Структурная перестройка национальной экономики Республики Беларусь: причины, особенности, направления

На бывших оборонных предприятиях производятся не только автомобили. Так, завод, выпускавший двигатели для военных самолетов “Альбатрос”, в ходе кон­версии был перепрофилирован в компанию, которая производит крупногабаритные подшипники для ветряных электростанций. Это очень сложное в техническом отношении изделие, в мире всего несколько предприятий, которые его производят, и словаки гордятся тем, что среди них есть и их завод.

Демонтаж социалистического сельского хозяйства сопровождался падением доли занятых в нем с 15% до 6%, причем люди, оказавшиеся не востребованными в этой отрасли, не могли быть, как правило, востребованы и в других в силу низкой квалификации. Поначалу в Словакии оказались банкротами 80% сельскохозяйственных предприятий. Но после того как произошло их разгосударствление и была осуществлена приватизация земли, сельское хозяйство в Словакии возродилось благодаря притоку в него частного словацкого капитала (около 80% всех вложений) и капитала иностранного (около 20%). Прежде всего, датского и голландского.

Рухнула вся словацкая электронная промышленность. Но на ее место пришли зарубежные фирмы. Например, “Самсунг” построил в Словакии свой завод, выпускающий телевизоры и принтеры. Есть завод «Сони», производящий телевизоры с плазменными экранами, есть и другие предприятия, принадлежащие иностранцам и экспортирующие свою продукцию во многие страны.

В ходе структурной перестройки экономики и приватизации словацких предприятий Словакия, бывшая до того одним из аутсайдеров по показателю привлечения иностранных инвестиций среди бывших социалистических стран, стремительным рывком ворвалась в число лидеров. О масштабе притока иностранного капитала можно судить по двум цифрам: с 1990 по 2011 год зарубежные инвестиции в экономику Словакии составили $ 11 млрд., причем почти $2 млрд. из них пришлось на один 2011 год.

В течение нескольких лет иностранцам были проданы крупные пакеты акций телекоммуникационной компании «Словак телеком», словацкой газовой монополии и нескольких ведущих энергетических компаний. Правда, для компаний, поставляющих идущий из России природный газ, а также тех, которые производят и распространяют электроэнергию и управляют на территории страны работой нефтепроводов, законодательно установлен максимальный уровень иностранного участия — он не должен превышать 49%.

Иностранцам были также проданы большинство словацких банков. До этого в Словакии, как и в Чехии, существовала система, при которой банки, принадлежавшие государству, поддерживали государственные предприятия льготными кредитами, которые не всегда возвращались и, как правило, реструктуризировались. И только в 1998 году правительство решило, наконец, отрезать финансирование экономики от государства. А в 2000-м это решение было реализовано, в результате чего почти все словацкие банки стали контролироваться иностранным капиталом.

Правда Словакия активно пошла на приватизацию отечественных предприятий только тогда, когда срочно понадобились деньги, а другие источники стали не доступны. В 1997 году начался мировой экономический кризис, из которого прежняя политика вывести Словакию уже не могла.

Ситуация усугублялась еще и тем, что государству предстояло погашение облигаций, выданных населению в обмен на купоны. А денег на это не было. И новое правительство, пришедшее к власти в 1998-м, взяло курс на широкое привлечение иностранного капитала. В том числе и посредством продажи ему словацких предприятий.

Таким образом, Словакии удалось осуществить конверсию военно-промышленного сектора экономики и добиться в этом заметных результатов. В первую очередь благодаря предпринятой в конце 1990-х годов резкой переориентации экономического курса на широкое привлечение иностранного капитала. Его приток в страну, обеспеченный созданием привлекательного инвестиционного климата, позволил сравнительно быстро перепрофилировать старые предприятия и открыть новые, позволил превратить маленькую Словакию в один из центров мировой автомобильной промышленности.

Структура словацкой экономики в результате проведенных реформ радикально изменилась: если раньше в ней доминировала промышленность, то сейчас – сфера услуг, в которой производится около 65% словацкого ВВП. В промышленности – около 30%, в сельском хозяйстве – примерно 5%. Сегодня средняя зарплата в Словакии составляет €950, средняя пенсия – €350. Безработица – 11%.

2.2. Опыт Румынии

В начале 1990-х годов Румыния, как Беларусь сегодня, пыталась найти свой особый путь экономического развития. Предприятия, несмотря на декларировавшийся курс на приватизацию, фактически оставались в собственности государства, что обрекало их на неэффективность и, соответственно, на неконкурентоспособность. Инвестиции из-за рубежа в страну не шли. Оплата труда была крайне низкой, что при таком типе экономики вполне закономерно.

Этот курс во многом задавался не только доставшейся по наследству новому руководству структурой экономики, но и инерцией прежней авторитарной модели развития. Именно она диктовала властям линию их политического поведения. В 1990 году румынские политики, которые стали победителями на парламентских и президентских выборах, произносили на митингах речи о недопустимости “продавать за бесценок страну”, то есть румынские заводы и фабрики, западным хозяевам, которые будут выжимать из румын все соки и вывозить из страны все деньги. Это была, конечно, пропаганда, но многие люди оказались к ней восприимчивы. Это была дорога в тупик, но тогда это мало кто понимал. Потребовался драматический опыт неудач, чтобы тупиковость такого пути была обществом осознана. В те времена ориентиром была выбрана шведская социально-экономическая модель, которую тогдашнее руководство намеревалось перенести на румынскую почву. Но эту модель приспособить к тогдашним румынским условиям оказалось невозможно, а тип социального государства, который создавался в Румынии, оказался нежизнеспособным. Оно смогло поддерживать на относительно низком уровне безработицу, но не смогло обеспечить развитие.

Власти опасались, что радикализация рыночных реформ неизбежно приведет к закрытию неконкурентоспособных предприятий. Едва ли не больше всего власти опасались тогда увеличения безработицы, которое стремились заблокировать. Все, что касалось экономической эффективности, отступало на второй план. Тем не менее, тяжелого экономического кризиса все равно избежать не удалось. Он наступил в 1996 году. И только после этого в политическую повестку дня было поставлено – завершение либерализации экономики и активное проведение структурных реформ.

Только за один 1997 год было продано 35% государственной собственности. При этом убыточные предприятия продавались по низким, почти символическим ценам без выставления покупателям каких-либо условий, а часть предприятий, на которые покупателя не находилось, была ликвидирована. Речь шла не столько о модернизации экономики, сколько об освобождении ее от балласта. Приватизировались в основном небольшие или не имеющие важного хозяйственного значения объекты.

Но уже в следующем, 1998 году греческой телекоммуникационной компании было продано 35% румынской компании Rom Telecom (впоследствии пакет проданных грекам акций увеличился до 54%).

В связи с началом вступления в ЕС, начиная с 1999 года ведущие румынские предприятия – в том числе и те, которые в начале 1990-х считались приватизации не подлежащими, – стали продаваться иностранцам. За несколько лет западные компании стали владельцами крупнейших румынских предприятий нефтехимической, металлургической, электротехнической, автомобильной, шарикоподшипниковой, цементной, пищевой промышленности. В собственность иностранцев переходили электрораспределительные и газораспределительные компании, был продан австрийцам и контрольный пакет акций нефтяной компании Petrol – крупнейшей в Центральной и Восточной Европе, располагающей двумя нефтеперерабатывающими заводами и сотнями заправочных станций (в том числе и за рубежом) и ведущей разработку нефтяных месторождений в нескольких странах (Индии, Казахстане, Иране).

В 1997 году начинали с того, что продавали собственность иностранцам без всяких условий и возлагаемых обязательств. Тогда речь шла о предприятиях, которые и без обязательств не очень-то стремились покупать. В дальнейшем же условия оговаривались. Они могли касаться инвестиций, сохранения профиля предприятия и рабочих мест на тот или иной срок, экологии и многого другого. В случаях, когда соблюдение тех или иных условий было особенно важно, правительство Румынии сознательно шло на снижение продажной цены.

В период с 1993 по 2010 год было заключено 13 800 соглашений о купле-продаже румынских предприятий. Из них 2450 были впоследствии расторгнуты, так как покупатели не могли выполнить взятые на себя обязательства. В этих случаях компании возвращались государству, а затем снова приватизировались.

Показателен еще один пример в том плане, что нет ничего невозможного. Так, в Румынии с самого начала проведения реформ серьезной проблемой были убыточные шахты. Шахтеры в начале 1990-х годов являлись серьезной протестной силой. Они даже “захватывали” столицу. Не одно правительство Румынии пало под их давлением и долгое время считалось, что убыточные шахты закрыть невозможно. Однако нашелся человек, который смог это сделать. В 1997 году в Румынии премьер-министром был Виктор Чорбя. Страна в то время переживала острый кризис, и премьер, будучи экономистом, понимал, что с шахтами, приносившими одни убытки, надо что-то делать. И он предложил своего рода сделку: шахты закрываются, а горнякам выплачивается в течение трех лет до 50 их месячных зарплат. Как распорядиться этими довольно большими деньгами – открыть свой бизнес или как-то еще – предоставлялось решить им самим. И горняки согласились, убыточные шахты были закрыты. Этот пример показывает, что при наличии политической воли и соответствующего уровня знаний, нет таких проблем в экономике, которые нельзя было бы решить, даже если это касается таких сложных вещей, как ломка существующей модели развития или проведение структурных реформ в экономике.

Лишь после проведенных реформ экономика Румынии вышла на устойчивый рост. Осталась в прошлом и огромная инфляция. В 2007 году она опустилась до 6,6%, и после этого удерживается в пределах 5-7% за год. По меркам ЕС это много, но по сравнению с тем, что румыны еще совсем недавно имели, — прогресс значительный. По прогнозу экспертов МВФ в 2011-2015 гг. годовая инфляция в Румынии будет составлять 2-3%.

Высокие темпы экономического роста в последние годы (6-9% в год) в значительной степени были обусловлены притоком в Румынию иностранных инвестиций. Если в 1990-е годы они в Румынию почти не шли, то в 2000-е годы их объемы резко возросли: €5,2 млрд. в 2007 году, €9 млрд. – в 2008-м, €7 млрд. – в 2009-м, €11 млрд. – в 2010-м. Структурные и институциональные реформы сделали Румынию привлекательной для заграничных предпринимателей. Товары, производимые в Румынии, вполне конкурентоспособны на европейских рынках.

Средний размер зарплаты в Румынии составляет – €400 (Br2 млн. 835 тыс.), средняя пенсия –€175 (Br1 млн. 240 тыс.). По сравнению с другими европейскими странами это не много, но еще 10 лет назад средняя зарплата в Румынии была на порядок ниже. Во многом это результат проведенных в стране структурных реформ.

2.3 Опыт Чехии

Из закрытия предприятий в Чехии в ходе структурных реформ никто трагедии не делал. Точных данных о количестве исчезнувших в Чехии предприятий нет, но их число измеряется не сотнями, а тысячами. Однако многие фирмы выжили и успешно развиваются. Были и такие, которые реструктуризировались, то есть дробились на несколько самостоятельных производств. Но многие оказались неконкурентоспособными и прекратили свое существование.

Причины могли быть самые разные. Это могло быть обусловлено и тем, что в ходе приватизации не появился эффективный собственник. Но в некоторых отраслях он и не мог появиться. Например, в текстильной промышленности. Она рухнула в Чехии не столько из-за неэффективного распоряжения собственностью и плохого менеджмента, сколько из-за того, что в открытой глобальной экономике выдержать конкуренцию с дешевыми товарами из Восточной Азии было просто невозможно.

Сейчас из 36 банков, которые существуют в Чехии, государству принадлежат только два специализированных кредитных учреждения. Все остальные подконтрольны иностранному капиталу. Кстати, никаких неудобств в этой связи ни чешские бизнесмены, ни другие чешские граждане не испытывают.

Руководство Чехии изначально было заинтересовано в том, чтобы чешские предприятия, особенно крупные, покупались западным капиталом. Но иностранцы готовы были покупать очень мало из того, что было выставлено на продажу. Кое-что, впрочем, купили. Например, немецкий Volkswagen стал собственником чешского автозавода Skoda, причем на очень выгодных для Чехии условиях. Он сохранил бренд и принял на себя инвестиционные обязательства по модернизации производства. Сейчас производимые Skoda автомобили среднего класса вполне конкурентоспособны на мировых рынках, их охотно покупают во многих странах. Потом немцы купили и некоторые другие чешские предприятия. А компанию по обеспечению фиксированной телефонной связи приобрели в собственность испанцы.

Однако в целом Чехии удалось продать относительно незначительную часть государственной собственности — чуть больше 30% ее общей стоимости. Если же учесть, что речь идет о наиболее дорогостоящих предприятиях, то их доля в общем количестве предприятий и того меньше.

Другое дело, что инвесторы Германии, Франции, Бельгии, Японии, Кореи вкладывали деньги в создание в Чехии новых производств. В частности, крупнейшие фирмы мирового автобизнеса решили сделать посткоммунистическую Центральную Европу своего рода кузницей автомобильной промышленности. И сейчас эта промышленность вносит весьма существенный вклад в чешскую экономику.

Средняя зарплата в Чехии – €950 (Br6 млн. 735 тыс.), средняя пенсия – €410 (Br2 млн. 906 тыс.). Данный показатель составляет свыше 80% от среднего по Евросоюзу. Это более высокий уровень, чем, скажем, в Португалии, которая вступила в ЕС намного раньше.

2.4 Опыт Венгрии

Эпоха социализма оставила Венгрии один существенный минус – огромный внешний долг в $25 млрд. Это обстоятельство наложило заметный отпечаток на характер венгерского способа приватизации. В Венгрии рассматривали ее как один из главных источников пополнения казны. Приватизацию государственной собственности сразу же было решено осуществлять за живые деньги, то есть посредством продажи. Понятно, что в Венгрии покупателей найти не могли, крупных частных капиталов в ней тогда не существовало. Оставался единственный выход: продавать иностранцам. В результате же венгры и получили такое положение вещей, при котором почти вся промышленность Венгрии находится в руках иностранного капитала.