптируясь  к ним. Сократ в диалоге правдив, Горгий в диалоге – демагог!

Последняя генеральная линия  противостояния софистов и Сократа  теснейшим образом связана с  предыдущим противоречием: она в  сущностно различных способах отыскания  и обоснования истины, убеждения  собеседников в своей правоте.

Речи софистов нельзя отказать в «формальной красоте», изяществе, логической изощренности и даже формально-логической правильности. В диалоге, прибегая к  помощи формальной логики, рассудка, софист пытается развенчать позицию собеседника, найти слабое место не столько  в его доводах, сколько в самой  личности другого, чтобы затем, «потакая слабостям», «играть» на несовершенстве человека, добиваясь своего.

Открыто отрицая истинность речи и абсолютность истины, софисты  доказывают свою точку зрения, апеллируя  к эмоциям, предрассудкам, суевериям, заблуждениям, чувствам (часто преднамеренно  низведенным до примитивных инстинктов), а не к разуму другого человека. Превыше всего софист ценит «сноровку, основанную на лжи» – способность  в диалоге «воздействовать на аудиторию», манипулировать ею в сугубо личных интересах. Софисты поднаторели  в «облапошивании», обмане собеседников. Эта цель, по мнению софистов, оправдывает  все средства, для ее воплощения «все средства хороши». Все, кроме вдумчивого, разумного, содержательного анализа  обсуждаемой проблемы и путей ее преодоления. Софисты – изобретатели софистики, сознательного применения в доказательствах неправильных доводов, всякого рода уловок, замаскированных внешней, формальной безукоризненностью.

Возвращаясь к Сократу, мы можем утверждать, что для него существовал только один универсальный  способ проверки собственного мнения на предмет соответствия истине, один способ убеждения собеседника –  логос. В понятие «логос», по свидетельству  Платона, Сократ вкладывал глубочайшим  смысл. Логос – разум, отделяющий истинное от ложного. Логос – божественный разум, частицей которого наделена каждая душа. Логос позволяет не «окутывать», «скрывать» реальность, не «искажать» ее, но исследовать, осмысливать, структурировать, понимать. Логос – содержательная, истинная логика, диалектика.

Логос – «отождествление  всего мыслительного и всего  словесного». Логос – логические доводы, аналогии, сравнения, различения, обобщение, анализ, синтез, суждения, умозаключения, доказательства и вместе с тем  – знак, символ, слово, речь, язык, мысль, идея, понятие. В поисках вечной истины Сократ уповает на логос, разум собеседника  и тем самым возвышает человека. В поисках сиюминутной выгоды софист унижает человека, опираясь на темную, хаотичную сторону его  души, мешает разуму собеседника адекватно  отразить реальность, истину.

Сократовская концепция знания и познания существенно отличается и от широко распространенной тогда традиционно-мифологической веры, которая отвергала всякое суетное мудрствование о богах, и от модной позиции софистов с их скептическим отношением к богам и субъективизацией истины, отрицанием объективных критериев человеческого познания и социально-политического поведения. Положение между традиционалистами и новоявленными мудрецами-софистами весьма характерно для учения Сократа и сказалось на всей его судьбе: традиционалисты считали его софистом и в конце концов добились его осуждения; софисты же видели в нем, скорее, критически настроенного к ним традиционалиста.

Позиция софистов, опиравшихся  на чувственное познание, была для Сократа в принципе столь же неприемлемой, как и подход Анаксагора. Еще более нелепой представлялась ему трактовка индивидуального ощущения в качестве критерия истины. Такие взгляды развивал, в частности, прославленный глава софистов Протагор, с которым Сократ встречался и беседовал. «Мера всех вещей,— утверждал Протагор,— человек, существующих, что они существуют, а несуществующих, что они не существуют»

Соглашаясь с Протагором в том, что ощущение каждого отдельного человека, как, впрочем, и всякого другого живого существа, носит индивидуальный и неповторимо своеобразный характер, Сократ вместе с тем резонно возражал против сведения всего познания к ощущению и против подмены объективной истины субъективными чувствами и представлениями.

Сократ верно замечает, что подобная релятивизация истины, отрицание ее объективных и общезначимых критериев вообще лишают смысла всякие поиски истины и споры о ней. Каждый человек, знающий и незнающий, благодаря лишь своему ощущению становится мерой своей мудрости, и все чохом превращаются в мудрецов.

Теоретико-познавательной позиции Протагора присущ своеобразный демократизм: в качестве истины трактуется то, чем обладают все, причем не в виде результата познания, а его исходного пункта. В этом вопросе Сократ придерживается противоположной позиции, восходящей к интеллектуальному аристократизму Гераклита и резко противопоставлявшей немногих «знающих» многим «незнающим», мудрецов «толпе» и т. п.

Естественно, что подобные различия не ограничивались лишь сферой гносеологии, но отчетливо сказывались и в области социально-политической.

Противопоставляя истинное знание суетной текучести субъективных ощущений и мнений, Сократ исходил  из того, что мерой всех вещей, говоря языком Протагора, является не человек, но бог. Поэтому истинный путь человеческого познания и состоит, по Сократу, в том, что бы уразуметь божественную мудрость, управляющую всеми делами. Поэтому мерой вещей и у Сократа, в конечном счете, оказывается человек, но Сократ при этом имеет в виду разум и знание человека (человек как мыслящее существо), Протагор же — ощущения и чувства человека (человек как чувственное существо).

Предопределенная и пронизанная  божественным разумом гармония вселенной служит предпосылкой разумной, целесообразной и целеустремленной земной деятельности человека и его добродетельной жизни. Знания о человеке, формах его индивидуальной, общественной и политической жизни, его душе и теле, пороках и добродетелях и знания о мире в целом — это, по Сократу, не различные знания, но лишь различные части единого знания о божественной истине бытия. Поэтому приближение к этому истинному знанию — цель но только для специально философского поиска истины, но и жизненный долг каждого человека, стремящегося к разумной и добродетельной жизни. Философское, да и всякое иное познание при таком сближении знания и добродетели, гносеологии и этики предстает в качестве путеводительницы человека, указующей ему нужные жизненные ориентиры.

III. Заключение

И  Сократ,  и  софисты  практически не  оставили  собственных  письменных  философских  работ.  Все  это  было  записано  и   несколько  раз  переписано  их  учениками  и  последователями.

Но  сравнивая  источники,  ученые  определили  для  себя  ясную  картину  особенностей  философских  воззрений,  как  Сократа,  так  и  софистов.