Трансформация формальных институтов в России в 1990-е годы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Список литературы

1. Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. М., 1997. С.118

2. Ойкен В. Основные принципы экономической политики. М., 1995. С.324

3. Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? (К десятилетию начала переходных процессов) // Вопросы экономики. 1999. №7. С.8.

4. Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? К десятилетию начала переходных процессов // Вопросы экономики. 1999. №7

5. Олейник А. Институциональная экономика. М.: ИНФРА-М, 2000. С. 206

6. Бузгалин А.В., Колганов А.И. Пост-«социалистические» экономические системы: социумы-мутанты в условиях глобальных трансформаций / Экономика XXI века как переходная. Очерки теории и методологии. М.: Слово, 2002. С. 52 – 165.

7. Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. М., 2000.

8. Шаститко А.Е. Государство и экономический рост // Экономика и математические методы. Т.32. Вып.3. 1996.

9. Рузавин Г. Самоорганизация как основа эволюции экономических систем // Вопросы экономики. 1996. №6.

10. Козловски П. Этика капитализма. Спб., 1996. С.19.

11. Тамбовцев В.Л. Институциональные изменения в российской экономике // Общественные науки и современность. 1999. №4. С.52.

12. Т. Эггертсон  «Институциональные изменения в экономике» Вопросы экономики 2001. 6 изд.

13. Васильцова В.М. Институциональная  экономика: учебное пособие / В.М. Васильцова. – СПб.:Питер, 2012г. – 256с.

14. Нельсон Р.Р. Эволюционная  теория экономических изменений / Р. Р. Нельсон, С.Дж. Уинтер. - М.: Дело, 2002. - 536 с.

15. Олейник А.Н. Институциональная экономика: учебное пособие / А.Н. Олейник. - М.:Инфра-М, 2007г. – 529с.

16. Уильямсон О. Экономические  институты капитализма:учебник / О. Уильямсон. – СПб:Лениздат, 1996г. – 702с.

17. Бердяев Н.А. Истоки и смысл  русского коммунизма. М., 1990. С. 120.

18  Белоруссия: путь к новым горизонтам. М., 1996. С. 354-355, 363.

19. Казахстан: реалии и перспективы независимого развития. М., 1995. С. 225-226.

20. Куртов А.А. Туркменистан: особенности развития политического процесса // Новая Евразия: отношения России со странами Ближнего Зарубежья. Сб. ст. № 4. М., 1995.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

    1. Формальные институты.    

 1.1 Трансформация политических институтов в России в 90-е годы.   

 В СССР существовала унифицированная  структура управления с четкой  системой межведомственного согласования  при выработке решений. Сами решения  принимались в Политбюро и  ЦК КПСС. Механизм восхождения  в эти высшие органы политической  власти базировался на принципе  личной преданности, на бюрократической  интриге и представительстве  интересов субъективно важнейших  союзных республик и регионов. Но в 70-х -- первой половине 80-х гг. политические и управленческие решения принимались медленно, с большими проволочками, увязали в согласованиях. Почти хроническая в те годы пониженная дееспособность первого лица (за больным Брежневым последовали больной Андропов и больной Черненко) парализовывала работу аппарата. В итоге страна пробуксовывала. Жесткая иерархичность политической и государственной системы обеспечивала социальную стабильность, не позволяла выйти наружу застарелым этнонациональным конфликтам. Но правящий класс СССР, существуя в условиях заниженной конкурентности, привыкнув к устойчивым правилам игры, укоренившейся корпоративности, не просто терял необходимый динамизм, он провинциализировался. Наметился разрыв между статусом и, главное, проблемами мировой сверхдержавы, с одной стороны, и интеллектуальным потенциалом ее правящего класса -- с другой. Советская номенклатура 70-80-х гг. ХХ в. утратила психологические и нравственные особенности и большевиков 20-30-х гг., и военного поколения 40-50-х.      [18, c 354]   

 Советское общество в предперестроечный период характеризовалось глубокой раздвоенностью: вся политическая жизнь и осмысление политических и экономических реалий настоящего должны были осуществляться в соответствии с четко заданными идеологическими канонами; быт общества, включая его культурные запросы, был не только вне идеологии, в значительной степени он противостоял ее догматам. Глубоко укоренившаяся потребительская ориентация общества усугублялась отсутствием нормального интеллектуального анализа действительности, задавленностью новых духовных исканий.   

 Революция потребителей, неосторожно  запущенная М.С.Горбачевым, имела  в качестве своего компонента  смутное стремление советской  интеллигенции к более эффективному  и справедливому управлению. Но  к созданию нового политического  и административного режима общество  не было подготовлено. Революции  не предшествовала эпоха Просвещения. Интеллектуальная работа, которая  шла в диссидентских кругах  либо имела сугубо протестный  характер, либо страдала явным  утопизмом. Для профессионального  осмысления путей переустройства  советского общества условия  так и не сложились. События  опережали рефлексию. Впрочем, к  немногочисленным голосам рефлексирующих прислушиваться ни народ, ни стремительно обновлявшийся правящий класс не хотели. Ненадолго ставшие властителями дум «прорабы перестройки» решали почти исключительно проблему быстрого и полного слома прежней государственно-хозяйственной организации.[11]    

 Собственно реформу системы  хотел осуществить М.С.Горбачев  с небольшой группой единомышленников. Но им не удалось справиться  с невероятным грузом проблем, обрушившихся на них. КПСС были  противопоставлены Советы, которые -- через свободные выборы -- были наделены обновленной легитимностью и реальной властью. Интеллектуально обескровленная компартия оказывала вялое сопротивление этому процессу.

Далее М.С.Горбачев быстро превратился  в первую жертву начатого им же демонтажа  партийной власти. Верхушечная комбинация с созданием поста союного  президента не внесла ничего принципиально  нового в динамику распада союзного государства. Деградация партийно-государственной  системы вела к освобождению пространства для деятельности сил, ориентированных  либо на быстрое обогащение, либо на захват власти под национал-демократическими лозунгами.   

 Развал СССР не явился  следствием национально-освободительной  борьбы. То был продукт кумулятивного  эффекта структурного экономического  кризиса, наложившегося на долговременную больную эволюцию советской бюрократической системы.   

 Крах 1991 года и гайдаровская  реформа 1992-го явили собой победу  запоздавшей на семьдесят лет  контрреволюции. Об опасности такого  рода бессодержательной контрреволюции  писал еще в 30-е гг. ХХ века  великий руcский философ Николай Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма». Являясь бескомпромиссным противником большевизма, он в то же время считал: «Внезапное падение советской власти, без существования организованной силы, которая способна была бы прийти к власти не для контрреволюции, а для творческого развития, исходящего из социальных результатов революции, представляла бы даже опасность для России и грозила бы анархией»[13,с. 89].   

 Апогей анарходемократии на постсоветском пространстве приходится на 1991-1993 гг. Обретя в горбачевский период реальную власть и легитимность, Верховные Советы претендовали на нечто большее, чем законодательные полномочия и одновременно вели бои с президентами, добивавшимися установления жесткого контроля над всей государственной машиной. Борьба Верховного Совета Российской Федерации под руководством Р.И. Хасбулатова против Б.Н.Ельцина и ее трагический финал хорошо известны. Долгое противостояние Верховной Рады Украины президентской власти не завершено и по сегодняшний день. Характерно, что инициатор последнего политического скандала лидер Соцпартии А.Мороз предлагает значительно сократить объем полномочий президента. Свою фазу конфронтации Верховного Совета и президента А.Г.Лукашенко прошла и Белоруссия. При этом подобно российскому Съезду народных депутатов Верховный Совет Белоруссии последовательно урезал полномочия президента. Антипрезидентские демарши разных масштабов имели место в Узбекистане и Казахстане. За исключением Украины и Молдовы во всех странах СНГ новоявленные парламенты потерпели поражение. Восточно-авторитарные системы утвердились в Туркменистане и Узбекистане. Несколько более мягкие режимы, с реально действующей, но бессильной оппозицией, были установлены в Азербайджане, Казахстане и Белоруссии[15,с. 326].   

 Россия в 90-е гг. не определяла  тип политического развития других  стран СНГ, тем не менее векторная направленность движения, конституционные параметры, политические институты во многих пост-советских государствах формировались не без российского идейного влияния.   

 Специфические способы борьбы  при переходе от анархо-демократии к авторитарной демократии, использовавшиеся в России, были взяты на вооружение многими лидерами стран СНГ. Наиболее очевидный пример -- использование референдумов для укрепления режимов личной власти. Вслед за российским 1993 года, который подводил к смене конституционного устройства страны во второй половине того же года, прошли референдумы в Туркменистане, Узбекистане, Казахстане. Референдум как инструмент упрочения исполнительной власти был использован в 2000 г. и президентом Украины. В Центральной Азии референдумы обеспечили продление полномочий президентов на несколько лет. (Мартовский референдум 1995 года в Узбекистане обеспечил продление полномочий действовавшего президента до 2000 г.) Совершенно однозначно населению было объяснено, что период «игры в демократию» закончен. Наступила пора стабилизации власти.   

 Успех на референдуме обеспечивал  легитимность действиям исполнительной  власти. Некоторые из пост-советских президентов не ограничивались этим и стремились подкрепить свои позиции созданием   представительного органа в противовес фрондировавшему парламенту.  

 Вслед за Б.Н.Ельциным, использовавшим  в борьбе с Верховным Советом  неконституционный орган -- Конституционное совещание, -- в котором принимали участие представители различных политических и общественных организаций, местного самоуправления, государственных институтов, по этому же пути пошли президенты Казахстана и Белоруссии. Н.А.Назарбаев опирался на созванную им Ассамблею народов Казахстана[4,266]. А.Г.Лукашенко в противовес Верховному Совету созывал Всебелорусское народное собрание, его делегаты представляли различные социальные и профессиональные группы населения, избирались они прежде всего, как выразился А.Г.Лукашенко, в трудовых и иных коллективах. Но ни в Казахстане, ни в Белоруссии президенты не стали превращать временный орган корпоративного представительства в нечто постоянно действующее.

Оригинальный путь совмещения избранного на основе всеобщего избирательного права парламента и корпоративного представительства предложил Туркмен-баши. Для закрепления единства в среде  господствующего класса в Туркменистане  был создан уникальный орган -- Халк Маслахаты -- Народный совет. Как сказано  в Конституции Туркменистана, он является Высшим представительным органом  власти народа. В состав Халк Маслахаты  входят президент республики, председатель Верховного суда, генеральный прокурор, председатель Высшего хозяйственного суда, члены правительства, главы  администраций областей, мэры городов  и поселков, депутаты парламента и  специально избранные народные представители по одному от каждого района. С.Ниязов творчески завершил ту интенцию, что присутствовала в идее создания Съезда народных депутатов СССР.[20]   

 Неизбежная инерционность политической  культуры просматривается в странах  СНГ и в столь значимом феномене, как наличие двух центров в  рамках системы исполнительной  власти. Почти во всех пост-советских государствах (самое очевидное исключение -- Молдавия; государства Прибалтики в данной статье не рассматриваются) значительными властными полномочиями располагают администрации президентов, которые нередко осуществляют контрольные функции по отношению к правительству. В то же время, не являясь конституционными органами, они отличаются по сравнению с правительствами гораздо меньшей транспарентностью. Парадигматическое происхождение мощных администраций очевидно. Воспроизводится схема управления, характерная для СССР, -- наряду с правительством и над ним действует ЦК КПСС. Администрации лишь помогают президентам отправлять их функции. Формально они ни за что не отвечают, а реально именно в их руках кадровая политика, контроль над правительством и региональными властями, нередко и хозяйственное обеспечение функционирования правительства и парламента. В России эта очевидность парадигматической связи доведена до столь зримой формы, что Администрация Президента располагается в тех же зданиях на Старой площади, что и в свое время ЦК КПСС. [19, c 225]   

 Администрациям и все чаще  стоящим за ними ближайшим  родственникам президентов (семьям) для сохранения и отправления  власти были нужны финансовые  ресурсы в таком объеме, в каком  госбюджет их обеспечить не  мог. Подчас мешала и излишняя  прозрачность бюджета, утверждаемого  парламентами. В итоге появились  особо приближенные финансовые  структуры. Символом и наиболее  ярким воплощением таких структур  в начале 90-х гг. стал Б.Бирштейн. О его аферах и бизнесе в Киргизии, Молдавии, на Украине ходили легенды. Во второй половине 90-х на просторах СНГ и особенно в России достигло впечатляющих масштабов могущество, казалось бы, незаменимого Б.Березовского. Превращение придворных финансистов в олигархов, в мощные политические фигуры -- явление, характерное для большинства стран СНГ. Только в менее демократических государствах политическое восхождение оказывается не столь медиатизированным, как путь Березовского, и его «кузены» предпочитают оставаться в тени. Придворные финансисты становятся публичными фигурами в тех странах, где сама публичность имеет определенный прагматический смысл. Это относится в первую очередь к России и Украине. На Украине почти все руководители крупных финансовых групп являются депутатами Верховной Рады, а местные олигархи фактически возглавляют политические образования (Ю.Тимошенко, В.Медведчук, А.Деркач).   

 Если на пространстве СНГ  не произойдет катаклизмов -- краха одного или даже нескольких среднеазиатских государств и возникновения на обломках режима типа талибского, - у постсоветской политической культуры со всеми ее подвидами и модификациями есть будущее. Только необходимо осознать и осмыслить ее параметры и характерные черты, а не повторять пошлую глупость о том, что в странах СНГ нет политической культуры.[17]   

 

 

     1.2 Экономическая трансформация в России в 90-е годы.   

 Экономическая трансформация- начавшееся в 1970-х гг. эволюционное преобразование общественно-экономических систем, формирование постиндустриального общества. Эта трансформация охватывает все большее число стран и регионов мира. К общим стратегическим тенденциям мировой экономической трансформации относится развертывающаяся в разной, мере и формах социализация экономики. Она проявляется, в первую очередь, в усилении социальной ориентированности экономического развития.   

 Совершается переход к новому  компьютерно-технологическому укладу производства. Информатизация преобразует не только производство, но и все стороны жизни общества. Новый тип экономического роста означает переход от трудоемких и капиталоемких к наукоемким и высоким технологиям. Структурная перестройка экономики выражается в сокращении доли и численности занятых в сфере материального производства. При этом масса и качество производимого в ней продукта растет. Неотъемлемым компонентом мировой экономической трансформации является экологизация социально-экономического развития. Складывается новый тип отношений человека с природой.