Антропология мифологии

Мифы (а это, как уже отмечалось выше, обычно рассказы о "первопредках", о мифических временах "первотворения") составляют как бы священное духовное сокровище племени. Они связаны с заветными племенными традициями, утверждают принятую в данном обществе систему ценностей, поддерживают и санкционируют определенные нормы поведения. Миф как бы объясняет и санкционирует существующий в обществе и мире порядок, он так объясняет человеку его самого и окружающий мир, чтобы поддержать этот порядок. В культовых мифах момент обоснования, оправдания отчетливо превалирует над моментом объяснения. Культовый миф всегда является священным, он, как правило, окружен глубокой тайной, он сокровенное достояние тех, кто посвящен в соответствующий ритуал. Культовые мифы составляют "эсотерическую" сторону "религиозной" мифологии. Но есть и другая группа религиозных мифов, составляющих ее "экзотерическую" сторону. Это мифы, как бы нарочито придуманные для запугивания непосвященных, особенно детей, женщин. Обе категории мифов эсотерическая и экзотерическая располагаются порой вокруг какого-то общественного явления и связанного с ним ритуала. Яркий пример мифы связанные с инициациями возрастными посвятительными обрядами, совершаемыми при переводе юношей в возрастной класс взрослых мужчин. Во время их совершения посвящаемым сообщают мифы, которых раньше они, как и все непосвященные не смели знать. На почве самих посвятительных обрядов в свою очередь родились специфические мифологические представления; например, возник мифологический образ духа учредителя и покровителя возрастных инициаций. Различные мифы и мифические образы, принадлежащие к "внутреннему" и к "внешнему" кругам, не ограничиваются связью с возрастными посвятительными обрядами. Можно думать, что к тенденции запугивать слушателей восходит и один из элементов, вплетающихся наряду с другими в сложную ткань мифов о враждебных людям чудовищам (тератологические мифы). Культовые мифы разрастаются на почве практики тайных союзов (Меланезия, Северная Америка, Западная Африка и др.), на почве монополизируемых жрецами культов племенных богов, в дальнейшем в рамках государственно организованных храмовых культов, в форме богословских спекуляций жрецов. Расщепление религиозно-мифологических образов на эсотерические и экзотерические явление исторически преходящее, и отражающее конкретный исторически сформировавшийся тип мировоззрения. Оно характерно и для некоторых "племенных" культов, и для древних "национальных" религий. В мировых религиях буддизме, христианстве, исламе принципиальная грань между эсотерической и экзотерической мифологией ослабевает или даже исчезает совсем религиозно-мифологические представления становятся обязательным предметом веры, превращаются в религиозные догматы. Это связано с новой идеологической ролью мировых религий, с их новой церковной организацией. Религии эти призваны служить идеологическим орудием подчинения масс господствующему социальному порядку. Из всего сказанного видно, что вопрос о соотношении мифологии (как исторического типа мировоззрения) и религии (также рассматривая ее как одну из разновидностей типа мировоззрения) решается не просто. По-видимому, по своему происхождению мифология не связана с религией, но безусловно, что уже на ранних стадиях своего развития мифология органически связывается с религиозно-магическими обрядами, входит существенной частью в состав религиозных верований. Но первобытная мифология, хотя и находилась в тесной связи с религией, отнюдь к ней не сводима. Будучи системой первобытного мировосприятия, мифология включала в себя в качестве нерасчлененного, синтетического единства не только религии, но и философии, политических теорий, донаучных представлении о мире и человеке, а также в силу бессознательно-художественного характера мифотворчества, специфики мифологического мышления и "языка" (метафоричность, претворение общих представлений в чувственно-конкретной форме, т.е. образность) и разных форм искусства, прежде всего словесного. Рассматривая мифологию как исторический тип мировоззрения, следует также иметь ввиду, что роль мифа в первобытном обществе (как обществе где еще не сложились классы, а также не возникло системы научных знаний) отличалась от ее роли в классовых обществах. Превращение некоторых мифов в религиозные догматы, новая социальная роль религии (мифов) результат уже далеко зашедшего исторического развития. На пороге классового общества в силу изменения типа мировоззрения, мифология подвергается существенной трансформации. В силу изменяющихся общественных условий и через контаминацию мифологических сюжетов и мотивов сами персонажи боги, полубоги, герои, демоны и др. вступают друг с другом в сложные отношения (родственные, супружеские, иерархические). Возникают целые генеалогии богов, образы которых первоначально рождались и бытовали порознь. Характерны примеры циклизации мифов и формирования политеистического пантеона сложный пантеон великих и малых богов Полинезии, а также майя, ацтеков и других народов Мексики и Центральной Америки. Сложную мифологию, окрашенную туманно-мистическим и спекулятивно-философским духом, вырабатывали в течении веков брахманы Индии. Отчетливые следы работы жрецов, борьбы отдельных их группировок видны на мифах Древнего Египта, Вавилонии. По тому же пути шло (но не завершилось) развитие германо-скандинавской мифологии, где сложился пантеон богов-асов, ассимилировавших другую группу богов-ванов. В античной греческой мифологии отдельные образы великих богов (разного происхождения) сблизились между собой, породнились, выстроились в иерархический ряд во главе с "отцом богов и людей" Зевсом, разместились по вершинам и склонам фессалийского Олимпа, определили свое отношение к полубогам, героям, людям. Перед нами классический политеизм результат смены мировоззрения, слияния культов, контаминации мифов. В связи с изменением типа мировоззрения (деление общества на классы), мифология. как правило, тоже расслаивается. Разрабатываются мифологические сказания и поэмы о богах и героях, которые изображаются как предки аристократических родов. Так было в Египте, Вавилонии, Греции, Риме. Местами от этой "аристократической" мифологии отлична жреческая мифологические сюжеты, разрабатывавшиеся замкнутыми корпорациями жрецов. Так создавалась "высшая мифология". Напротив, в верованиях народных масс дольше сохранялась низшая мифология представления представления о разных духах природы лесных, горных, речных, морских, о духах, связанных с земледелием, с плодородием земли, с растительностью. Эта "низшая мифология", более грубая и непосредственная, оказывалась обычно наиболее устойчивой. В фольклоре и поверьях многих народов Европы сохранилась именно "низшая мифология", тогда как "высшая мифология", представления о великих богах, существовавшие у древних кельтских, германских и славянских народов, почти совершенно изгладились в народной памяти и лишь частично влились в образы христианских святых.

2.2 Роль мифологии в  создании идеологических форм. 

Мифология в силу своей синкретической природы сыграла значительную роль в генезисе различных идеологических форм, послужив исходным материалом для развития философии, научных представлений, литературы. Вот почему так сложна (и не всегда полностью разрешима в рамках жестких определений) задача характеристики мифологии как исторического типа мировоззрения и ее размежевания с религией и близких к мифу по жанру и времени возникновения форм словесного творчества: сказки, героического эпоса, а также легенды, исторического предания. Так, при размежевании мифа и сказки современные фольклористы отмечают, что миф является предшественником сказки, что в сказке по сравнению с мифом происходит ослабление (или потеря) этиологической функции, ослабление строгой веры в истинность излагаемых фантастических событий, развитие сознательной выдумки (тогда как мифотворчество имеет бессознательно-художественный характер) и др. Разграничение мифа и исторического предания, легенды, вызывает тем больше разногласий, что оно в значительной мере условно. Историческим преданием чаще всего называют те произведения народного творчества, в основе которых лежат какие-то исторические события. Таковы предания об основании об основании городов (Фив, Рима, Киева и др.), о войнах, о видных исторических деятелях, и др. Этот признак однако не всегда достаточен для различения мифа и исторического предания. Наглядный пример многие древнегреческие мифы. Как известно, в их состав вошли различные повествования (часто принявшие поэтическую или драматическую форму) об основании городов, о Троянской войне, о походе аргонавтов и других больших событиях. Многие из этих рассказов опираются на действительные исторические факты, подтверждены археологическими и другими данными. Но провести грань между этими рассказами и собственно мифами очень трудно, тем более, что в повествование об исторических, казалось бы, рассказах вплетены мифологические образы богов и других фантастических существ.

2.3. Влияние мифологии  на формирование героического  эпоса. 

Мифология оказала влияние на формирование героического эпоса, прежде всего через образ культурного героя. Именно этот образ послужил, видимо, исходным материалом, из которого впоследствии были "вылеплены" модели эпических героев. В архаических формах героического эпоса (карело-финские руны, нартовский эпос народов Кавказа, грузинские сказания об Амирани, армянские о сасунских витязях, якутский, бурятский, алтайский, киргизский, шумеро-аккадский эпосы) еще хорошо видны его мифологические элементы, архаический эпос обобщает историческое прошлое посредством языка и концепций первобытных мифов. Мифологическая подпочва сохраняется и в более позднем "классическом" эпосе ("Рамаяна", "Махабхарата", "Илиада", германо-скандинавском эпос, "Шахнаме", сказания о Гесере, об Алпамыше. русские былины), хотя формы этого эпоса, развившиеся в условиях отчетливой государственной консолидации, совершают важные шаги на пути демифологизации. 

2.4 Связь мифологии и  литературы. 

Через сказку и героический эпос, возникшие в глубоких недрах фольклора, с мифологией оказывается генетически связанной и литература, в частности повествовательная. Соответственно драма и отчасти лирика воспринимали первоначально элементы мифа непосредственно через ритуалы, народные праздненства, религиозные мистерии. Следы тесной связи с мифологическим наследием отчетливо хранят и первые шаги развития науки, например древнегреческая натурфилософия, история (Геродот), медицина и др. (еще дольше начатки науки в Древней Индии или Китае). Но и позднее, когда из мифологии окончательно выделяются такие формы общественного сознания, как искусство, литература, политическая идеология и др., они еще долго пользуются мифом как своим "языком", расширяя и по-новому толкуя мифологические символы. Литература (а также живопись, пластические искусства) на протяжении своего развития широко использовала традиционные мифы в художественных целях. Мотивы античной, библейской (а на Востоке индуистской, буддистской и др.) мифологии были арсеналом поэтической образности, источником сюжетов, своеобразным языком поэзии. 

ГЛАВА 3.  Изучение мифологии как исторического типа мировоззрения.  

Первые попытки рационального переосмысления мифологического материала и рассмотрения его как проявление исторического типа мировоззрения, решения проблемы отношения рационального знания к мифологическому повествованию предпринимались уже в античности (с этого, собственно, и началось развитие античной философии). Господствующим было аллегорическое толкование мифов (у софистов, у стоиков, видевших в богах персонификацию их функций, у эпикурейцев, считавших, что мифы, созданные на основе естественных фактов, предназначались для откровенной поддержки жрецов и правителей, и др.). Платон противопоставил народной мифологии философско-символическую интерпретацию мифов. Древнегреческий философ Эгемер (3 в. до н. э.), рассматривая мифологию как один из типов мировоззрения, видел в мифических образах обожествленных исторических деятелей (такое толкование мифов, получившее название эвгемерического, было распространено и позднее). Средневековые христианские теологи, толкуя Ветхий и Новый заветы буквально и аллегорически, дискредитировали античную мифологию, либо ссылаясь на эпикурейскую и эвгемеристическую интерпретацию, либо "низводя" античных богов до бесов. Новый интерес к античной мифологии как к типу мировоззрения пробудился в эпоху Возрождения. Обращаясь к античной мифологии, гуманисты эпохи Возрождения видели в ней выражение чувств и страстей эмансипирующейся человеческой личности, свойственных той эпохе. Также античная мифология трактовалась в качестве моральных поэтических аллегорий. Аллегорическое толкование мифов оставалось преобладающим (трактат Бокаччо, позднее сочинения Ф.Бэкона и др.). Для развития знаний о мифологии большое значение имело открытие Америки и знакомство с культурой американских индейцев. Появляются первые попытки сравнительной мифологии ("Нравы американских индейцев в сравнении с нравами древних времен" Ж.Ф.Лафито, 1724, сопоставившего культуру североамериканских индейцев с древнегреческой). Глубокую философию мифа, пытаясь рассматривать его как отпечаток исторических взглядов его создателей, создал итальянский ученый Дж. Вико, автор сочинения "Основания новой науки" (1725). Древнейшая эпоха представляется Вико как поэтическая и во всех аспектах коренящаяся в мифе, что указывает на понимание им первобытного идеологического синкретизма. Вико называет мифологию "божественной поэзией" (из которой возникает затем героическая поэзия гомеровского типа) и связывает ее своеобразие с неразвитыми и специфическими формами мышления, сравнимыми с детской психологией. Вико имеет ввиду чувственную конкретность и телесность, эмоциональность и богатство воображения при отсутствии рассудочности, перенесение человеком на предметы окружающего мира своих собственных свойств, неумение абстрагировать атрибуты и форму от субъекта, замену сути "эпизодами", т.е. повествовательность, и др. Его философия мира содержала в зародыше почти все основные последующие направления в изучении мифологии как типа мировосприятия. По сравнению с теорией Вико взгляд на мифологию деятелей французского Просвещения, рассматривавших мифологию как продукт невежества и обмана, как суеверие (Б.Фонтенель, Вольтер, Д.Дидро, Ш.Монтескье и др.), был шаг назад. Переходную ступень от просветительского взгляда на мифологию к романтическому представляют исследования немецкого философа И.Г.Гердера. Мифология интересует его как часть созданных народом богатств, народной мудрости, отражение его мировоззрения и отношение к различным явлениям. Он рассматривает мифы разных народов, в том числе и первобытных, мифы привлекают его своей поэтичностью, национальным своеобразием. 

3.1 Романтическая философия  мифа. 

Романтическая философия мифа, получившая свое завершение у Ф.В.Шеллинга, трактовала миф преимущественно как эстетический феномен. Мировоззренческая теория мифа в философской системе Шеллинга занимает место как бы между природой и искусством; политеистическая мифология оказывается больше обожествлением природных явлений посредством фантазии, символикой природы. Преодоление традиционного аллегорического толкования мифа в пользу символически-мировоззренческого основной пафос романтической философии мифа. Исходя из этого Шеллинг дает сравнительную символически-мировоззренческую характеристику античной, древневосточной и христианской мифологий, оценивая греческую мифологию как "высочайший первообраз поэтического мира". Шеллинг считает, что мифотворчество продолжается в искусстве, неся отпечаток определенных типов мировоззрения, и может принять вид индивидуальной творческо-мировоззренческой мифологии. Немецкие ученые-филологи Я. и В.Гримм открывают в сказке одну из древнейших форм человеческого мировоззренческого творчества, один из драгоценнейших памятников "народного духа", отражение древнейшей мировоззренческой мифологии народа. Я.Гримм начинает исследование мифологии континентальных германцев, указывая ее пережитки и в поверьях более позднего времени ("Немецкая мифология", 1835).  

3.2 Сравнительно-мировоззренческая  школа изучения мифологии. 

Во 2-й половине 19 в. противостояли друг другу в основном две магистральные школы, которые изучали мифы учитывая их мировоззренческую окраску. Первая из них, вдохновленная исследованиями Я.Гримма и не порвавшая полностью с романтическими традициями (немецкие ученые А.Кун, В.Шварц, В.Манхардт, английский М.Мюллер, русские Ф.И.Буслаев, А.Н.Афанасьев, А.А.Потебня и др.), опиралась на успехи научного сравнительно-мировоззренческого исследования индоевропейского языкознания и ориентировалась на реконструкцию древнеиндоевропейской мифологии посредством этимологических сопоставлений в рамках индоевропейских языков. М.Мюллером была создана мировоззренческо-лингвистическая концепция возникновения мифов в результате "болезни языка": первобытный человек обозначал отвлеченные понятия через конкретные признаки посредством метафорических эпитетов, а когда первоначальный смысл последних оказывался забыт или затемнен, то в силу этих семантических сдвигов и возникал миф. Сами боги представлялись М.Мюллеру преимущественно солярными символами, тогда как Кун и Шварц видели в них образное обобщение метеорологических (грозовых) явлений. Затем на первый план выдвигались астральные и лунарные мифы, указывалось на роль животных в формировании мифов и т.д. Эту школу принято называть натурической (натуралистической) или солярно-метеорологической; в фольклористике ее иногда называют мифологической, т.к. сторонники школы сводили сказочные и эпические сюжеты к мифологическим (т.е. к тем же солярным и грозовым символам, метеорологическим, солнечным, лунным циклам). Последующая история науки внесла в концепции этой школы серьезные коррективы: иной вид приняла индоевропеистика, обнаружилась ложность теории "болезни языка", обнажилась еще в 19 в. крайняя односторонность сведения мифов к небесным природным феноменов, появилась необходимость учитывать мировоззренческое влияние при создании мифов. Но вместе с тем это был первые серьезный опыт использования языка для реконструкции мифов, который получил позднее более продуктивное продолжение, а солярная, лунарная и т.п. символика, особенно в плане природных циклов, оказалась одним из уровней сложного мифологического моделирования. 

3.3 Антропологическая школа  изучения мифологии. 

Вторая школа антропологическая или исторически-эволюционистская (Э.Тайлор, Э.Лэнг, Г.Спенсер и др.) сложилась в Англии и была результатом первых научных шагов сравнительной этнографии. Ее главным материалом были архаические племена в сопоставлении с цивилизованным человечеством. Сопоставляя две разные исторические точки на отрезке развития человечества, можно было проследить ступени эволюции мифа и его подверженность влиянию различных типов мировоззрения. Исходя из этого, возникновение мифологии и религии Тайлор относил к гораздо более раннему, чем Мюллер, собственно первобытному состоянию и возводил не к "натурализму", а к анимизму, т.е. к представлению о душе, возникшему, однако, в результате чисто рациональных размышлений "дикаря" по поводу смерти, болезни, снов именно чисто рациональным, логическим путем первобытный человек, по мнению Тайлора, и строил мифологию, ища ответы на возникавшие у него вопросы по поводу непонятных явлений, и отвечая на эти вопросы сам он выражал в них свой, специфический тип мировоззрения. Таким образом, мифология отождествлялась со своего рода "первобытной наукой". С развитием культуры мифология как бы полностью лишалась сколько-нибудь самостоятельного значения, сводилась к ошибкам и пережиткам, к только лишь наивному, донаучному способу объяснения окружающего мира. Но такой подход, внешне ставивший изучение мифологии на строго научную почву и создавший впечатление исчерпывающего объяснения мифа, был по существу и его полным развенчанием. Серьезные коррективы в тайлоровскую теорию анимизма внес Дж. Дж. Фрейзер (вышедший из английской антропологической школы), противопоставивший анимизму магию, в которой видел древнейшую универсальную форму мировоззрения. Миф для Фрейзера все больше выступал не в качестве сознательной попытки объяснения окружающего мира, а просто как слепок отмирающего магического ритуала, обряда. Фрейзер оказал большое влияние на науку о мифе не только тезисом о приоритете ритуала над мифом, но в гораздо большей степени исследованиями (собранными главным образом в "Золотой ветви", 1890) мифов, связанных с аграрными календарными культами "умирающих" и "воскресающих" богов. 

3.4 Ритуалистическая доктрина  изучения мифов. 

Научное творчество Фрейзера послужило отправной точкой для распространения ритуалистической доктрины изучения мифа как исторического типа мировоззрения. Непосредственно от нее идет так называемая кембриджская школа классической философии (Д.Харрисон, Ф.М.Корнфорд, А.Б.Кук, Г.Марри), исходившая в своих исследованиях из безусловного приоритета ритуала как образа мировоззрения нам мифом как типом мировоззрения, и видевшая в ритуалах важнейший источник развития религии, философии, искусства древнего мира. Непосредственно предшествовал кембриджскому ритуализму и кое в чем его предвосхищал А.Н.Веселовский, предложивший при этом гораздо более широкую концепцию участия ритуалов и мифов в генезисе не отдельных сюжетов и жанров, а поэзии и отчасти искусства в целом. В 30-40-х гг. 20 в. ритуалистическая школа заняла доминирующую позицию (С.Х.Кук, Т.Х.Гастер, Э.О.Джеймс и др.). Крайний ритуализм свойственен работам Ф.Рэглана (считавшего все мифы ритуальными текстами, а мифы, оторванные от ритуала, сказками или легендами) и С.Э.Хаймана. За последние десятилетия появился целый ряд работ, критически оценивающих крайний ритуализм (К.Клакхон, У.Баском, В.И.Гринуэй, Дж.Фонтенроз, К.Леви-Строс). Австралийский этнограф Э.Станнер показал, что у североавстралийских племен имеются как строго эквивалентные друг другу мифы и обряды, так и обряды, не связанные с мифами, и мифы не связанные с обрядами и от них не происходящие, что не мешает мифам и обрядам иметь в принципе сходную структуру.